Ян Киров - Город чудовищ
— Простите, — произнёс Данте — Но у меня нет любимчиков.
После случая с вулканом Данте зарекся лезть в дела людей. Между тем время Детей волка подошло к концу. Их страна разрослась до невообразимых размеров. Её стало невозможно контролировать. Набеги дикарей на пограничные земли только ускорили падение. Страна Детей волка развалилась на куски…
БУМ. БУМ. БУМ. Многострадальная дверь Дома огня содрогалась от мощных ударов. Данте знал только одни кулаки, которые могли причинить столько шума. Он толкнул дверь и прищурился от ударившего по глазам солнечного света. На пороге храма стояли сержант Брут с каким-то молодым стражником.
— Как тебе спалось? — участливо поинтересовался Брут — Тебя не мучили ночные кошмары?
— Что вам от меня нужно? — Данте зевнул так сладко, что едва не вывихнул себе челюсть — Если вы хотите, чтобы я вас поженил, то вынужден вас огорчить. Храм закрыт. Но вы можете подсунуть пожертвование под дверь.
— Кстати, о твоей двери, — сержант сунул палец в одно из свежих пулевых отверстий — Похоже, что в ней стало на пару дырок больше. Ты не хочешь рассказать нам как так вышло? Мыши прогрызли?
— Это для проветривания помещения, — объяснил Данте — Я не люблю спёртого воздуха.
— Я буду скучать без твоих глупых шуточек, — ухмыльнулся Брут — Собирайся, остряк. Нам приказали доставить тебя для допроса.
— Ну и в чём меня обвиняют? На этот раз? — спросил Данте — В двоежёнстве?
— В преступной тупости, — отрезал сержант.
— Я не думаю, что это что-то изменит. Но я всё равно это скажу, — Данте набрал полную грудь воздуха — Я не виновен.
— Ну ничего себе, — удивился Брут.
Сержант повернулся к молодому стражнику
— Ты это слышал, Пип? — спросил Брут — Нет, ты это слышал? Он невиновен. За двадцать лет службы я вижу такое в первый раз.
— И откуда в тебе столько желчи, сержант? — тяжело вздохнул Данте — Ладно, дайте мне пару минут на утренний туалет.
Данте громко захлопнул дверь перед самым носом у стражников.
— Ты заметил, как мы действуем на людей, малыш? — спросил Брут у молодого стражника — К кому бы мы ни вломились, всех тут же тянет в туалет.
— Я не думаю, что он имел в виду это, — отозвался Пип — А вы не боитесь, что он сбежит? Через чёрный ход или ещё как-нибудь?
— Что, Пип, нервишки пошаливают? — хохотнул Брут.
Сержант достал из кармана жестяную баночку и угостился щепоткой табака.
— Это всё из-за этого проклятого места, — пояснил он молодому стражнику — Даже у меня от него мурашки по коже. Во время Мора в этом квартале был карантин. Сюда свозили заразившихся со всего города. Большинство бедолаг тут и окочурились. Я и за миллион не стал бы тут жить. Да и любой нормальный человек тоже. Нет, все-таки, Снеговик — законченный псих. Кто знает, что твориться в его больной башке?
— «Снеговик», — хмыкнул Пип — Какое забавное прозвище.
— Угу, просто обхохочешься, — буркнул Брут — Данте стали звать Снеговиком после того, как он однажды прикончил восемнадцать или девятнадцать человек. За пару минут. Безо всякого оружия.
— Да разве такое возможно? — выпучил глаза молодой стражник.
Сержант пожал плечами и харкнул на землю табачной слюной.
— И после такого он всё ещё на свободе? — поразился Пип.
— Закон не всегда справедлив, — ответил Брут — А справедливость не всегда законна. В так уж мире мы живём, малыш.
Добравшись до участка, Брут отослал молодого стражника. Он завёл Данте в одну из комнат для допросов. Сержант плотно прикрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной и лишь потом дал волю своим чувствам.
— Какого чёрта ты опять натворил? — заорал Брут — Если ты думаешь, что тебе сойдёт с рук убийство такого человека…
— О чём ты говоришь? — удивился Данте — Я никого не убивал. За последнее время.
— Кончай корчить из себя идиота, — сержант в ярости стукнул ладонью по столу — Утром наш патруль нашёл дохлого офицерика. В канаве неподалёку от твоего дома… тьфу ты… от Дома огня.
— Вот дерьмо, — вырвалось у Данте.
— Оно самое, — согласился Брут — На этот раз ты основательно влип, дружок. Это тебе не учить манерам портовую шпану. Папаша этого жмурика оказался важной шишкой. Какой-то генерал. Штаб стражи мигом забрал у нас это дело и прислал своего дознавателя. Он ждёт в коридоре и горит желанием поболтать с тобой. Если ты действительно не виновен, то расскажи ему, всё как было. Без утайки.
— С этим будет сложновато, — честно признался Данте.
— Ты уж постарайся быть убедительным — посоветовал ему Брут — Тебе не понравиться в камере смертников. Там очень спёртый воздух. И вот ещё что…
Сержант достал из кармана наручники и помахал ими в воздухе.
— Ты, должно быть, шутишь, — искренне оскорбился Данте.
— Ты подозреваешься в опасном преступлении, — Брут защёлкнул наручники на его запястьях и усадил Данте за стол — Вот и веди себя как обычный подозреваемый. Для разнообразия.
В комнату для допросов вошёл незнакомый Данте мужчина. Строгий костюм с галстуком и скорбное выражение лица делали его похожим на гробовщика. Мужчина держал под мышкой пухлую папку. Незнакомец властным жестом приказал Бруту выйти.
— Я из специального отряда стражи, — сообщил мужчина.
Он бросил папку на стол и уселся на стул напротив Данте.
— Какое необычное имя, — заметил Данте — Вас так назвали родители?
— Моё имя и должность не имеют значения, — отчеканил незнакомец — Сейчас важно другое. Утром возле храма, где вы живёте, стража нашла труп.
— О, боже, — громко воскликнул Данте, хватаясь за сердце — Какой ужас!
— В кармане убитого лежал разряженный револьвер, — продолжил Гробовщик — А в двери Дома огня были обнаружены дырки от пуль. Мне сообщил об этом один из стражников, доставивших вас.
— Чёртов новобранец, — пробормотал Данте.
— Вы, кажется, что-то сказали? — переспросил незнакомец.
— Я говорю — какое счастье, что у нас такая бдительная стража! — растолковал ему Данте.
— Из-за чего у вас вышла ссора с покойным? — задал вопрос Гробовщик.
— Да не было никакой ссоры, — в голове Данте бешено закрутились шестерёнки — Вчера ночью меня разбудили выстрелы. Я выглянул в окно и увидел пьяного мужчину. Мужчина стрелял в стену храма. Я крикнул ему, чтобы он немедленно прекратил это богохульство. И зачем люди творят подобные вещи? Когда я выбежал на улицу, пьяница уже валялся на земле. Должно быть, совсем окосел. Я оставил его трезветь, а сам оделся и пошёл прогуляться. Для того, чтобы успокоить себе нервы.
