Владимир Васильев - Ведьмак из Большого Киева
Все повторилось в обратном порядке, как и две недели назад, когда Пард приехал в Центр Большого Киева.
Цирк. Площадь Победы. Туша универмага и свеча гостиницы «Лыбидь». Улочка, ведущая к галерее. Сама галерея. И — привокзальная площадь.
Ближе к вечеру на вокзале собиралось побольше народу, чем рано утром. Вечером уходили поезда на Большую Москву, в Европу, за Урал. На юг, куда предстояло сегодня отправиться и команде Вольво. Плотной группой охотники шли к входу в вокзал; кто-то уже купил пива, кто-то глазел на выставленные в витринах ларьков всякости, кто-то отмахивался от назойливых торговцев порошком и самодельной водкой.
Дорога. Пард уже чувствовал ее зов. Всегда перед отъездом откуда угодно куда угодно в душе поднималась неясная волна радости и полузабытого детского восторга. Пард любил дороги и всю свою недолгую людскую жизнь колесил по Большому Киеву и соседним городам.
И нигде он не чувствовал себя лучше, чем в пути.
— Эй, Пард! — Гонза дернул приятеля за рукав. — Давай, что ли, тоже пива возьмем? И в дорогу надо бы…
— В дорогу надо не пива, а водки, — тоном знатока посоветовал Бюскермолен. — А то в сортир замаешься бегать. Вон, у бабок сколько хочешь…
— Станем мы травиться их пойлом! — Гонза фыркнул. — Я уж лучше в буфете возьму. Или прямо в поезде.
Бюскермолен оскалился:
— Богатый слишком? Ну-ну, давай бери в буфете. Впрочем, у Вольво все всегда схвачено. Он, поди, на всех запасся и жратвой, и выпивкой…
— И патронами, — добавил идущий рядом Роелофсен. — Уверяю вас, судари, Вольво уже знает, какие у вас стволы и какие к ним полагаются по технике боеприпасы. У меня вообще такое впечатление, что Вольво знает все на свете. Непонятно только откуда.
— На всех, говоришь, запасся? — Пард с сомнением покачал головой. — Сколько же жратвы нужно на такую ораву?
— А что тут невозможного? Звякнул на склад, велел, чтобы в вагоны все загрузили заранее… Подвез, благо грузовиков прирученных у него навалом. Не сам, конечно, подвез, на все есть живые-исполнители, а дело шефа — только распорядиться. Ты не трепыхайся, Пард, я с Вольво без малого век на охоту езжу. И не припомню ни единого повода пожаловаться.
Судя по беспечному поведению команды, это было правдой. Команда радостно потребляла пиво и только что песен не горланила.
— Ты сказал, вагоны? — задумчиво протянул Гонза. — Что, неужели в один все не войдем?
— Ну, считай, ушастенький, — рассудительно сказал Бюскермолен. — В спальном девять купе по два человека. Стало быть, восемнадцать живых на вагон. А нас только из таверны тащится больше дюжины. Не, Вольво всегда два вагона занимает. И правильно делает, если едешь с комфортом, потом и работается легко да ладно.
На «ушастенького» Гонза давно привык не обижаться. Гоблинов среди живых было заметно меньше, чем, скажем, орков, гномов или виргов. Даже меньше, чем чистокровных эльфов. И уж конечно, меньше, чем людей. Пард когда-то давно набрел в сетях на статистику случайных социологических выборок и почему-то запомнил ее наизусть, до последней цифры. Из ста произвольных обитателей Большого Киева двадцать шесть — люди; двенадцать — метисы разных кровей; десять — орки; гномов и виргов — по восемь; чуть больше семи, но меньше восьми — что хольфингов, что половинчиков (тут пошла дробная, в общем-то смешная статистика; из ста киевлян семь с половиной — хольфинги… Смех, да и только); семь — черные орки; пять — эльфы и всего лишь один гоблин. Причем складывалось впечатление, будто все гоблины Киева толкутся у вокзалов носильщиками или работают грузчиками у торговцев-палаточников.
Недостающие восемь живых приходились на самые разные редкие расы — бойешей, сурогхов, песиголовцев, ламисов. Этих в Киеве, да и в других местах тоже, обреталось сосем немного.
Наверное, Гонза был счастливым исключением. Он не стал ни носильщиком, ни грузчиком. Стал техником, что даже мало: ому из людей удавалось, если говорить начистоту. К технике и науке традиционно тяготели практически все эльфы, а таксе многие люди и вирги. Среди гномов и орков техники были редкостью, но не исключением. А вот среди гоблинов… Пард знал единственного гоблина-техника — Гонзу. И никогда не слыхал о других. Впрочем, Пард знал вообще только одного гоблина. И этот единственный оказался техником, причем очень сильным техником. Пард, тогда еще совсем сопливый мальчишка-подросток, многому у Гонзы научился. И как-то незаметно они стали друзьями, несмотря на то что Гонза был шестеро старше и в тысячу раз опытнее.
Погрузившись в воспоминания, Пард и сам не заметил, как охотники прошли на перрон. Длинная туша поезда уже поджидала пассажиров, распахнув двустворчатые двери пузатых цилиндрических вагонов.
— Так, — сказал Бюскермолен и остановился. — Наши вагоны — восемь и девять.
В тот же миг в тамбуре одного из вагонов появился Вольво и выглянул на перрон.
— Ага, — сказал он довольно. — Явились. Все, надеюсь?
— Все, шеф! — бодро ответил Бюскермолен. — Как один. В лучшем виде.
— Хорошо. — Вольво еще раз обвел взглядом живописью группу охотников и заглянул в листок с записями. — Лард, Гонза — сюда, ваше купе седьмое. Бюс, Роел — ваше третье. Михай и Саграда — в восьмое. Зеппелин — в шестое, к Васе-«Сексу». Трыня — во второе, там Жор. Остальные — в соседний вагон, вот в этот, селитесь как пожелаете — первые.
Команда стала деловито грузиться в вагоны, распихивать по полкам сумки и стелить пахнущие крахмалом простыни поверх полосатых дорожных матрасов.
Дальнее купе восьмого вагона Вольво забил снаряжением и припасами. На юге, за Николаевом, город заканчивался, и без припасов там просто не выжить.
В третьем купе, у гномов, уже разлили по первой. Половинчик-повар мигом сообразил каких-то размороженных копченостей и консервированных огурчиков на закусь; орк Вася притащил домашнего одесского сала, свежатины, и был встречен восторженным «Хуммм!»; Гонза, подмигнув Парду, извлек из кармана куртки узкую бутылку «Эльфийской особой», да такого разлива, что вытянулись лица даже у Иланда и Вахмистра. В общем, еще до отхода поезда в третье набилось народу — не протиснуться, и несмотря на то что вещей у каждого было вроде и немного, на столе извлеченные вкусности не помещались. Как-то незаметно тронулись в путь, выпили заодно за удачное начало. Вскоре появились шофера из соседнего вагона, и пришлось рассредоточиться по двум купе: часть перебралась к половинчикам, во второе. Галдеж стоял неимоверный, чувствовалось, что команда Техника любит такие поездки и намерена, раз уж представился случай, оттянуться по полной программе. Зашел ненадолго и Вольво; вкусил «Эльфийской особой», сжевал розоватый ломтик одесского сала, довольно крякнул и потеплел взглядом. Выслушал байку Васи-«Секса» о пивнухе на улице Немереной, посмеялся со всеми, велел «не переборщить, а к утру быть на ногах и в сознании» — и удалился в свое купе. Шум в вагоне его ничуть не волновал.
