Александр Прозоров - Заговорщик
– И смотреть не станет, коли переоденешься. Кому оно интересно, простонародье?
Бог, несмотря ни на что, был на стороне князя Сакульского. Войдя в трапезную чужого двора, он сразу увидел иноземцев. Восемь мужей сидели за отдельным столом, превращая в горстку костей пару запеченных зайцев и запивая чем-то из больших кружек. Наверное, пивом.
– Пива! – потребовал Андрей, откинув полог, закрывающий проход в кухню. Для правдоподобности он пару раз качнулся и громко икнул. – Хозяин, ты где?! Пива.
– Садись, служка принесет, – ответили ему из наполненной паром комнаты.
– Сам донесу, – опять икнул он. – В горле пересохло.
В клубах пара ругнулись, но вскоре оттуда появилась тень с деревянной кружкой.
– Закусывать чем станешь? – поинтересовался низкий лысый толстяк.
– Опосля придумаю, – вяло буркнул Зверев, тут же отхлебнул с половину кружки и, покачиваясь, двинулся через зал.
Ливонцы обсуждали что-то очень горячо, но вполголоса, неслышно. За спиной посла Андрей громко вякнул, дернул ногой в сторону, жахнул пивом об пол и, бухнувшись Кетлеру на спину, левым кулаком скользнул вдоль его руки, ударил чужую кружку в бок. Та качнулась, крутанулась на месте и упала набок, разлив содержимое.
– Ты как смеешь, выродок?! – Посольство вскочило на ноги полным составом. – Что творишь, смерд?!
– Прощения просим!!! – во всю глотку закричал Андрей, откидываясь на скамью соседнего стола. – Прощенья просим! Все новое взамен пролитого куплю! Хозяин!! Еще кружку иноземцу, что бы он там ни пил! Все за мой счет! Прощенья просим, господа. Сам щ-щас свеженького принесу.
Посол и его свита, ругаясь, отряхивались. Хотя никого из них Зверев не залил, одежды не попортил, оскорблять не пытался. Разумеется, знатные ливонцы с удовольствием намяли бы неуклюжему ремесленнику бока – но затевать драку в чужой стране было все же не самой лучшей идеей. И раз уж им обещали компенсировать все обиды…
– Хозяин! – уже трусил к кухне Андрей. – Хозяин, меда хмельного иноземцам, или чем они там баловались. Быстро! Мне давай, сам поухаживаю!
Флакончик с настоем он вынул из поясной сумки, сунул его между пальцами, горлышком наружу.
– Ты по шее получить хочешь, пьянь подзаборная?! – выскочил на шум толстяк. – Что творишь?! Пошел вон.
– Дай вину загладить, налей свежего немцам заезжим!
– Ребра я тебе отглажу! Вон пошел.
– Я ведь тебя самого на сало пущу, трепло безродное, – подойдя, наконец, в упор тихим и совершенно трезвым голосом пообещал Андрей. – Быстро пива налей и не высовывайся. Не то вместо серебра в рыло получишь, а двор сожгу к чертям свинячьим.
– Ага, – мгновенно все уяснил кабатчик и нырнул обратно за полог.
– И мне налить не забудь! – пьяно крикнул вслед Зверев.
Не прошло и десяти секунд, как толстяк возник снова с двумя глиняными емкостями:
– Вот, холодненькое, из погреба.
– Молодец. – Андрей принял от него кружки, ковырнул ногтем пробку флакона и медленно побрел по трапезной, давая время лекарству вылиться в угощение. От края стола, изогнувшись, поставил пиво прямо перед Кетлером: – Вот, отпробуйте. Пр-рщенья у иноземцев уважаемых пр-росим.
– Пшел вон, мразь, – презрительно дернул губой ливонский кавалер. Но от халявного угощения не отказался.
Андрей, не забывая покачиваться, убрел в самый угол зала, уселся у стены и откинулся на бревна, не спеша посасывая хмельной напиток. Прямо у него на глазах комтур выпил зелье буквально до последней капли, после чего вся компания заказала ещё, а уж затем, опустошив тарелки, поднялась наверх, в жилые комнаты. Из-за занавески выбрался хозяин, подошел с подносом ближе, заглянул в кружку:
– Еще добавить, э-э… боярин?
– Боярином меня называть не нужно, – подмигнул ему Зверев и выложил на стол серебряный полтинник. – Забери эту брагу и принеси мне кагора, но в простой крынке из-под кваса, и полдюжины рябчиков в сметане. И подошли того, кто иноземцам прислуживает, для разговора.
– Мигом сделаю, господин.
Спешить было не обязательно – пока снадобье подействует, пока ливонцу надоест мучиться головной болью, пока лекарь возьмется за дело… Часа полтора у князя в запасе оставалось. Но Андрей промолчал. Нечего прислуге расслабляться, пусть торопится.
Минутой спустя перед ним уже стоял лоток с мелкими тушками, покрытыми общей коричневой корочкой, и убогий, с потрескавшимся верхним краем кувшин. Спустя три минуты рядом замер взъерошенный рыжий мальчишка лет двенадцати.
– Звал, господин? – привычно согнулся он в поклоне.
– Нравится? – Андрей показал сверкающий двугривенный.
Служка молча расплылся в улыбке.
– Тогда слушай внимательно. Где-то через час, может чуть позже, из опочивальни кавалера Кетлера выйдет лекарь. Уж не знаю, кто это из них, но выйдет он с тазиком, в котором будет кровь. Ты, добрый молодец, заберешь у него этот таз. Пообещаешь вылить, убрать, помыть, вернуть. В общем, услужить. Ясно? Позовешь меня, я кровь заберу. Сделаешь – серебро твое. Нет – сверну шею и набью чучело. Все понял?
– Куда наливать?
– Вот тебе, – показал ему кулак Зверев. – Мне свиной крови не надобно. И даже твоей – тоже. Только литовская, и только из тазика. Вопросы есть? Ступай, карауль.
За кагором и рябчиками время шло гладко и приятно. Мир потихоньку начал казаться довольно приятным местом, беспокойство за княжество тоже отпустило. Чего там царь затеял, чего у него будет получаться – это еще вилами по воде писано. Может статься, Андрей еще в первых союзниках Иоанна окажется. Умный он все же, зараза, как ни крути. Но идеалист. Все люди – братья, поэты и философы. Самоотречение ради служения стране и престолу, всеобщее образование, консерватории, библиотеки, книгопечатанье… Похоже, ему и в голову не приходило, что среди простых смертных случаются воры, алкоголики, подонки и просто лентяи. Что для многих родной дом, жена, дети важнее всеобщего блага. Или что кто-то способен любить не Россию, а другие страны…
Мелкой дробью простучали по ступеням ноги в подкованных железом сапогах, у стола согнулся в поклоне служка, прошептал:
– Я пока в кладовке спрятал…
– Понял, – залпом допил вино Андрей и пошел вслед за ним, доставая из-за пазухи бурдючок с деревянным горлышком и выпирающими над ним краями, которые с легкостью могли заменить воронку.
Холодная, как погреб, кладовая была наполовину забита заиндевевшими сосновыми дровами. Здесь же стояли несколько испачканных золой бадей, пара бочонков, десяток совков и веников.
– Здесь, – прикрывая ладошкой огонь свечи, присел за бочки мальчишка. – Скорее, боярин. Как бы не спохватился иноземец.
– С чего ты решил, что я боярин? – Андрей выдернул из горлышка пробку, сунул в зубы, подтянул бурдюк под небольшой медный тазик, покрытый чеканкой, наклонил, скатывая тягучую темную жидкость к краю. Кровь часто-часто закапала вниз.
