Александр Савчук - Великий покоритель столицы
— Понимаю! — Тофару не надо было ничего объяснять. — И что ты намерен делать?
— Как что, в тюрьму сесть, разумеется! — Удивился я. — Если я просто прибуду на разбирательство дела — это одно! И совсем другое, если при этом я буду терпеть тягости и невзгоды! Страдать неимоверно! Тогда и ответку маркизу, а соответственно и ростовщику, можно будет серьезней предъявить. Посижу до утра, а утром все решиться. Ты сможешь моим свидетелем быть?
— Смогу, разумеется! — Возмутился маг. — Да еще и выгоду от этого получу! К маркизу есть несколько вопросов, только никак не удавалось к нему подобраться. Я свяжусь с Зоренгом и с Юджином, подготовимся как следует. Только вот не опасно ли это? Тебя убить пытались, и неизвестно кто? Вдруг в тюрьме тебя достать попробуют?
— Нет, я думаю. Убить меня родственник Симона пытался. Сын, наверное. Чтобы убить человека в тюрьме, время на подготовку надо. Охрану подкупить, людей подобрать. А я только до утра посижу. Не успеют!
— Хорошо! — Согласился Тофар. — Иди, посиди. А я пока твоими пленными займусь.
— Лейтенант! Выполняйте приказ вашего начальства! — Обратился я к стражнику. — Но оружие я вам не отдам. Оставлю дома. Подождите пару минут, я только отдам необходимые распоряжения.
Глава 5
В доме меня уже поджидали Рэдфорд, Эльмира и все наемники, кроме Ночника, который пленных охранял. Наемники деловито проверяли оружие, застегивали шлемы. Они что всерьез решили с имперской стражей воевать? На ходу я отцепил меч и кинжал и отдал их Рэдфорду.
— Так, я в тюрьму, Рэдфорд остается за старшего. — Объявил я. — Магистр Тофар пока допросит пленников. Без меня ничего не предпринимать! Утром буду.
Не слушая ответных реплик, я вышел из дома. Никаких вещей с собой я брать не стал. Зачем они мне в тюрьме? Оружие тоже дома оставил, даже засопожник вытащил. И тот самый маленький нож, который между лопаток висел.
— Я готов! — Обратился я к офицеру.
— Прошу вас! — Лейтенант жестом отправил стражников вперед, а сам составил мне компанию. Руки мне связывать не стали, хоть за это спасибо. Возле ворот стояла уже знакомая мне карета, разделенная на две половины. Меня вежливо попросили занять место для заключенного, что я и сделал. Окно на двери закрыли, маршрут до тюрьмы я не видел. Просто дремал на лавке, укачанный движением кареты. Ехали мы около часа. Наконец карета остановилась, снаружи послышались шаги.
— Выходите, господин барон! — Лейтенант самолично открыл мне дверь.
— Стало быть, вы не сомневаетесь в моем благородном происхождении? — Спросил я вылезая из кареты.
— Я? Нисколько не сомневаюсь! — Ухмыльнулся лейтенант. — Думаю, завтра утром маркиза будет ожидать неприятный сюрприз.
— Подслушали наш разговор?
— Нет, просто догадался.
Я внимательно посмотрел на лейтенанта. Надо будет запомнить этого человека, может быть полезен. Толковый, неглупый. Будет возможность, познакомимся поближе.
— Куда меня сейчас? — Спросил я.
— Поскольку ваш титул не опровергнут, вас поместят в камеру для благородных. — Ответил лейтенант. — До утра.
— Но мой титул еще и не подтвержден! — Прищурился я. — Может стоит меня к обычным преступникам поместить?
— Пожалуй, так будет правильно! — В тон мне ответил страж. — Не в общую камеру. В одиночку, хорошо?
— В одиночку, так в одиночку. — Вздохнул я. — Ведите!»
И вот я в одиночке. Обстановка весьма скудная, нары с тощим тюфяком и деревянное ведро в углу. Тюфяк это уже роскошь. Его мне выдали по личному ходатайству лейтенанта. Сама камера маленькая под потолком небольшое окно с решеткой, еще одно в крепкой двери. Через это окошко мои песни и слушают.
— Певец! Чего замолчал? Давай еще что-нибудь, только по-веселее! — Закричал тот же голос.
— Можно и повеселее, только вот в горле першит. Промочить-бы!
В окошке двери появилась бородатая физиономия пожилого тюремщика.
— Можно и промочить. — Шепотом сказал он. — У меня немного вина есть. Принести?
— Нет, мне лекарь запретил вино пить. Лучше воды холодненькой.
Тюремщик кивнул, исчез, а через несколько мгновений послышался звук отодвигаемого засова.
— Вот, водичка студеная, только что из колодца. — Тюремщик поставил возле нар кувшин. — А вот это сидельцы передали. Очень уж им песни понравились. Да и я, признаться, заслушался.
К кувшину он присоединил тарелку с кругом одуряющее пахнувшей колбасы и парочкой пирожков. Ну вот, мой первый гонорар, как певца. Я всегда знал, что найдутся ценители моего несравненного ТАЛАНТА! Даже не придется в управдомы идти. Главное слушателей по крепче связать.
Отхлебнув водички, я затянул:
Раз пошли на дело, я и Рабинович!
Рабинович выпить захотел.
Отчего не выпить бедному еврею
Если у него нет важных дел!
Утром меня разбудил тюремщик. Горло слегка болело, не привык я столько песен за раз петь, но знаю, скоро это пройдет. В благодарность за концерт он даже предоставил мне бритвенный набор, так что выглядел я вполне прилично. Я шел на суд с гордо поднятой головой, а из окон тюрьмы вслед неслось:
Гоп-стоп,
Мы подошли из-за угла.
Гоп-стоп,
Ты много на себя взяла.
Теперь расплачиваться поздно,
Посмотри на звёзды,
Посмотри на это небо
Взглядом, бля, тверёзым,
Посмотри на это море —
Видишь это всё в последний раз.
Возникшие передо мной стражники отвели меня в зал, где должно было слушаться мое дело. В империи было установлено правило, что обвиняющий обязан присутствовать на суде. Правда, это касалось только дворян. Потому как такое разбирательство могло и дуэлью окончится. Значит маркиз тоже здесь.
Судьи в империи назначались из специально подготовленных разумных. Стать судьей мог почти любой желающий, не взирая на происхождение. Для этого требовалось пройти обучение в течении трех лет. Потом отработать помощником судьи еще три года. Потом младшим судьей, разбирая несложные дела, еще два года, и только после этого разумный мог претендовать на пост полноправного судьи. Дополнительно судей время от времени проверяли доверенные маги-менталисты императора. И горе было судье которого ловили на взятке или того хуже, на пристрастном разборе дела. Их работа еще осложнялась тем, что законы в империи менялись с приходом нового императора. Жила страна по одному кодексу лет пятнадцать, вдруг БАЦ! И новый император на троне. Пришел, уселся и как давай свои законы придумывать! Всех судей сразу же на переподготовку. Некоторые, не особенно умные императоры, умудрялись за время своего правления законы по нескольку раз менять. Особенно на этом поприще отметился Караон Первый, который правил лет триста назад. За то недолгое время, что он провел на троне, (один год и четыре месяца), он менял законы двадцать один раз. Наконец дворянам и магам это надоело, в темпе вальса был сляпан заговор, Караона прихлопнули, а на трон возвели его десятилетнего сына, снабдив толковыми советниками.
