Сергей Малицкий - Камешек в жерновах
— Какого элбана? — не отставал старик.
— Какого? — переспросил Хейграст, с досадой взглянул на Дана и, наклонившись к отверстию, прошептал: — Обычный элбан… с виду. Старый и дряхлый белу.
В то же мгновение послышался скрежет засова, заскрипели петли, и крохотная дверца в тяжелых воротах отошла в сторону.
— Отличная работа, — оценил Хейграст толщину металла. — Такие ворота сделали бы честь любой крепости!
— Никакие ворота не спасут правителя, когда гибнет его страна, — мрачно заметил все тот же стариковский голос.
— Главное, чтобы правитель это понимал, — ответил Хейграст.
Дан вслед за нари перешагнул высокий порог, мгновение привыкал к полумраку, царившему в тесном крепостном проходе, наконец разглядел полдюжины высоких стражников, Старика в вастских доспехах, чем-то напомнившего Орма, и еще одного элбана, который возвышался над остальными на голову.
— Ну что, Кагл? — невесело скривил губы старик, возвращая Хейграсту подорожную и оборачиваясь к высокому спутнику: — Не будь ты нем, расспросил бы я тебя, что это за нари напрашивается к тебе в гости, когда другие нари убивают вастов!
Высокий элбан сделал шаг вперед, луч Алателя, падающий из узкой бойницы, коснулся его лица, и Дан невольно вздрогнул, так немой оказался похож на Чаргоса. Разве только морщины на его лице были глубже, а глаза словно тонули в глазных впадинах. Кагл оглядел друзей, выпростал из-под серой мантии длинную ладонь и протянул Дану. И мальчишка, судорожно оглянувшись на согласно кивнувшего Хейграста, расстегнул воротник куртки, снял с шеи мешочек с камнем и протянул Каглу. Немой склонил голову и торжественно надел реликвию на шею.
— Что-то я не понял! — подал голос старик. — Объяснит кто-нибудь старому Ормину, что происходит?
Кагл вздохнул и неожиданно глухим голосом произнес:
— Время пришло, Ормин. Я ухожу туда, откуда пришел.
— Храни меня, Эл! — воскликнул старик, отпрянув. — Что же это делается?
— Предсказание сбылось, — мрачно произнес Кагл. — Ко мне вернулся голос, — значит я, должен возвращаться домой.
— Где твой дом? — с досадой воскликнул Ормин. — Все пламенем охвачено! Эх, демоново семя! Выпускать только по моему приказу! Пока что здесь танка правит, а не ты, Кагл!
Старик хлопнул руками по штанам, развернулся и засеменил в глубь коридора. Стражники сдвинулись у ворот.
— Эй! — воскликнул Хейграст. — А нам-то что делать?
— Идите за мной, — позвал друзей Кагл. — Мне надо собраться, а времени мало.
Много времени на сборы Каглу не потребовалось. Чашка, бутыль воды, мешок со снадобьями, стопка сухих лепешек, то ли короткий меч, то ли длинный нож в кожаных ножнах и плащ быстро нашли свое место в мешке. Элбан словно не замечал присутствия Хейграста и Дана, которые растерянно стояли в дверном проеме тесной кельи.
— Приятель! — наконец не выдержал Хейграст. — Раз уж к тебе вернулся голос, мог бы и объяснить что-нибудь.
— Объясню, — кивнул Кагл. — Но знаю я немного. Нам нужно выбраться из крепости как можно быстрее, но сначала придется говорить с Ирлой.
— Нам это чем-то грозит? — поднял брови Хейграст. — Наслушался я тут о сумасшествии танки. Или тебе хочется наговориться всласть, после того как ты молчал столько лет.
— Очень много лет, нари, очень много! — многозначительно произнес Кагл, затягивая мешок. — Идемте.
Крепость явно была готова к долгой осаде. Узкие проходы занимали мешки со смолой, дрова, груды камней. Лекарь вел друзей, коридорами и переходами, поднимался по крутым лестницам, по дороге рассказывая об Ирле. На пути то и дело попадались воины, тогда проводник опасливо замолкал.
— Танка безумна, — мрачно объяснял он. — И безумна уже давно. Войско вастов разбито, здесь только дружина и часть охранников тана, земли вастов опустели, а она приказала старшему сыну защищать белую крепость. Обрекла его на смерть! Так же как обрекла на смерть воинов тана, отправив их сначала на нари на Горячем хребте, затем на штурм оборонной стены Сварии.
— Куда же смотрел тан? — возмутился Хейграст.
— Тан мертв уже больше четырех лет! — ответил Кагл. — Точнее, почти был мертв. Только мое искусство поддерживало жизнь в умирающем теле, душа его давно уже бродила в садах Эла. Но вчера сердце тана остановилось!
— Она потеряла разум из-за болезни мужа? — нахмурился Хейграст.
— Болезни? — остановился Кагл, окинул взглядом друзей и прошептал, прежде чем толкнуть тяжелую дверь: — Тан умер не от болезни. Магия лишила его жизни! Такая могущественная, что некто одним щелчком отправил тана в гости к его предкам, не удосужившись даже умертвить тело.
Двери распахнулись, и Дан замедлил шаги, зажмурившись от бьющего в лицо Алателя. В большой комнате со множеством окон замерли несколько человек, но взгляд притягивала именно незнакомка. У распахнутого окна стояла женщина. Она была одета в черное платье, скрывающее складками очертания фигуры, рук, шеи. Женщина держала в руке медный кувшин, опускала туда руку и выбрасывала за окно щепотки порошка. Сквозняк задувал порошок обратно, стоявший поблизости Ормин морщился, жмурился, ожесточенно тер нос, наконец не выдержал и громко чихнул.
— Ормин! — повернула голову женщина. — Ормин! Ты не выносишь присутствие брата даже после его смерти. Хотя… все-таки я не уверена, что он умер. Есть ли вероятность, что мы сожгли его живым?
Женщина повернулась к вошедшим, и Дан понял, что эти слова, сказанные на ари, прозвучали именно для них. Не спуская глаз с Кагла, она прошла к высокому трону из темного дерева, поднялась по ступеням, села. Поставила кувшин на резной столик, вновь запустила руку внутрь, достала щепотку порошка, растерла его между ладонями, провела пальцами по щекам. В первое мгновение она показалась Дану удивительно молодой, но, приглядевшись, мальчишка понял, что ее лицо напоминает маску. Мертвую, застывшую маску, время над которой не властно. Перед ним сидела та самая танка, Ирла, сумасшедшая мать принца Орма, которая, по словам вастов, послала войско сначала на лигских нари, а затем на Лингер и Кадиш.
— Он умер, — глухо выговорил Кагл.
— Он умер, — как эхо повторила Ирла, потом бросила взгляд на Дана, Хейграста. — Нари, ты понимаешь на ари? Они тут все обижаются, что я говорю на ари, но я сварка, хотя и…
— Ирла, — Ормин оглянулся на окружающих его воинов, — лигские нари подходят к Багзе.
— Зачем? — Ирла вдруг нервно сжалась, подняла плечи, спрятала лицо в ладонях, но, когда отняла их, на ее губах мерцала отсутствующая улыбка. — Разве мой сын Орм не разбил их у белой крепости? Придется его наказать! Нари! Зачем вы напали на мой народ?
