Да здравствует ворон! - Абэ Тисато
– Надзукихико! Ты цел? – крикнул бежавший впереди всех Нацука, и лицо младшего брата чуть смягчилось.
– Прости, заставил тебя побеспокоиться.
– Как твоя рана?
– Пока не болит, – успокоил его молодой господин и обвел присутствующих взглядом. – Убийство Ямагами откладывается.
Его слова совершенно противоречили тому, что он сказал перед уходом. Ямаути-сю нетерпеливо зашумели.
– Но почему? Что там случилось? – Нацука, которому показалось, что он целую вечность ждал возвращения брата с его людьми, никак не мог поверить в такое внезапное изменение его намерений.
– Обстоятельства изменились. Эта девушка… – начал было наследник, потом запнулся и продолжил чуть по-другому: – Госпожа Сихо попросила меня.
– О чем попросила?!
– Попросила не убивать чудовище.
– Что за ерунда! – крикнул кто-то из Ямаути-сю. – Она ведь сама сбежала, так чего ж теперь болтает?!
– Ваше Высочество, вы что, согласились?!
– Зачем вы это сделали?! Если она пытается защитить чудище, так надо их вместе прикончить! – раздались гневные крики.
– Именно! Не стоит колебаться!
– Ваше Высочество, неужели вы испугались?!
Гвардейцы явно расслабились, но тут Юкия, до сих пор молчавший, схватил в руку меч, не вынимая его из ножен, и стукнул об пол наконечником. Ножны сухо звякнули, и этот звук заставил распалившихся Ямаути-сю прийти в себя.
– Его Высочество еще не закончил. Молча дослушайте до конца, – тихо произнес Юкия.
Его лицо выражало решимость. Ямаути-сю недовольно умолкли.
Молодой господин тихонько вздохнул и устало кивнул.
– Вы правы, она сбежала. Но… потом вернулась. И вот к чему это привело. – Он указал за ворота.
Нельзя сказать, что погода теперь прекрасная, но слой облаков стал тоньше, а иногда сквозь просветы даже проглядывало голубое небо и падали на землю солнечные лучи, которых ятагарасу лишились после землетрясения.
– С ее возвращением что-то изменилось. Моя рана не болит, на Ямаути светит солнце. Мы не можем не обращать внимания на это, – бесстрастно продолжал молодой господин. – Я не знаю, почему девушка защищает это чудовище. Однако нам неизвестно и что случилось в прошлом. Мы собирались уничтожить Ямагами и занять его место, так как считали, что предыдущего Ямагами сменило это существо. Но если мы не правы, все встает с ног на голову.
Разговор принимал угрожающий оборот, и Нацука заволновался:
– Надзукихико, что ты хочешь сказать?
– Что Ямагами, возможно, никто не сменял. Возможно, истинная форма этого чудовища и есть наш Ямагами-сама.
Тишина стояла такая, что ушам стало больно.
– Сто лет назад что-то произошло. И вполне вероятно, что тогда Ямагами и превратился в чудовище. Почему-то до сих пор мы совершенно не рассматривали этот вариант.
Нацука, который стоял с открытым ртом, захлопнул его с таким видом, будто ему наступили на больную мозоль. Надзукихико не придал этому значения и спокойно продолжил объяснять.
– Конечно, пока невозможно рассудить, что правда, а что нет. Сейчас я знаю только одно: пока я целый год находился рядом с чудовищем, наше положение лишь ухудшалось, однако возвращение девушки хоть немножко, но сдвинуло его в лучшую сторону. Поэтому я решил, что можно попробовать пока довериться ей, – торжественно закончил молодой господин.
– Так мы ведь не можем сейчас взять и отступить! – нетерпеливо завопил один из Ямаути-сю. – Ваше Высочество! Он убил наших товарищей! И Хироэ, и Короку…
– Прекрати, Тэцубэй! – резко осадил подчиненного Юкия, до сих пор молча слушавший хозяина. – Мы все одинаково страдаем, испытываем досаду и злость. И все же нельзя забывать о своей миссии из-за сиюминутных эмоций. Это решение, принятое истинным Золотым Вороном, который оценил все обстоятельства.
– Но ведь…
– Ты хочешь, поддавшись гневу, отправиться вслед за товарищами?
Тэцубэй замолчал.
– Судьба жителей Ямаути зависит от нашего выбора. Мы должны рассмотреть все возможности и осторожно искать путь к выживанию – пока позволяет время. Или я не прав?
Молодой господин посмотрел на каждого из тех, кто только что кричал. Воцарилось тяжелое молчание.
– Скажу честно: я тоже не могу простить это существо. И точно так же хочу убить его, как и вы. Но еще я должен избежать непоправимой ошибки, которую могу совершить, действуя в гневе.
И он потупился.
– Постарайтесь меня понять.
Никто не смог возразить на эту проникновенную просьбу. Даже Нацука не нашелся что сказать. Молодой господин, видимо решив, что больше говорить не о чем, взглянул на молча стоявшего рядом Акэру.
– Как там Сумио?
– Он в Сиондзи.
Ухаживать за Сумио лекарям помогала Масухо-но-сусуки. Когда к ней прибежала в слезах служанка, жалуясь, что не может обработать раны больного, придворная дама разозлилась.
– Фу, какая ты слабая! Я сама все сделаю!
В возбуждении она направилась к раненому, пока женщина сзади, плача, пыталась возразить:
– Это не так!
Не слушая ее, Масухо-но-сусуки пошла к Сумио и только тут поняла, почему плакала служанка. В ранах уже завелись черви. А на месте отрезанных конечностей пробегали крохотные разряды.
– Что это?! – вскрикнула она.
Лекари наперебой начали оправдываться:
– В обычных ожогах черви так быстро не заводятся.
– Раны действительно странные.
– Мы не знаем, что делать.
Она слышала об ужасном состоянии больного, но то, что увидела, превосходило все ее ожидания.
– И пинцета нет.
– Он расплавился, – прошептала прибежавшая следом за ней служанка.
Женщина не смогла обработать раны вовсе не потому, что ей было противно, и не из страха причинить страдания несчастному. Причина оказалась сложнее.
Масухо-но-сусуки пристально посмотрела на бесполезные инструменты.
– Извини, что накричала. Можешь идти.
Она подвернула рукава и повязала голову платком, чтобы не падали волосы.
– Госпожа Масухо-но-сусуки? Что вы собираетесь делать?!
Служанка вытаращила глаза, но госпожа без колебаний повернулась к лекарю и поклонилась.
– Готова выполнить любые ваши указания. Это все, что мне по силам. Если я могу чем-то помочь, прошу вас, говорите.
Увидев, что она не отступит, лекарь не стал спорить.
– Тогда принесите, пожалуйста, бамбуковые палочки для еды.
И она, подчиняясь указаниям лекаря, начала по одному удалять из раны червей. Белых личинок было так много, что лекарь один не справлялся. Тем не менее, сколько их ни вытаскивали, те словно лезли из глубины раны. Казалось, они сожрут тело Сумио, если их не убрать.
Те, которых не удавалось подцепить палочкой, она брала пальцами или, ополоснув рот лекарственным раствором, всасывала ртом. Каждый раз, когда девушка дотрагивалась до кожи Сумио, ее с треском бил разряд, однако она старалась терпеть боль. Когда Кикуно узнала, чем занята хозяйка, она с воплями прибежала к Хамаю, та же утихомирила даму.
Пока Масухо-но-сусуки занималась червями, освободившиеся лекари готовили снадобье. Они пропитывали настоем ткани и вкладывали больному в рот, но Сумио лишь стонал, находясь то ли в сознании, то ли в полузабытьи. Масухо-но-сусуки спросила, нет ли способа облегчить его страдания, однако ей лишь сказали, что если дать юноше карон, то он может больше не проснуться.
«Он так мучится! На поле боя он больше никому не нужен, не милосерднее было бы дать ему умереть?..» – такие мысли тоже посещали ее.
И все же он жил. Пусть даже это просто очередной каприз, нежелание терять друга, но девушка отказывалась опускать руки.
Она не знала, слышит ли он ее, однако продолжала шептать ему на ухо:
– Не бойся, Сумио. Мы с тобой. И ты тоже не сдавайся.
Из трубочки лишь вырывалось хриплое клокочущее дыхание.
Только с рассветом ему стало легче. Разряды пропали, черви больше не появлялись. Девушка с облегчением вздохнула и вдруг заметила, что снаружи поднялся какой-то шум. Кажется, что-то случилось на священной земле.
