Дороти должна умереть - Пейдж Даниэль

Парень поднес Звездочку к лицу, позволяя себя лизнуть.

— Хорошо, возьму, — сдался он. — Но вечно она у меня жить не будет. Только до тех пор, пока ты отсюда не выберешься и не сможешь ее забрать. — Пит посадил Звездочку в нагрудный карман, где та счастливо запищала.

— Иди, — сказала я, отпуская парня.

— Я не… — начал было он.

— Иди. Со мной все будет в порядке. Но если среди твоих знакомых есть человек, который может сотворить чудо…

— Да, я обещаю что-нибудь придумать, — отозвался Пит.

Парень вставил ключ в стену, дверь открылась. А я стояла и смотрела, как он уходит.

12

Когда на следующий день они явились, я уже была готова. Всю ночь я мерила шагами темницу, размышляя, как поступить дальше, но так ничего и не придумала. Я решила, что перед лицом смерти не сдамся без боя, буду вырываться и кричать. Буду драться, пинаться, кусаться, царапаться и выдирать волосы. И, конечно же, рубить и кромсать. Я ни за что не разожму ладонь, стискивающую рукоять пусть крошечного, но ножа.

Шаги я услышала задолго до прихода стражников Дороти. Минуя множество лестничных пролетов по пути сюда, Железный Дровосек и его металлические солдаты создавали массу шума.

Пока мои тюремщики с грохотом и скрипом приближались к камере, я ждала, притаившись в углу, ближайшему к тому месту, где появится дверь. Честно говоря, я не знала, что именно буду делать, когда они войдут. Для начала — прорваться мимо Железного Дровосека и броситься бежать. Конечно, не самый лучший план, но хоть какой-то.

Бах, скрип, бац, бум. Сердце зашлось бешеным стуком. Время пришло. Сейчас или никогда. Я была настолько сосредоточена на невидимой двери и на том, как буду действовать после ее появления, что пропустила момент, когда в комнате заклубился лиловый дым. Пока он не затянул все вокруг.

Когда дым рассеялся, передо мной оказалась древняя старуха. На самом кончике ее огромного крючковатого носа красовалась крупная волосатая бородавка. Фиолетовые лохмотья едва прикрывали дряблое морщинистое тело. В довершение всего на старухе была шляпа. Черная, такая поношенная, что казалась практически серой. Ведьма!

На вид она была ужасно древней. На испещренном морщинами лице поблескивали бездонные угольно-черные глаза. Мне хватило заглянуть в них лишь на секунду, чтобы понять: эта ведьма стара, как сама Страна Оз. В лицо ударил сильный порыв ледяного ветра. Я отступила на шаг, не зная, радоваться или пугаться. В душе поселились сомнения.

— Кто вы? — изумилась я; шаги Железного Дровосека с каждой секундой становились все громче. — Как вы здесь оказались?

— Я Момби, — отозвалась она скрипучим голосом. — Как я здесь оказалась? А как ты думаешь?

— Тогда… с кем вы? — спросила я.

Старуха лукаво мне подмигнула.

— Очередной глупый вопрос, на который ты уже знаешь ответ. Дам тебе подсказку: я — Злая. Так ты идешь со мной или нет?

Радовало, конечно, что сейчас здесь она, а не Железный Дровосек, но, как и в случае с Питом, я понятия не имела, кто она такая, и не собиралась сию же секунду сломя голову кидаться следом.

— Ну? — нетерпеливо поинтересовалась ведьма, притопывая по полу носком остроконечной туфли. — Они уже близко. Я могу тебя отсюда вытащить, но решать нужно скорее. Ты со мной? Да или нет?

«Да или нет» — обычно такие вопросы задают героям в сказках. Вдруг она сейчас предложит мне какую-нибудь сделку за помощь? А в чем суть сделки, не расскажет. Я соглашусь от отчаяния, а потом узнаю страшную правду, но пути назад уже не будет.

Бах, хлоп, топ, скрип.

— В чем подвох? — засомневалась я. — Я не отдам своего первенца, если вы об этом.

— Ох, — отмахнулась она. — Не страшно, сойдет и второй ребенок.

Заметив, как сильно я побледнела, старуха искренне расхохоталась.

— А ты смышленая! — наконец проговорила она. — Так что, думаю, имеешь право знать. С нами, Злыми Колдуньями, всегда нужно держать ушки на макушке. Но лично меня не особо интересуют дети. Скажу по правде, обожглась уже пару раз. Нет-нет, можешь оставить свое мерзкое отродье себе. Правда, не представляю, как ты вообще умудришься завести детей, если останешься здесь, — смертный приговор Дороти вынесет еще до заката.

Снаружи раздался звук поворачивающегося ключа.

— Девчонки, — вздохнула Момби, покачав головой, когда на стене начали проявляться контуры двери. — Вечно вас не вытянуть из дома. А теперь придется драться. — Старуха отступила в угол и тесно прижалась спиной к стене, словно слилась с ней. — Вижу, у тебя хотя бы нож есть. — Она кивнула на мою руку, сжимающую рукоять оружия так плотно, что казалось, пальцы скоро онемеют от недостатка крови. — Дай-ка мне добавить одно малюсенькое заклинаньице, чтобы слегка его улучшить.

Колдунья вытянула большой палец и мизинец, пошевелила ими, указав на меня, и пару раз прищелкнула языком. Нож в моей вытянутой руке засветился лиловым цветом и запульсировал. Как раз вовремя, если, конечно, от этого оружие действительно стало эффективнее. И тут дверь распахнулась, и в комнату вошел Железный Дровосек.

— Эми Гамм, — возвестил он, — настало время предстать перед судом.

А буквально через секунду Дровосек сообразил, что я в камере не одна.

— Стража! — заорал он. — Схватить девчонку! И колдунью!

Дровосек раскинул свои пальцы-лезвия, двинувшись в сторону моей новой союзницы, а следом в темницу ввалилась и вся его команда. На меня, оттесняя к углу, с лезвием наизготовку наступала Мечерукая. Быстрый шаг в сторону, нырок под руку — и вот, когда девушка повернулась, я направила нож прямо ей в грудь. Я промахнулась, но все же поразилась, насколько близко удалось подобраться и как привычно и легко стало держать в руке оружие.

Внезапно я поняла, что точно знаю, когда стоить нападать, а когда — парировать, как отступить, пригнуться или уклониться. Я почувствовала, что и этим малюткой-ножиком смогу причинить противнику вред. Я принялась резать, кромсать и крушить железных солдат, толпой навалившихся на ретивую пленницу. От прикосновения лезвия на щеке Мечерукой появилась ярко-алая линия. От ее вида я шарахнулась назад, но нож упорно тянул вперед. В мгновение ока я полоснула по колесам Человека-велосипеда, оставив того барахтаться на полу в попытках вновь принять вертикальное положение, отталкиваясь странными, прикрученными к рулю руками.

Когда парень с пластиной вместо рта — тот самый, что убил Индиго, — заломил мне за спину руку, я толкнула его свободной ладонью, выскальзывая из захвата. Солдат развел руками и приготовился к очередному заходу, словно проверяя, посмею ли испытать его вновь. А потом опять напал, только на этот раз пригнувшись и выставив вперед голову на манер тарана.

В последний момент я успела уклониться, но он мгновенно развернулся и боднул меня в спину, сбив с ног. Пару секунд я пролежала не двигаясь, не в силах даже сделать вздох, так что солдат с силой пнул меня в бок, переворачивая на спину. Схватив за шею, он рывком поставил меня на ноги и притянул ближе к себе. Так близко, что я заметила усмешку, пусть и скрытую за ротовой пластиной, но читающуюся в глубине глаз.

С меня хватит! Я столько всего пережила. Столько насмотрелась. Бывало, что я злилась. На Мэдисон. На маму. Но такого я ни разу еще не испытывала. Все тело разом напряглось, каждый мускул сжался. От того, что Дороти сотворила с Индиго, что она уготовила мне. Но теперь, вместо того чтобы подавить это ощущение или привычно ляпнуть какую-нибудь глупость, я взбесилась. А потом вонзила клинок заговоренного Момби ножа прямо в глаз этому существу. Ради Индиго. Ради себя.

Он повалился назад и сполз вниз по стене, во все стороны брызнула кровь. Я опустила взгляд на зажатый в руке нож, на причудливые пятна крови по всему полу, похожие на пятна Роршаха^[4]. Хотелось верить, что все сделал нож, а не я. Но разве это так?

Происходящее не укладывалось в голове, к горлу подступила тошнота, но Мечерукая уже вновь наступала на меня, и на этот раз она была в бешенстве. Одним стремительным движением она выбила клинок у меня из рук — он со звоном упал на пол — и прижала к стене. Но беззащитной назвать меня было нельзя.