Южная пустошь (СИ) - Цветкова Алёна

Мы пытались вести разговоры, но после двух-трех реплик любые диалоги прекращались. Мы не могли заставить себя делать вид, что все хорошо. И что, возможно, прямо сейчас за стенами дома льется кровь наших друзей и близких.

Бледная Анни, сидевшая рядом со мной, нервно теребила подол платья. Катрила сжимала ее локоть, но поддержка сестры ничем не помогала «ослепшей» провидице. Битва по прежнему была покрыта для нее белым туманом, хотя была уже не будущим, а настоящим. И это вызывало в Анни панический страх, с которым она не могла справится.

Хурра, сверкая глазенками в пламени свечи, стоявшей рядом с нами, что-то шепотом рассказывала своим племянникам, детям Катрилы, которые таращились на малолетнюю тетушку огромными испуганными глазами.

Паника витала в воздухе. И я поняла, что если что-то не придумаю, то мы не выдержим. И тогда не будет никакой разницы что именно нас убьет: нападение крыс или стресс, который сейчас был так близко, как никогда.

— Дорогие мои, — улыбнулась я, все еще не зная, что предложу людям взамен тягостного ожидания, — мы с вами должны верить в наших амазонок, воинов и остальных мужчин. Они точно справятся с крысами. И завтра утром мы с вами еще посмеемся над сегодняшними страхами.

Я врала. Я же понимала, что утром, даже если крысы не проберутся внутрь дом, нам будет не до смеха. Надо будет хоронить погибших и оказывать помощь раненным. Южин ушел вместе со всеми, чтобы лечить от укусов прямо там, на поле боя. Вот только я знала, его силы не бесконечны. И неизвестно скольким людям он сможет помочь.

— А пока, — я продолжала натянуто улыбаться, у меня появилась идея, чем отвлечь людей от реальных переживаний, — я предлагаю вам послушать удивительную историю о том, как один любопытный мальчишка обзавелся очень длинным носом, и что из этого вышло…

Историю о приключениях Буратино я рассказывала, на ходу придумывая подробности, чтобы растянуть ее на более долгое время. Мои дети уже слышали сказки из другого мира, знание которых досталось мне вместе с памятью Призванной души, но про Буратино я им еще не рассказывала. Как-то забыла, больше ориентируясь на русские народные сказки.

Слушали меня внимательно. Особенно дети. И улыбались, забыв о страхах. А когда Буратино сбежал от Карабаса Барабаса, замотав его зацепившуюся за сучок бороду, вокруг дерева, смеялись уже все. И я с облегчением выдохнула, теперь главное, выдержать этот марафон сказок.

После Буратино пришла пора Али-бабы и его сорока разбойниках. А потом я пересказала книжку о трех толстяках… Я говорили и говорила, изредка прерываясь, чтобы сделать глоток воды и смочить горло.

Постепенно дети стали засыпать прямо на полу. Мы их не будили. Я просто перешла на шепот и продолжала говорить. Сказки давно закончились. И я рассказывала все подряд: книги, фильмы и даже сюжеты из телевизионных ток-шоу, которые всплывали в памяти сами собой. Одновременно я чутко вслушиваясь в окружающее пространство. Но вокруг по-прежнему стояла непроницаемая тишина. Я уже жалела, что мы не оставили открытым хотя бы чердачное окно, чтобы можно было наблюдать за битвой.

В какой-то момент начали дремать и взрослые. Мы все сидели сбившись в плотный комок, но сейчас большая часть людей спали.

С полуночи прошло не меньше трех свечей, когда в дверь резко заколотили. Я сама слегка задремала и не сразу поняла, на самом деле это происходит или нет… Вскочив я огляделась по сторонам. Впервые за ночь война за стенами дома как-то проявила себя. И я не знала, как мне реагировать. Мы договаривались, что дверь будет закрыта до самого утра. Но тот, кто стучал, снаружи был в полном отчаянии… Я чувствовала это.

Надо было принимать решение. Либо проигнорировать того, кто стучал, вероятно умоляя о помощи, либо впустить, подвергая риску всех. Вдруг там за дверью полчища крыс, которые прорвутся внутрь, стоит только приоткрыть дверь…

Стук разбудил всех. И теперь все, от мала до велика, таращились на меня огромными испуганными глазами. Пламя толстых часовых свечей давало недостаточно света, и я почти не видела тела, слившиеся с темнотой. Но глаза, в которых отражалось колеблющееся пламя, были хорошо заметны… И никак нельзя было притвориться, что ничего не происходит…

Я обернулась к Анни, в надежде, что дочь подскажет, как быть. Но она только помотала головой из стороны в сторону, глядя на меня в полном отчаянии. Она держалась из последних сил. Об этом говорила кровь, бежавшая по подбородку из прокушенной губы и полные слез глаза.

Надо было делать выбор самой.

Прямо сейчас.

Не откладывая.

И я решила:

— Катрила, — я взглянула на свою старшую дочь, всем своим взглядом демонстрируя уверенность, что она справится с тем, что я собиралась ей предложить, — уводи Анни и остальных наверх. Закройтесь в моей спальне. До рассвета еще пара часов, не больше, вы должны продержаться. Бешеные крысы никогда не нападают днем. Надеюсь, мужчинам удалось сберечь лошадей, — Лошадей мы заперли в конюшне, тщательно законопатив все щели, чтобы крысы их не достали. — Утром ты посадишь всех женщин и детей на телеги и увезешь их в Ургород. Дорога здесь одна, не заблудитесь. Раненных и погибших вы должны оставить здесь. Вам нельзя терять ни единого мгновения, иначе вы не успеете до темноты выбраться с пустоши.

— Но, в-в… — попытался кто-то вмешаться, но я взмахнула рукой, останавливая ненужную реплику. И вновь заговорила с Катрилой, которая смотрела на меня в полном ужасе. Но я-то знала, как эта девочка умеет справляться с эмоциями. Она сильная. Гораздо сильнее, чем кажется на первый взгляд.

— Раненных и погибших вы оставите здесь, — четко повторила я и добавила для полной ясности, — даже если это буду я или Фиодор, — сердце резко стукнуло об ребра, но я проигнорировала его потуги изменить мое решение. — Вам нельзя терять ни единого мгновения, иначе вы не успеете до темноты выбраться с пустоши. Крысы не побегут за вами, ведь здесь для них останется достаточно поверженной добычи. — Мой голос все же дрогнул. Но я быстро взяла себя в руки. — Ты поняла?!

Катрила, не меняя выражение лица, кивнула. Я улыбнулась. Теперь я была уверена, что все мои указания будут выполнены в точности.

— В Ургороде вы дождетесь герцога Форента с супругой. Ты скажешь ему, что я лично назначила тебя регентом при Хурре и приказала начинать все сначала, используя те средства, которые есть. Он знает, что делать. Поняла?! — спросила я еще раз.

Она снова кивнула, по-прежнему глядя на меня во все глаза. Я сделал шаг и обняла ее. Видения Анни не врали, Катрила на самом деле оказалась нужнее всего здесь, в Южной пустоши…

— И присмотри за Хуррой и Викторией, — попросила я тихо, — я знаю, с тобой они вырастут хорошими людьми…

Глаза Катрилы наполнились слезами, и она еле слышно прошептала:

— Да, мама…

И тут я сама еле сдержалась. Она впервые назвала меня мамой. Меня, а не Богиню, что когда-то занимала мое тело. Катрила простила меня за то, как я с ней поступила. Я чувствовала. И в этот самый миг я простила себя за то же самое.

Пока все поднимались наверх, колотить в дверь перестали, видимо решив, что мы не захотели никого пускать в безопасное место. Я решила бы, что воин, пытавшийся спастись, погиб, но изредка он все же бился об дверь, словно пытаясь выбить ее своим телом.

Я проводила взглядом поднимающихся наверх людей, дождалась, когда с грохотом закроется усиленная сегодня дверь в мою спальню, и решительно шагнула к двери. Как только я загремела засовом, с той стороны сразу перестали биться. Услышали.

С трудом, вкладывая все свои силы и чувствуя, как мышцы живота рвутся от тяжести проклятого засова, которой был рассчитан на усилия двух людей, я отодвинула дубовый брус, который блокировал входную дверь. И в тот же самый миг, она распахнулась на всю ширь. Я не успела испугаться, что крысы ворвутся в дом, и с ужасом уставилась на окровавленного Южина на руках которого, истекая кровью от множества порезов, лежала маленькая Алеса…