Нихилени (СИ) - Ойтен Мирланда

… впрочем, это никогда не мешало сестре вытереть слёзы и уйти обратно помогать отцу с его работой.

— Отец сказал, что наш… твой отец, мой дядя, нашелся.

— Да, это правда.

— Надеюсь, он в порядке? — Красавица изобразила на лице беспокойство. Вышло фальшиво, но Ан уже привыкла к этой неискренности в манерах отца и дочери. Совершенный вести себя по-другому не желал, а Красавица не умела, как не учи.

— Да, в полном. Уже купил новый телефон, — отец до сих пор не

позвонил ей, хотя обещал. Сколько можно покупать трубку? Древние кнопочные аппараты стоили, как пара обедов. Как всегда, отец не думал о том, что кто-то может о нём беспокоиться.

… или не беспокоился сам. Ан отогнала от себя эти мысли. Разумеется, отец волнуется за неё!

— Здорово! Надеюсь, он больше не потеряется! — Красавица улыбнулась и повернулась к столу Ан.

— Это кому? — сестра немедленно запустила руку в не до конца задвинутый ящик стола и извлекла нож для отца. Ан почувствовала глухое раздражение. Подарок не был доделан, и предназначался не Красавице. Зачем его трогать? — Келу?

— Нет, — Ан убрала нож в стол. — Не ему.

— А кому?

Вот настырная же!

— Отцу.

— И ему достаточно?

Этот вопрос поставил Ан в тупик. Достаточно?

— Думаю, да, — кивнула Ан. Она редко задумывалась о том, может ли подарок, сделанный от всего сердца, быть достаточным. Они с отцом никогда не оценивали свои отношения в деньгах. Куда важнее было, что после убийства Бойца отец купил первый же билет на самолёт до дома и пришел за ней прямо в школу, и не уезжал почти месяц, пока всё не утихло.

— Тебе повезло, — Красавица вздохнула. — Он у тебя глупый и любит тебя просто так.

— Не глупее других. И да, он меня любит, — Ан забрала у неё нож и вернула его в стол.

Красавица виновато улыбнулась, и положила руку ей на плечо.

— А как твоя работа? — Ан закрыла ящик на ключ и пересела на диван, давая понять, что разговор о своей работе поддерживать не будет. Красавица, против обыкновения, развивать тему подарка её отцу не стала. Вместо этого девушка нахмурилась и достала из кармана летнего платья свёрток из замши.

— Посмотри, — сестра подошла и протянула ей свёрток. Ан помедлила и взяла его. Красавица снова велела ей посмотреть.

Внутри замшевого свёртка лежала брошь в виде розы. Круглые лепестки и зелёные листья были усыпаны мелкими камнями. Ан повернула брошь, и камни заиграли на свету.

— Мне нравится, — Ан вещица не тронула. Брошь на её взгляд была… никакой. Во-первых, где-то она уже видела что-то похожее. Возможно, в учебнике, возможно, их в школе куда-то возили, возможно, что-то подобное уже делал Ювелир. Во-вторых, роза вышла некрасивой и… неправильным. Простой карандашный рисунок, который сестра показывала ей осенью, выглядел живее. Вот он ей почти понравился. А красавица зачем-то выпрямила стебель, развернула бутон вверх и сделала симметричные листья. Снаружи шесть осей, внутри восемь. Сложно, но некрасиво. В третьих, Ан не любила стразы, даже такие качественные, как те, что использовала Красавица и Ювелир.

Впрочем, будь вместо них настоящие алмазы, Ан бы цветок тоже не понравился.

— Не знала, что ты её уже доделала. До выставки ещё три месяца, — Ан тотчас же прикусила язык. Что и какая выставка, на которую собрались кузены, она представляла слабо, и слушала обоих лишь из вежливости. Виноватой себя в этом она не чувствовала, у неё весь месяц выдался сумасшедшим. Да и кузены тоже её делами интересовались лишь потому что сразу отказаться слушать было невежливо. В конце концов, они уже не дети с тайным обществом и личными гербами, как играли в детстве. Все они выросли и стали разными. По слухам, в ближайшие два года наконец-то решится вопрос с их паспортами. Ан знала, что она сделает, как только получит на руки свой паспорт, подтверждающий, что она не какой-то там модификат, а настоящий полноправный гражданин. Тогда она заберёт отца и уедет к Рем. Или заберёт Рем и увезёт их двоих куда-нибудь на край света, где от них наконец-то отстанут всякие родственники и где их никто не знает. Что делать со Строителем Ан ещё не придумала, но была уверена, что этот вопрос как-нибудь решится.

— Да, времени ещё много, — согласилась Красавица. Её стал неожиданно тихим, из него исчезло всё кокетство. Ан положила брошь на колени.

— Ты уже показывала её отцу?

Красавица опустила голову и враз как-то посерела и осунулась.

Перед Ан теперь сидела не весёлая кокетка, а её старшая сестра, не очень счастливая и уставшая девушка.

— Ему не понравилось. Он сказал, что я не выдержала симметрию, и что я… Он сказал, что я сделала не по… не по эскизу, — Красавица медленно достала из сумочки аккуратно свернутый лист бумаги и протянула Ан. — Сама смотри.

Ан развернула. На листе твёрдой дядиной рукой была изображена точно такая же брошь, что лежала на столе перед ней. Только вычерченная с безупречной четкостью и красотой. Дядя явно старался изобразить "естественный" цветок, только в его понимании эта естественность всё равно выходила математически холодной и абсолютно симметричной. Говорили, что однажды он сравнил половины своего лица и нашел себя невероятным уродом. Ан не знала, верить этому, или нет. Дядя был странным, но, как ей казалось, не дураком. Возможно, она ошибалась.

— А где твой эскиз?

Красавица пожала плечами.

— Папа сказал, что он не очень хорош.

— Не знаю, твой был лучше. Это вообще ни о чём, — Ан покрутила лист. — Точо такую же можно тремя командами нарисовать, растянуть по осям и отдавать в цех на штамповку.

— Но папе не понравилось.

— Может быть, у него было плохое настроение.

— Настроение не может быть плохим всё время.

— И что он тебе сказал? — Ан сложила рисунок.

— Чтобы я переделывала. Всё переделывала.

Ан нахмурилась и кинула рисунок в мусорную корзину.

— Забудь и ничего не исправляй. Ты будешь выставляться от своего имени, а не его, — она встала, положила руку на плечо сестры и встряхнула девушку. Кудрявая голова Красавицы мотнулась, как у цыплёнка.

— Я не могу, — она зажмурилась.

— Можешь, разумеется. Он придирается к тебе!

— Он справедлив.

— Он сам не знает, чего хочет, — Ан завернула брошь обратно в замшу и убрала её в карман сестры. — Будешь его слушать, будешь до конца жизни подстраиваться под его придирки.

— Он мой отец.

— И что? Родители бывают разные.

— Но не в нашей семье.

— Не знаю. Уж прости, но твой такой один. У Ювелира отец нормальный, у Лаборантки тоже, мой вообще… доволен всем, что я делаю. Может быть, проблема всё-таки не в тебе?

Красавица как-то странно посмотрела на неё, и Ан смутилась. Она поспешно оглянулась в поисках телефона и ключей.

— Я иду обедать, извини. Сегодня не завтракала.

Красавица несколько мгновений смотрела на Ан, потом слабо

улыбнулась.

— Она тебе понравилась?

— Да, — ещё раз соврала Ан.

— Тогда возьми её, — Красавица достала брошь из кармана.

— Я… — Ан замялась. Мало того, что вещица ей совершенно не нравилась, брошь наверняка была дорогой. Ан не знала, сколько стоят эти блёстки, но на руках у неё лежала не дешевая поделка маленького ребёнка, которому достаточно для счастья дешевых камушков из пластика. Подарок выходил непростым, а когда ей дарили что-то дорогое, Ан начинала чувствовать себя обязанной дарителем. Быть кому-либо обязанной она ненавидела. Хватит уже Дедушки в её жизни.

— Бери, я дарю её тебе. А отцу сделаю другую, — Красавица решительно вложила брошь в руку Ан, сжала пальцы и выбежала из комнаты прежде, чем та успела подобрать хоть какие-то слова для отказа. Брошь осталась в руке. Ан ещё раз посмотрела на неё. Брошь, как брошь. Много блестящих камней, да и только. Она вряд ли такое наденет. Возможно, пару раз, пока сестра не забудет об этом подарке. Ан убрала брошь в пустой ящичек для мелких деталей, и ее внимание вернулось к разобранному дрону. Было бы неплохо собрать его побыстрее, пока Умник не разнылся, что она забыла.