Альмира Илвайри - Повелительница молний
А может, он оказался недостоин богов, и демоны забрали его душу?..
Чернота начала рассеиваться, и Волк увидел фигуру, завернутую во что-то прозрачное — не то очень тонкую пленку, не то клейкую слизь. Прозрачные дрожащие нити тянулись от фигуры неизвестного к ячеистым стенам помещения. Неизвестный был неподвижен, как в медитации, только глаза его были открыты.
Что-то словно подтолкнуло Волка к незнакомцу. И если бы Волк мог ощущать свое сердце, то наверняка оно содрогнулось бы от ужаса. Глаза незнакомца были белыми, слепыми. Но Волк откуда-то знал: этот слепой видит лучше любого зрячего.
Взгляд незнакомца — холодный, ненавидящий — был направлен вниз, на замок в кольце скал. Серые лучи призрачными лезвиями полосовали каменистую почву, вырывая с корнем деревья и оставляя глубокие борозды. Казалось, сама земля стонала и корчилась от боли. Но из высокой башни навстречу смертоносным лучам вырывались в небо ослепительно-белые молнии, отражая призрачные клинки, разбивая их на рваные клочья. Это правильно, подумал Волк. Молодцы защитники замка. Жуткого слепца надо бить.
Глаза незнакомца шевельнулись. Слепой перевел взгляд на Волка, и не было никакой возможности уйти, скрыться от этого холодного, пронзающего взгляда белых глаз. Тысячи ледяных игл впились в душу, выпивая все образы и чувства, оставляя пустую, бесформенную оболочку. Волк чувствовал так, будто сознание разваливается на куски. Но в последний момент чья-то рука заслонила его от губительного взора.
Айли облегченно вздохнула. Ахуры ушли, а звездолет, чуть не погибший по их вине, благополучно опустился на планету. Совсем недалеко от Великого Замка.
— Брат Рунн, ты подержишь Поток еще немного? — попросила девушка. — Я хочу посмотреть, кто эти пришельцы и не нужна ли им помощь.
Монах в оранжевой одежде кивнул, и Айли снова погрузила взгляд в Кристалл.
Очнувшись, Ристар ощутил, что проклятой тяжести, давящей на грудь, больше нет. На экране фронтального обзора к небу поднимались незнакомые хвойные деревья с чешуйчатыми стволами. Неужто боги смилостивились и князю удалось посадить "Бродягу"? Воевода сжал мощной ручищей плечо князя:
— Боги вознаградят тебя, Орвис, сын Арсана! Ты нас, можно сказать, с того света вернул!
— Это было не так трудно, — отозвался князь. Голос у него какой-то не такой, подумал воевода. Оно и понятно — переволновался, поди… Ристар осторожно спросил:
— Ты сам-то как?
— Со мной все в порядке. Оставь меня в покое, Ристар.
— Может, немного сакэ? С такого-то дела, — предложил было воевода, но Волк обернулся, проговорил раздраженно:
— Я же тебе ясно сказал: отстань.
Воевода замолчал. Никогда, ни при каких обстоятельствах князь Орвис не позволял себе грубого слова по отношению к дружинникам. Потому и любили его все, и готовы были за ним хоть в черную дыру прыгнуть. А тут словно муха какая укусила молодого князя. И взгляд… Воеводу передернуло от этого взгляда. Глаза князя Орвиса были равнодушными, пустыми. Будто у покойника.
Волк отвернулся. Мир вокруг выглядел тусклым и выцветшим, как на старой фотографии. И он знал — так будет всегда. К чему все его прошлые стремления и мечты? Все тщетно. Бытие не имеет ни цели, ни смысла, и самый лучший выход — уйти в Ничто. Нет, он не думал о самоубийстве, ибо суицид — это действие, а любое действие — неоправданная трата сил. Он просто подождет, когда Небытие само придет к нему.
Он равнодушно наблюдал, как рядом суетится Ристар, как дружинники бережно, словно больного, укладывают его на носилки. Напрасно они тратят время и силы. Он все равно умрет, покинет тусклый, бессмысленный мир, уйдя туда, где не будет ничего — даже его самого.
Айли смотрела, как опустился трап и пришельцы ступили на землю. Она читала о Скаарж, Детях Дракона, в поющих книгах Кольца, но ей ни разу не случалось видеть их своими глазами. Они действительно необычный народ. И красивый. Высокие, могучего телосложения, со смуглой кожей и черными как смоль волосами, заплетенными в косички. Держатся уверенно и прямо — сразу видно, что прирожденные воины. Лица мужественные и гордые, темные глаза горят каким-то глубинным огнем. А мощные хвосты, доставшиеся мужчинам-Скаарж в наследство от праотца-Дракона, нимало не уродуют их. Скорее даже, наоборот, довершают облик.
На каждом из пришельцев — легкая пластинчатая броня. На плечи наброшены плащи, раздвоенные снизу. На руках чернеют наручи-ножны. Эти наручи скрывают в себе оружие пришельцев — тонкие сдвоенные клинки. Примитивное, варварское оружие, убивающее и калечащее. Но сами они лучше, чем их оружие. У них чистые и отважные сердца. Они не побоялись пересечь Вселенную на своем маленьком, хрупком корабле. И они до самого последнего конца не сдавались ахурам.
Слава Богу, никто из экипажа не погиб. Только с их предводителем что-то случилось — его выносят на носилках. Двое воинов склонились над ним, остальные стоят в стороне, обмениваясь беспокойными взглядами. Тревожатся за своего князя… И не знают, что невдалеке рыскают в поисках пищи голодные огневики. Надо отогнать огневиков и дать Детям Дракона знак, чтобы шли в Замок. Ибо сейчас странствовать под небом На Пали небезопасно.
— Ну что, Аржен? — спросил Ристар у молодого дружинника, бывшего по совместительству бортврачом. Воин опустил голову:
— Неважно, Ристар-сейшин. Князь Орвис потерял волю к жизни.
— Это как-то лечится? — забеспокоился воевода. Аржен вздохнул.
— Одних излечивает время. А другие умирают прежде, чем успевают исцелиться… Целителя бы князю Орвису, причем такого, который умеет врачевать душу.
— Где тут возьмешь такого целителя, в этой глуши… — проворчал Ристар. — Он хоть поел?
— Поел немного, и мы ему сакэ согрели, дали выпить.
— И то хорошо… Что, Ри-Арс? — спросил воевода у дружинника, подбежавшего с каким-то срочным докладом.
— Замок, который мы видели сверху, совсем недалеко, и туда ведет дорога, — торопливо докладывал дружинник. — Но над дорогой летают такие… я не знаю, что это. Огромные, бесформенные, как амебы, поедают все живое. При мне один из них сожрал дикую корову и даже не поперхнулся. И еще они плюются огнем, или мне показалось… Я хотел было пощупать их саями, но решил не связываться.
— И правильно сделал, — одобрил Ристар. — А то, чего доброго, привел бы их за собой. Плюются они огнем или нет, радости все равно мало.
