Ася Михеева - Воспоминания старого органиста
Мое обучение в музыкальной школе, моя карьера органиста и, не постесняюсь сказать, композитора, к этой истории никакого отношения не имеет, поскольку никогда мной не скрывались от вас, и не несут в себе ни малейшей необычности, тем более сказочности. Оставим все это в стороне.
Я уже был женат на твоей матери, когда случилось нечто, что помогло понять многие родительские странности и в конце концов привело к сути моего рассказа. Дождливый вечер внезапно прояснился, солнце село при чистом небе, озадачив всю округу, смирившуюся с предстоящими обложными ливнями. В дверь нашу постучали довольно поздно, я, оторванный от сочинения, вышел сердит (жена уж спала) и страшно растерялся, увидев измученного и пропыленного отца, при этом нимало не постаревшего за прошедшие в разлуке годы.
— Бастиан! — сказал он, — прости, за мной погоня, прятать меня опасно — решай сразу, идти ли мне дальше?
— Как тебе не стыдно, — почти закричал я, — входи скорей и не теряй времени!
Одежду свою он велел сжечь, что я и проделал немедленно, пока грелся на плите суп. Переодевшись в мое платье, он сидел в маленькой комнатке наверху (той самой, где нынче живет твой брат Иоганн) и смеялся своим мыслям. На мои встревоженные расспросы он ответил странно:
— Веришь ли, Бастиан, мне припомнили давнее доброе дело. Какой черт занес меня в края, где хоть кто-то обо мне помнит? Но я же не мог и предположить, что прославлюсь настолько прочно.
Тут в дверь забарабанили. Спустившись вниз вторично, на сей раз даже не накинув халата (он был на отце), я высунулся наружу. Имел место быть чрезвычайно сконфуженный общинный стражник, родственник вашей матушки, и несколько свирепого вида конников в диковинных шляпах.
— Войско города Гаммельн! — прорычал один из них.
— Они утверждают, что в вашем доме, уважаемый господин, укрылся от погони опасный преступник, — извиняющимся голосом проблеял стражник.
— И ради этого меня подняли с постели? — искренне изумился я.
— Ну я же говорил, — укоризненно обратился стражник к чужакам, — достопочтенному органисту завтра исполнять мессу, для чего необходимо иметь не только свежую голову, но и отдохнувшее тело. Стали бы вы на его месте ввязываться в сомнительные истории? — его голос посуровел. — Наш город должен защищать уважаемых граждан от нападок неизвестных, каким бы именем они не представлялись.
— Но-но! — закричал главарь, — я не знаю ничего об этом господине, но приметы указывают именно на его дом!
— А в чем дело? — заинтересовался я.
Конник сменил гнев на милость.
— Вы что же, никогда не слышали истории Проклятого Крысолова?
— Гаммельнского Крысолова? — начиная что-то понимать, спросил я.
Пришлецы потемнели лицами.
— Гаммельнским назвала его глупая сплетня. Беда могла приключиться и с вашим городом, что бы тогда вы делали и как бы называли Крысолова? У вас есть дети?
— Нет, но, надеюсь, ненадолго.
— У меня было трое! Я родил еще двоих с тех пор, но кто заменит тех?
— Я соболезную вам от всей души. Впрочем, что же мы стоим? Пройдемте в гостиную, господа, там и расскажете все по порядку.
— Да нет, пожалуй, — спохватился вожак, — мы лучше зайдем завтра или послезавтра в приличный час, сейчас надо продолжать погоню.
Мы со стражником поглядели вслед рванувшей с места коннице, затем дружно пожали плечами и вежливо распрощались. Родственник слегка трусил моего недовольства, и был рад, что я не сержусь. С тем и разошлись. Я поднялся наверх. Отец был задумчив.
— При том, что это спасло мне жизнь, я не могу сказать, что рад твоему изумительному умению врать.
— Мне не пришлось лгать. Я действительно ничего не знаю и к тому же не могу так, ни с того ни с сего, выдать родного отца как преступника.
— Но ведь Гаммельнский дудочник — это действительно я.
— Не могу поверить, что ты из мелкой денежной мести перетопил прорву ребятишек.
— Ты можешь шутить, — удивился отец, — стало быть, ты действительно не веришь тому, что гаммельнцы рассказывают?
— Не получается. У них концы с концами не сходятся.
— Но дети действительно пропали. Они, конечно, тут же новых настрогали…
— Давай ты не будешь пытаться меня испугать, а расскажешь все по порядку?
— По порядку? Ну давай, надо же кому-то это по порядку рассказать. Маму твою ничего не интересует, кроме собственного захолустья, а больше, кроме вас, у меня близких — никого…
Забавно, сейчас я, старый Себастьян, рассказываю сыну услышанное от отца. Милый мой, придет время, когда и ты будешь сидеть в кресле и излагать давнишние истории. Чудная все-таки штука время. Но вернусь к рассказу.
По словам отца, Гаммельн в истории сей выглядел крайне неприглядно. Под городом, в клоаках и норах, всегда водилось множество крыс, поедавших остатки и объедки жизни великой людской толчеи — город был хоть и сравнительно с тем же Ганновером или Кельном небольшой, но тесно сбитый, грязный, и кроме того, устраивал частые ярмарки. К крысиному засилью спокон веков все привыкли, но когда их расплодилось что-то настолько много, что ходили среди бела дня по улицам, сожрали всю домашнюю птицу и рвали хлеб из рук, власти соизволили обеспокоиться (все это было настолько в духе наших властей, что я не усомнился ни в одном слове). Разнообразные попытки травить, ловить и запугивать кошками успеха не дали ни малейшего. И тут подвернулся отец со своими дудками.
— Думаешь, я просто пришел, задудел, и все крысы сбежались? Как бы не так. Я проторчал в этом грязном городишке два месяца, пока выяснил, что и как. Кстати, зная меня, ты должен догадаться, что утопить в их речушке к этому моменту нельзя было не то что ребят, но даже мышонка. В Гаммельне завелся крысиный король. Странный урод — обычно крысы быстро убивают беспомощных собратьев, с удовольствием используя их в пищу, но короля они кормят, чистят и идут к нему паломничать со всех концов, куда доходят уже причастившиеся серые гонцы.
Понимаешь, почему их стало так много? Городок сытный, кто знает, сколько пришлых осело на гаммельнских помойках? Хоть и непорядочно, но я не могу не сравнить тогдашний Гаммельн с Римом, куда ходит народ начиная с богомольцев кончая разнообразными проходимцами… Я увел крыс. У меня был план докопаться до короля, пока вокруг него не собралось новой гвардии. Тех я, конечно, топить не стал — в чем они, в конце концов, виноваты? Случилась другая неприятность. Король, дрянь этакая, окопался прямо под городской ратушей. Та стояла на взлобке над городом, красивая, новенькая — я понимаю, жалко сносить такую гордость. А другого выхода не было. Тут-то и начались мои неприятности, представляешь, они предлагали мне кучу денег, чтобы я придумал что-нибудь. Чтобы я подудел, и король вылез на поверхность. Это десятка полтора-то крыс, сросшихся хвостами! Короче говоря, подкапываться под ратушу городской совет отказался и мне запретил. Я был в отчаянии. В город ежедневно прибывали новые крысы, и, обнаружив приближенные к королю места свободными, с восторгом их занимали… Все возвращалось на круги своя.
