Татьяна Тихонова - Дьюри
На улице давно стемнело. В узкие окна, распахнутые на обе створки, смотрела недавно взошедшая луна, и я в который раз себя спрашивала, почему здесь, под моим прудом, в чужом небе она тоже есть?
Когда Элизиен меня притащил вымокшую и полуживую сюда, к себе домой, мне показалось, что мы очень долго пробирались через непроходимый лес, которому не будет никогда конца. Дом его оказался обычной землянкой, очаг был выложен прямо в полу, и, когда затрещал огонь, наполняя дымом небольшое помещение, дьюри посмотрел на огонь и сказал:
— Дыму — дымово… Ступай на волю…
Пламя вдруг выровнялось, и дым потек вверх, уходя в отверстие в крыше. Я смотрела на это дикими глазами. Зачем ему я — полумертвая от страха, посиневшая утопленница? Наглотавшись вонючей воды из пруда, проболтавшись вниз головой, пока дьюри меня тащил по лесу, я тогда чувствовала себя отвратительно. И когда послышалось быстрое шлеп-шлеп-шлеп по полу, я перепугалась окончательно…
Тогда я впервые увидела Мильку. Милиена… Мальчишка выбежал навстречу Элизиену, шлепая маленькими босыми ножками, выбравшись из подпола, где он, похоже, прятался, и обхватил его за колени. Дьюри беззвучно рассмеялся и взял малыша на руки. Потом повернулся ко мне и сказал:
— Милиен…
Так и началось мое знакомство с дьюри — со знакомства с маленьким Милькой. Только после того, как я кивнула головой и улыбнулась, Элизиен назвал себя:
— Элизиен…
Маленький и большой дьюри были не похожи друг на друга. У малыша были прямые, черные как смоль волосы, падавшие ему на плечи, смуглая кожа, пристальный серьезный взгляд удивительных светло-серых глаз и очаровательная грация как у игручего котенка. У Элизиена же черные, с проседью волосы, обрезанные грубо до плеч, были стянуты полоской кожи и все равно топорщились в разные стороны. Ходил он совершенно бесшумно, в его взгляде, движениях, таились угроза и настороженность. Он, словно опасаясь чего-то мне неизвестного, иногда вдруг бросал свой застывший взгляд вокруг, поверх моей головы… или выходил на улицу и вновь вскоре возвращался…
Вот и сейчас, оборвав себя на полуслове, он вдруг замолчал. Прислушавшись к чему-то, он встал и, кинув быстрый взгляд в сторону Милиена, спавшего в гамаке, подвешенном к потолку, в углу комнаты, бесшумно подошел к двери.
Безотчетный страх заставил меня встать вслед за дьюри, но он, быстро вернулся и, улыбнувшись, сказал:
— Показалось… Пора спать…
Поскольку гамаков было только два, то с того дня, как в доме появилась я, Элизиен спал на полу, растянувшись во весь свой немалый рост на волчьих шкурах.
Засыпал он почти сразу, я же еще подолгу ворочаюсь. В этой оглушительной тишине каждый треск, шорох гонит сон прочь. Смутные ночные тени мечутся на стенах… ухает филин… и сверчки… Десятки, сотни сверчков оглушительно пилят своими скрипицами… пилят и пилят… Все мозги пропилили. Их много, они окружают меня, вокруг одни сверчки, скрип их челюстей слышен уже совсем близко…
2
Я проснулась. Кромешная тьма в доме, и скрип… Жуткий скрип… Что так скрипит? Где Элизиен? Вдруг от окна метнулась тень, стало светлее. И тишина.
Заплакал Милиен.
Выбравшись из своего гамака, я подошла к малышу и взяла его на руки. Уткнувшись мне в шею, Милька быстро затих. Оказавшись рядом с очагом, я поняла, что скрипела, раскачиваясь из стороны в сторону, миска с благовониями, которая, еще раз качнувшись, остановилась. Глаза мои, привыкшие к темноте, еле разгоняемой луной, лихорадочно искали и не находили в доме Элизиена. В приоткрытую дверь потянуло сквозняком… На холодном земляном полу ноги быстро замерзали. Толкнув дверь, я почувствовала, что что-то держит ее с той стороны.
Малыш сладко засопел под ухом, и я, положив его в гамак, укутав одеяльцем из звериных шкурок, вновь вернулась к двери.
Прислушавшись к тишине леса, я еще раз осторожно толкнула дверь и замерла… За ней кто-то зашевелился. Послышался глухой стон, шорох… Не зная чего ожидать, я стояла, прижав к себе топорик Элизиена на длинном древке, который прихватила впопыхах для защиты. Но за дверью все стихло.
И все-таки страх за Элизиена пересилил мой страх за себя. К тому же дверь на этот раз легко подалась, и я, высунув голову, безумно боясь получить тут же по ней, сразу увидела дьюри. Он и лежал под дверью своего дома, неловко согнувшись и повалившись на бок.
И тут над головой раздался чей-то шумный вздох. Мощный удар в спину внезапно сбил меня с ног. Отлетев с какой-то нечеловеческой силой в сторону, я сдавленно вякнула, ударившись о дерево и крепко получив от собственного топорика. Стараясь не замечать боль, жаром разлившуюся по телу, я уставилась в непроглядную тьму, окутавшую лес и поляну, на которой стоял дом Эла.
Внезапно луна вышла из-за туч, и необычное зрелище повергло меня в ужас. Кто-то непомерно большой, присев на корточки, шарил рукой в доме через открытую настежь дверь… И в этот момент раздался плач Мильки. Он словно подстегнул меня. Сжав длинную рукоять топора, я рванула туда, где чудовищных размеров существо добиралось до плачущего в темноте дома ребенка… Мне показалась бесконечной поляна, ноги проваливались в какие-то норы, спотыкались о кочки… Вот уже он рядом, он не слышит меня. Его огромная туша шевелилась передо мной в темноте. Стоящий на коленях, он был сейчас совсем близок, его шея… Вот он крякнул довольно, и отчаянный визг Мильки обдал меня жаром… Мой топор с силой опустился на загривок чудовищу, и еще раз, и еще… Хруст костей и вязкое хлюпанье… Опять визг Милиена… Верзила неловко повалился вперед, дверь затрещала под его тяжестью.
И стало тихо. Лишь слышно было как всхлипывает уставший уже от страха и плача Милька. Руки мои дрожали мелко-мелко, но лихорадочно сжимали древко топора. Жуткая мысль, что я сейчас кого-то убила, не давала мне предпринять что-то, и только икающие всхлипывания мальчишки заставили очнуться.
— Сейчас, Милька… — прошептала я, — подожди, малыш… Милиен, я здесь, — крикнула я уже громче. — Не бойся, я сейчас приду…
Ребенок затих. Стали слышны его легкие шаги, он ищет меня в темноте… А мне надо найти Элизиена, может быть, он еще жив. Куда отбросил его этот урод?.. Зачем ему нужен был Милька?
Наткнулась на Элизиена я внезапно. В темноте выйдя к кустам по правой стороне поляны, мне сразу показалось, что я слышу его хриплое дыхание… Элизиен лежал ничком.
— Эл, как ты? — прошептала я. — Что же мне с вами, дьюри, делать? Одного тушей неподъемной в доме завалило, другой сам валяется, откликнуться не хочет… Ты, Элизиен, безответственная личность… развалился тут, а Милька?! Кто будет пацана спасать? — болтала я чушь несусветную, сама чуть не плача от отчаяния, пытаясь сдвинуть рослого Элизиена с места.
