Далия Трускиновская - Челобитная
Тимофей Игнатьевич от души поблагодарил и той же ночью забрался на новое местожительство.
Он знал, что ему следует показать себя перед местными домовыми деловитым, заботливым, толковым, понимающим хозяйские потребности. Безместного домового разве что в подручные не глядя могут взять, и то – предпочитают, чтобы с рекомендациями. А тут приплелся незнамо откуда и тут же в домовые дедушки норовит… Придется потрудиться!
Хозяйка оказалась худенькая, страшненькая, и в первую же ночь после внедрения Тимофея Игнатьевича на новое местожительство два часа проревела в подушку. Новосел только под утро смог обследовать новое жилище и остался доволен – в стенном шкафу, в коробке с зимними сапогами на меху, он прямо в голенище устроил себе временное пристанище. Заодно шуганул зловредную моль. Но кто же станет постоянно жить в сапоге?
Тимофей Игнатьевич нашел целый пакет со всякими тряпочками и обрезочками, даже меховыми. Этого хватило бы на самое что ни на есть уютное гнездышко.
А лезвийце бритвы он со старой квартиры приволок в мешке – так что наутро и взялся за работу.
Мартын Фомич заглянул к нему и остался очень доволен.
– Как сходка будет, я тебя всем представлю. Ты не стесняйся, хозяйка у тебя неопытная, не понимает, что домового не только конфетами кормить-поить нужно, так ты сам понемногу бери.
Тимофей Игнатьевич стал заводить свои порядки. Понаделал тайничков, все бесхозные ниточки и веревочки в клубочки смотал и впритык сложил, была у него такая страсть к аккуратным клубкам. Пузырек от лекарства с крышечкой припрятал, чтобы было куда чай или там молочко потихоньку отливать.
Занятно ему показалось, что у хозяйки на подоконнике столько всякой зелени. Тимофей Игнатьевич полез смотреть, что там в горшках, и даже кое-какие съедобные травки обнаружил. Хозяйкина привычка читать в постели, закусывая книжку печеньем или чипсами, тоже ему понравилась – он сообразил, куда падают мелкие кусочки, и прибирал их в особую коробочку.
Вот только плохо было, что хозяйка все время ходила смурная, кому-то по телефону названивала, а без толку.
Домовые уважают, чтобы женский пол имел приятную округлость. Хорошая хозяйка всегда в теле. А хорошая – это такая, что и про домового помнит.
Поэтому Тимофей Игнатьевич даже задумываться стал – как бы свою тощую воблу хоть немножко подкормить.
Он уже кое с кем познакомился и знал, что у домового дедушка Анисима Клавдиевича супруга уж до того дородна – на нее глядя, вся молодежь облизывается. Прихватив кусочек рафинада для гостинца, Тимофей Игнатьевич отправился в гости.
– Тесто мять нужно, – посоветовала домовиха. – Мять в три часа ночи и приговаривать: как-де это тесто растет-поднимается, пышным становится, так-де и хозяйкина плоть бы росла, ровно на дрожжах. Погоди, вот будут в сорок седьмой квартире пироги печь, я соседку попрошу, она тебе клочок дрожжевого теста добудет.
– Век буду благодарен, – поклонился Тимофей Игнатьевич.
– Стало быть, не обижает хозяйка? – поинтересовалась домовиха.
– Конфеты и сахар дает, а вот хлеб и кефир сам беру.
– Ничего! Молодая, поумнеет!
И точно – в тот же вечер хозяйка поумнела. Она поставила у холодильника блюдце с молоком, а в молоко покрошила булочку.
Тимофей Игнатьевич даже умилился – это ж тюря! Не правильная, на квасу и с луком, но уж какая есть. Другой вопрос – есть ее нечем…
Сообразительный Тимофей Игнатьевич приспособил кусочек плотного картона и поужинал в полное свое удовольствие.
Домовые много не едят, хозяин даже не всегда понять может, угостился домовой, или только принюхивался. Хотя попадаются и обжоры. Тимофей Игнатьевич смолоду знавал одного домового дедушку – так тот похвалялся, будто видел в детстве, как его сосед целый пирог с мясом умял, чуть ли не в половину своего роста.
На следующий день рядом встало еще одно блюдечко – с кусочком пиццы.
Тимофей Игнатьевич кусочки мяса и грибов выковырял, полакомился, остальное оставил, как есть.
Затем прибавилось третье блюдце, с овсяной кашей. И четвертое – с остатками омлета. И пятое, и шестое…
В конце концов кухня приобрела такой вид, будто в доме жила чрезвычайно требовательная и привередливая кошка, которой хозяева не знают, как и угодить.
А тут и сорок седьмая квартира наладилась пироги печь. Тимофей Игнатьевич разжился кусочком теста и в указанное время стал его мять с приговором, испытывая при этом чувство выполненного долга: вот ведь хозяйка стала его сытно кормить, а он ей добром отплатит – прибавит дородности.
Результат обнаружился чуть ли не на следующий день.
– Вы, гляжу, с прибылью, – сказал Тимофею Игнатьевичу домовой дедушка Мартын Фомич.
– Это как это – с прибылью? – перепугался Тимофей Игнатьевич. – Быть того не может!
– А ты приглядись к хозяйке своей, приглядись! – посоветовал сосед.
– Еще не хватало – приглядываться…
– Ты же не срамное высматриваешь, а в добром деле убедиться желаешь.
– Да уж, доброе… мужа-то у нас и нет…
– Время такое – сперва детей заводят, потом женятся, – Мартын Фомич вздохнул. – Как бы наша молодежь этой заразы не нахваталась…
Тимофей Игнатьевич почувствовал, что под седеющей шерсткой весь прямо огнем взялся. Сам же он в эту заразу и впутался…
Но главной своей беды он еще не ведал.
Разговор с соседом был в среду, а в четверг хозяйка незадолго до полуночи, закончив приборку, встала посреди комнаты, трижды перекрестилась и трижды поклонилась углам. Тимофей Игнатьевич, рассчитывавший вместе с ней посмотреть телевизор, прямо окаменел.
Он знал, что означают эти действия.
Когда юного домового из подручных возводят в должность домового дедушки, ему много чего рассказывают о его новых правах и обязанностях. И в частности – что всякий четверг хозяйка (именно хозяйка-баба, а не мужик) может обратиться к нему с челобитной. И просьбу, в челобитной высказанную, выполнить обязательно. Хорошо хоть, из людей об этом знают очень и очень немногие.
Челобитная, даже если сказана шепотом, слышна очень далеко, во всяком случае, соседи-домовые ее прекрасно улавливают. И исполнение просьбы держат под особым присмотром. Потому что есть в них некоторое добрососедское злорадство… По пустякам-то с челобитной не обращаются!
Вот и интересно посмотреть, как сосед выпутается из затруднительного положения. Иные даже об заклад бьются – справится или не справится.
Хозяйка совершила три крестных знамения, три поклона, взяла со стола книжку и принялась читать по ней нараспев срывающимся голоском:
