Светлана Тулина - Сказка о дохлой любви
Впрочем, своя любовь — тоже вещь полезная, особенно ежели умело выбрать объект и, правильно рассчитав дальнобойность, ударить в нужный момент. Кто же из добрых и совестливых устоит?! А тем более посмеет ответить на удар, каким бы болезненным он не был, если нанесен он любовью?.. А уж какая из нее крыша славная получается — не мне вам говорить. Твори, что хочешь! Любая подлость, любое преступление — и тебя все равно оправдают. Мы давно для себя решили, что цель средств не оправдывает, но любовь-то ведь — дело совсем другое!
Кто же сравнивает Каина и Отелло?!
Но это, опять же, — другая история…
Так что же там о Нике?..
Ах, да, Ника…
Жила-была Ника. Маленькая такая Ника из рода талисманов. И только тем отличалась она от остальных талисманов, что приносила не просто удачу.
Она приносила победу.
Может быть, потому что живою была. Может быть, потому, что верила свято — иначе и быть не может. Как бы то ни было, она единственная приносила победу. Настоящую. Безоговорочную.
Однажды она пожалела гордых людей, ведущих неравную и заранее обреченную борьбу среди полуразрушенных колонн и статуй. Она была очень импульсивной, эта маленькая Ника. И потому, не раздумывая ни секунды, слетела она на беломраморные ступени, заляпанные алым.
И она принесла им победу. Как могли они не победить, если с ними была сама Ника?!
И в благодарность за это они обломали ей крылья.
Чтобы она уже никуда больше не смогла улететь.
Предусмотрительный они народ, эти греки.
И в странном мире опрокинутых ценностей, где подлость считается доблестью, они воздвигли храм в честь этого своего подвига.
И снова она пришла пешком в Гавань Зеленых Звезд.
На этот раз путь был более долгим.
И не шелестели больше по песку ее золотые крылья…
Они очень ее любили, эту маленькую веселую Нику, сделавшую Черную Гавань Гаванью Зеленых Звезд. Так, как умеют любить лишь имена потерявшие. Они бы с радостью пошли ради нее на смерть, если бы не были мертвыми уже.
И, разумеется, ни на секунду бы они не задумались, убивая ради нее.
И потемнели от ярости лица, и потемнело небо от тысячи расправленных крыльев, но крикнула она «Нет!», топнув ногой и вскинув к небу маленькие руки, и крик ее погасил шелест крыльев и уже народившуюся Песню Смерти.
Нет, говорила она, нет и еще раз нет! Мы не для того рождены, и даже здесь оказались лишь ради любви, той, другой, уцелевшей, более сильной, а, значит, более правильной.
А любовь не должна убивать.
Мы — талисманы, мы удачу приносим и смерть приносить не должны. И правы эти греки, говорила она, зажмуриваясь и повышая голос, да, черт возьми, они правы — нельзя быть талисманом, оставаясь в стороне! Нельзя помогать свысока, говорила она, сжимая маленькие кулачки, торопясь, потому что боялась не успеть сказать самого главного.
Мы должны быть среди них.
Среди них и такими же, как они.
Мы должны быть неотличимы, а помощь наша — незаметна. Они не должны нам поклоняться и воздвигать в нашу честь храмы. Они не должны в нас верить. Они не должны о нас помнить… И когда станет так — вот тогда и только тогда станем мы настоящими талисманами, так говорила Ника Аптерос, крыльев лишенная, но имя терять не желавшая.
И слова ее разбивались о зеркальное небо и падали в темно-синюю воду, и ловили их имена потерявшие, словно осколки драгоценных камней, и зажимали в ладонях — на счастье. Кто сказал, что талисманам не нужны свои талисманы?
И оживлялись неживые лица смущением уходящей ярости, и опускались, становясь невидимыми, крылья.
И появлялись первые Талисманы. Настоящие ТАЛИСМАНЫ, я имею в виду. Фильтрами их назвали позже.
Но это уже совсем другая история…
