Иней Олненн - Быль о Холодном Огне
— А ты кто? — вопросом на вопрос ответил он.
Несколько мгновений он и мальчик не отрываясь смотрели друг на друга. Мальчишка все еще был худым и бледным, и тем ярче горели под непокорной челкой зеленые глаза, в которых любопытство затаилось лишь на время, а в глубине — боль и печаль, и еще что-то упрямое и неукротимое, но разве сразу разгадаешь? Поэтому Огдалим пока и пытаться не стал, рано. Курносый нос, рот, способный изгибаться в усмешке и растягиваться в широкой улыбке, пшеничного цвета волосы — все это увидел Огдалим и остался доволен.
— Как твое имя? — участливо спросил он.
Мальчик несколько раз сглотнул, видно было, что горло еще побаливает и слова даются ему с трудом.
— Меня звать Дим, — наконец произнес он, однако имени отца не назвал.
— Дим. Хорошо. Так и должно быть. Именно Дим тебя и зовут, а как же еще? Ну а меня звать Огдалим.
Мальчик обвел взглядом комнату. Голову поворачивать он пока не мог — каждая косточка в теле ныла, поэтому увидел только то, что было доступно взору. Комната как комната, ничего, уютная, отделанная деревом теплого коричневого цвета, с низким потолком, украшенным затейливой резьбой. Вот разве что окна нет, но, может, оно за спиной? А что свечи горят, так, наверное, вечер уже. Огдалим не мешал ему. Пусть понемногу осмотрится, решил он, всему свое время.
— Это ваш дом? — спросил мальчик.
Огдалим расправил складки одежды, которая стала ему слегка великовата, и ответил как можно дружелюбнее:
— О да, это наш дом.
Было бы крайне неосмотрительно произносить вслух слово 'Кибал', зная, какой страх наводит оно на людей. И про то, что комната эта находится под землей, тоже не сказал. Мальчику, только-только победившему болезнь, это могло навредить. Однако тот зацепился за другое:
— У нас? А ты разве живешь здесь не один?
— У меня есть еще два… хм… брата. Да, брата. Ты увидишь их после. А сейчас выпей-ка это.
Решив, что на сегодня мальчик узнал и увидел достаточно, Огдалим протянул ему кружку с отваром, рецепт которого придумал лично, хранил в секрете и пускал в ход только в тех случаях, когда споры Хокрама и Грумвора грозили перерасти в драку. Отвар оказывал на них успокаивающее воздействие, ну а Дим, сделав несколько глотков, просто-напросто крепко уснул.
Огдалим заботливо укутывал его одеялом, когда вошел вечно хмурый и малоразговорчивый Грумвор — в сапогах на меху и теплой куртке, припорошенной снегом.
— Ну, как? — спросил он, потирая замерзшие руки.
— Его зовут Дим. У него зеленые глаза.
— Откуда он? Куда шел? Как оказался у холма? Ты спросил его об этом?
— Остановись, Грумвор! — Огдалим сердито насупился. — Уж слишком быстро хочешь все узнать! Он едва в себя пришел, не могу же я его вопросами мучить!
— Хм, хм… — из-под насупленных бровей Грумвор задумчиво посмотрел на спящего Дима. — Светлые волосы, зеленые глаза… Он скорее оквитянин, чем лигриец, и уж точно не горец.
— Оквитянин, лигриец, горец!.. Всех вспомнил! — рассерженный Огдалим походил на наседку, защищающую цыпленка. — Не столь уж важно, в каком из княжеств он родился, он, как и все, — авриск!
— Ну, будет тебе, Огдалим, успокойся, — Грумвор примирительно протянул ему руку. — Главное, мальчонка поправляется, значит, мы не зря старались.
— Но как только он поправится, — прозвучал от двери голос, похожий на скрежет ржавых петель, — ему придется покинуть Кибал! Мы попираем волю богов!
Воинственно вздернув крючковатый нос, в дверях стоял Хокрам. Огдалим, который побаивался его, промолчал, но за Дима снова вступился Грумвор:
— Мальчик покинет Кибал не раньше, чем сойдет снег! Мы его выходили, а ты хочешь, чтобы он замерз за ближайшим поворотом дороги? Или попал в лапы степняков? Оставь же свое глупое упрямство, не то оно погубит парнишку!
С минуту непримиримые спорщики испепеляли друг друга яростными взглядами, потом Хокрам, глядя на Грумвора снизу вверх, отчеканил:
— Как бы там ни было, у него лишь два пути: либо он уйдет отсюда как можно скорее, либо его домом навсегда останется башня! Мы и так уже достаточно отступили от правил, и тогда уже твое упрямство погубит Кибал!
Тут не выдержал Огдалим. Он подскочил к своим собратьям и вытолкал их из комнаты со словами:
— Убирайтесь! Немедля! Ступайте в библиотеку и там ругайтесь, чтоб вас не слышно было!
Захлопнув за ними дверь, тревожно взглянул на мальчика — вдруг разбудили? Но тот спокойно спал и чему-то улыбался во сне.
Так прошло еще несколько дней. Огдалим продолжал поить Дима отварами, заставлял хорошо есть, но от ответов на вопросы уклонялся — нельзя ему было рассказывать про Кибал, никак нельзя! Однако вопросов становилось все больше, и он решил посоветоваться с Грумвором. Грумвор на его сомнения ответил так:
— Не мне тебя учить, что можно рассказать, а о чем лучше умолчать — для его же блага. Направь любопытство мальчика в другое русло, у тебя же в запасе столько всяких интересных историй!
— Но я же не могу говорить без конца! Кому это под силу?.. Стоит мне замолчать — из него вопросы сыплются, как из рога изобилия!
— Если уж кому и под силу, то только тебе. А мне пора, Хокрам ждет.
Бедняга Огдалим начал осознавать всю сложность своего положения — вот попал так попал! И с неудовольствием вынужден был признать, что Хокрам, опасаясь появления в Кибале человека, во многом был прав.
Когда Дим сидел в постели и пил отвар зверобоя, изо всех сил стараясь не показать, какой он невкусный, Огдалим как бы невзначай поинтересовался:
— Откуда ты, светловолосый? Какому роду принадлежишь?
В ответ Дим жалобно сморщился. То ли отвар оказался слишком горьким, то ли такими горькими были воспоминания. Огдалим ведь давно понял: тут что-то не так, ведь ни с того ни с сего даже в такое лихое время дети посреди дороги не замерзают, словно бездомные собаки.
— Ты жил за озером? — участливо спросил он.
Мальчик кивнул, не глядя на него.
— Ты ушел оттуда?
Снова кивок.
— Вас пожгли наемники?
В тот день, когда они нашли Дима у подножия холма, над деревней за Синим озером полыхало черно-багровое зарево: степняки — безжалостные грабители, захватчики Долины — прошлись по ней огнем и мечом. И все же причина оказалась не в этом.
— В нашей деревне нечего было грабить, — худенькие руки сжали пустую кружку. — К нам наведывались степняки, но даже они брать ничего не стали. Пару раз наезжали хессы — Охотники, они искали каких-то служителей, но отец сказал им, что мы сами бы их убили, если б только встретили. Хессы тоже никого не тронули.
