Токацин - Солнечный змей
— Вижу, тебе ещё худо, — поцокал он языком. — Кесса-то где? Видела она, как ты выходил?
— Кесса спит, — покачал головой Речник. — Менно, куда ты дрова понёс?
— Это вам, — житель положил охапку сушняка у входа в кладовую. — Кесса говорила, тебе нравится, как пахнет уголь. Не хотел вас тревожить, но решил зайти. Спит, значит? Ты тихонько вышел? Что же, верно, ей на неделе нелегко пришлось — сначала проклятый пожар, потом тебя привезли на досках… Как ты цел-то остался?! Скайоты говорили — весь корабль швырнуло, как щепку, да прямо на горящий ствол, только обломки полетели. Если бы ты в снастях не запутался, так и свалился бы в угли! Вот же дела в начале Ассави, у нас такого и в середине лета не бывало…
Менно, качая головой, пошёл обратно, к тропинке, ведущей вниз. Фрисс молча смотрел ему вслед. «На неделе…» — раз за разом повторял он про себя. «На неделе…»
— Менно! — крикнул он так, что житель вздрогнул всем телом и испуганно обернулся. — Менно, какой сегодня день?
— Девятое Ассави сегодня, — растерянно ответил Менно. — Ровно неделя с тех пор, как тебя привезли из Леса. Что-то не так, Речник Фриссгейн?
— Девятое Ассави… — повторил Фрисс, глядя наверх, на ровный строй зелёных стеблей вдоль обрыва, а потом — направо, на золотую цветущую Иву, на далёкие белые «облака» Хумы в хлопьях соцветий, на узкую бурную реку, зажатую каменными берегами, на лепестки, прилипшие к мокрым камням. — Девятое Ассави… Сейчас должен взламываться лёд… и первая трава проступает из-под снега. И до половодья ещё далеко…
Менно проследовал взглядом за Речником и хмыкнул. Фриссу не привиделось — листья на далёких Берёзах и Хумах развернулись уже в половину ширины, молодая трава поднялась в два человеческих роста и почти уже сравнялась с прошлогодней, от снега на берегах и льда на реке не осталось и воспоминаний. Солнце обжигало плечи даже сквозь рубаху, и Речник прижался к каменной стене — за зиму он от солнца отвык.
— А, вот что… Ну да, всё так, — похмыкал, неопределённо усмехаясь, житель. — Так и должно быть — первая трава и трескающийся лёд. А выходит вот что…
Он широко развёл руками и озадаченно посмотрел на Речника. Тот покосился на воду. Она плескалась далеко внизу, под нижним ярусом пещер, под береговыми тропинками.
— Да уже в Раймалте всё растаяло, — пояснил Менно. — Растаяло, высохло… Видишь небо? Ни облачка с самого конца Дикерта.
— Когда прошло половодье? — спросил Речник, не сводя глаз с реки. Канумяэ как-то ужалась с той осени… куда только делся снег, зимой замуровавший все пещеры?!
— Врать не буду — не заметил, — хмыкнул житель. — Фрисс, ты присел бы. Помочь?
— Не надо, — покачал головой Речник, сделал шаг к пещере и поморщился от боли — на левую ногу всё-таки не стоило наступать. — Так я неделю пролежал… Хватит уже, я думаю. Менно, ты не помнишь — мой корабль тогда пригнали?
Он смотрел на каменные кольца-причалы у пещеры. Ничего не было к ним привязано — только перед вылетом Фрисс вычистил их после зимы, и они уже посерели от пыли.
— Корабль… — протянул житель, встревоженно глядя на Речника. — Так ты совсем не помнишь? Пойдём, держись за меня…
Алсаг неохотно отступил, позволив Фриссу опереться на плечо Менно Сии. Житель откинул зимний полог у входа в боковую пещерку. Внутри не было темно — одинокий церит, укреплённый на стене, заливал кладовку тусклым ровным светом. Пещера, завершающаяся плотной коряной завесой, была неглубока, но широка. Слева от входа, костяными лапами цепляясь за камни, лежала на брюхе тхэйга — летающий корабль, собранный из сотен выбеленных костей. Тхэйга лежала смирно, только черепа на борту перемигивались зелёными огоньками. А напротив, на потемневших прошлогодних циновках, стояла глиняная корабельная печь, вся в потёках прогоревшей смолы и хлопьях сажи. Рядом с печью лежал выдранный с корнем стеклянный плавник — всего один, а поодаль, на огромном поддоне — большой глиняный кожух с двумя короткими трубками. Внутри кожуха что-то тихо хлюпало, из трубок сочилась тёмная жижа. Иногда она с шумом втягивалась обратно. По кожуху протянулась ветвящаяся трещина, из которой текло тёмное. Фрисс тихо и протяжно свистнул и помянул про себя тёмных богов.
— Всё, что удалось собрать? — еле слышно спросил он. — Как меня так угораздило?!
— Скайоты говорили — ударило горящей веткой в борт, швырнуло на дерево, — помедлив, ответил Менно, опасливо покосившись на костяной корабль. — Когда всё потушили, искали внизу, в углях… Больше ничего не нашли. Фрисс, ты смотри — Агир Харфонек уже собрал тебе досок на один борт. Снасти есть — скайоты прислали паучьи канаты в награду, ты ведь им тогда не одно дерево спас. Не тревожься, к лету соберём твой «Остролист», будет летать не хуже прежнего. Движитель цел — будет летать!
— Спасибо, Менно, — вздохнул Речник и снова посмотрел на кожух. Судя по хлюпанию, водоросли внутри выжили. Он заглянул в поддон и спохватился:
— Воды бы… Ведро… сейчас принесу…
Алсаг вовремя подставил спину — Фрисс с размаху плюхнулся на кота, сжимая в руке дужку ведра. Менно придержал Речника за плечо.
— Речник Фриссгейн, езжай лучше домой. Я принесу воды. Не думай, его кормили вчера — чашки три рыбного отвара влили.
Житель проводил его до пещеры и помог спешиться. Алсаг встряхнулся и молнией кинулся к миске с кислухой. Речник тихо рассмеялся — даже странно, что хесский кот столько пролежал у полной миски и не осушил её!
В пещере пахло солёными Листовиками и свежими лепёшками. У теплового кольца, в радуге многоцветных бликов от толстого пёстрого стекла, стояла Кесса и разглядывала тонкий пятнистый блин. Порезанный Листовик, залитый пряной цакунвой, уже лежал на низеньком столе. Рядом, принюхиваясь, сидела жёлтая кошка с перепончатыми крыльями-плавниками. Увидев Речника, она радостно фыркнула и взлетела ему на плечо.
— Фрисс! — Чёрная Речница со вздохом облегчения сбросила лепёшку на блюдо и рассекла на четыре части. — Я и не видела, как ты встал. Есть хочешь? Алсаг, обедать! Койя, потише, обожжёшься! Инмес, ты где?
— Еда! — широко усмехнулся Речник, опускаясь рядом со столом и наклоняясь вперёд — прислоняться к стене пока не стоило. — Койя, вот твоё блюдце. Погоди, покрошу лепёшку…
Он прополоскал кусочек солёного Листовика, выжимая лишнюю соль, и ссыпал в мисочку обрывки тёплой лепёшки. Жёлтая кошка, навострив уши, следила за ним и немного — за Алсагом, уткнувшимся в полную миску икенура. В икенуре было больше рыбы, чем каши, — коту не на что было пожаловаться.
— Уаха… — Инмес, кутаясь в чёрные крылья, широко зевнул и показал острые клыки. — Фрисс, ты бы меня кликнул. Тебе ещё рано расхаживать.
