Черепашка - Родня
- Хогсмит захвачен. Но нужен мне только ты. Приди ко мне, и больше никто не пострадает. Первая жертва - доказательство моей серьёзности. И каждые пятнадцать минут твоего промедления будут стоить жизни ещё одному волшебнику. Спрячься за стенами замка, и их жизни будут на твоей совести.
Видимо потеряв преимущество скрытности, Волдеморт решил громко заявить о себе, и прежде всего избавиться от непонятной угрозы в моём лице.
Голос замолк, а мне даже не нужно было принимать решения. Я смертник, уже приговорён. Моя гибель вопрос времени, зачем же оттягивать неизбежное. Конечно, убив меня, Лорд не остановит террор, но у волшебников будет время собраться и противопоставить монстру что-то более надёжное, чем мальчишка-недоучка. Ведь теперь никто не сможет отрицать его возвращение.
Единственно, что меня беспокоило, я не успею добраться до Хогсмита за пятнадцать минут. Эта мысль заставила меня запаниковать. Однако, не зря Гермиона говорила, что думать я начинаю только в критических ситуациях.
- Акцио, Молния, - выкрикнул я, надеясь, что перед моим желанием не устоит ни одно заклятие Амбридж. Ведь получилось же у близнецов.
Через пару минут метла привычно легла мне в руку. Мантию невидимку я положил под ближайший камень. Незачем давать в руки Волдеморту такой артефакт. А Дамблдор рано или поздно её найдёт. А если не найдёт, будет подарком следующему поколению гриффиндорцев-мародёров. Туда же отправилась и палочка. Я не хотел оставлять себе соблазн сопротивления.
На площади Хогсмита я приземлился вовремя. Двое пожирателей бросили на колени перед Лордом неизвестного мне мужчину, и Том уже поднимал палочку. Мои пятнадцать минут истекли.
Заметив меня, Волдеморт пинком оттолкнул от себя заложника. Глаза сверкнули красным огнём, щелевидный рот растянулся в улыбке.
- Мальчик-который-выжил, - произнёс тёмный волшебник. - Жертвенный ягнёнок Гриффиндора.
Пожиратели угодливо засмеялись, как будто Лорд действительно пошутил. Я же был спокоен, как бывают спокойны обречённые. Ровно билось сердце, не перехватывало дыхание, как будто всё происходящее касается не меня. Разум выхватывал из окружающего незначительные детали. Что даже став великим волшебником, Волдеморт не избавился от маггловской привычки к месту и не к месту цитировать Библию. Что жители Хогсмита сбились в кучу как овцы под присмотром собак - упивающихся. Весь предыдущий год они верили Фаджу, который на страницах «Пророка» заявлял, что возвращение Волдеморта - бред сумасшедшего, возжелавшего славы, подростка. И вот доказательство моей разумности само пришло в их дом, и принесло смерть, а они даже не пытались сопротивляться. Как из стороны в сторону, подобно маятнику, ходила Беллатрикс Лестранж. Единственная, не считая Волдеморта, кто не носил маску. Палочка то появлялась в её ладони, то снова исчезала в рукаве. Безумие Беллы не терпело ожидания. Как Питера Петтигрю била дрожь. Этого предателя я узнал бы и под маской, в любой одежде и в любом обличии.
Я отстранённо смотрел, как Риддл поднимает палочку. Он учёл свои предыдущие неудачи, и не собирался произносить долгие речи. Лишь два слова:
- Авада кедавра.
Я ещё успел заметить зелёный огонёк на кончике его палочки, а затем свет погас.
* * *
Что происходило дальше, я узнал с чужих слов.
Как только послание Волдеморта было услышано, пол Хогвартса бросилось на мои поиски. Возможно, кто-то хотел остановить меня от самоубийства, а кто-то, особенно те, у кого в Хогсмите жили родные и друзья, сдать Лорду. Я не знаю, и не хочу знать и обсуждать чужие мотивы. Естественно, меня быстро нашли. Портреты видели, куда я пошёл, кто-то заметил метлу, летящую без седока, а кто-то наблюдал и седока, летящего на метле. Палочка и мантия без слов сказали директору, что я отправился на встречу с Волдемортом.
Директор воспользовался способностью феникса проникать через любые щиты, и отбыл в Хогсмит, прихватив с собой… Снейпа. Они приземлились на площади посёлка в тот момент, когда в меня уже летел зелёный луч. А дальше всех удивил Снейп. Не тратя времени на размышления, не обращая внимания на причитания напуганной толпы, наш профессор зелий, направил на своего бывшего хозяина палочку и произнёс заклинание, которое, по его мнению, убило меня.
Тёмный лорд Волдеморт пал. Наконец-то появившиеся авроры арестовали пожирателей смерти, которые были так дезориентированы гибелью своего хозяина и предательством Снейпа, что даже не пытались сопротивляться. Только Беллатриса начала разбрасывать заклинания направо и налево, и её пришлось убить. Больше погибших среди пожирателей не было. Авроры, удивив сами себя, смогли арестовать всех, кто пришёл с Лордом.
Вот так, толком не начавшись, закончилось второе пришествие Того-кого-нельзя-называть. Снейп стал героем, получив, наконец, вожделенный орден Мерлина. А меня прозвали Мальчиком-который-снова-выжил.
После уже второй неудачной авады Волдеморта я очнулся в больничном крыле Хогвардтса. Как мне сказали, в коме я провёл минут десять, после чего меня усыпили чарами, и я проспал несколько часов. Моё чудесное спасение в газетах объяснили тем, что Волдеморт промахнулся (Волдеморт! Промахнулся!). Но лучше пусть меня считают нервной барышней, падающей в обморок, услышав непростительное проклятие, чем проверяют на авадоустойчивость.
Однако меня такое объяснение не устроило, и я потребовал от Дамблдора правды. Да-да, именно, потребовал. М-да. Говорили же умные люди - в неведении счастье. Директор как мог, откладывал разговор. Устраивался на стуле поудобнее, расправлял складки мантии, попытался предложить мне конфеты, но вспомнив запрет Помфри, убрал их в карман. Я понимал, что Дамблдор собирается с мыслями и подбирает слова, но твёрдо смотрел ему в глаза, ожидая разговора. И директор заговорил.
- Заклинания принято делить на светлые и тёмные. Но это всего лишь нравственный ориентир. Левитацией можно убить, выбросив недоброжелателя из окна, а подвластием, хоть мы и считаем его непростительным, спасти, удержав самоубийцу от рокового шага. Тьма и свет в наших поступках, в душе. Но есть чары и ритуалы, настолько тёмные, что оправдать их ничем нельзя.
- Как Авада кедавра? - поинтересовался я.
- Как пример, - ответил директор. - Но даже у неё может быть положительное применение, если вспомнить «удар милосердия». Ведь авада - быстрая, безболезненная смерть. Я же говорю о магии, которая калечит основу человека, его душу.
- Больше всего на свете, - продолжал Дамблдор, - приютский мальчик Том Риддл боялся смерти. И повзрослев, глубоко изучив магические науки, от этого страха не избавился, передав его лорду Волдеморту. Талантливый юноша превратился в одержимого поисками бессмертия монстра. Магия может всё, в том числе, и дать бессмертие, но плата за него велика. Том пожертвовал своей душой. Увы, это не умозрительные рассуждения магглов о смертных грехах и сделках с дьяволом. Здесь в мире магии, душа материальна. Её можно оторвать от тела, разорвать на куски. Именно последнее и совершил Том. Он отделил от своей души семь осколков, поместив их в волшебные сосуды. И даже лишившись тела, он не мог умереть, ведь осколки души удерживали его в нашем мире.
