Наталья Чернышева - Возвращение в сон
А ночью я снова увижу сон…
…Зеркальную гладь озера Кео, ровные хрустальные улицы Накеормая, сияющий шпиль накеормайского Храма…
…Сон, в который я так хочу вернуться.
Праздник в Накеормае. Нарядная толпа, карнавальное веселье. Только мне не до радости. Я, совсем еще кроха, реву в шесть ручьев от горя. Потерялась… Страшные великаны, дорей-воины из уличного патруля, забрали меня с шумной улицы и отвели в Храм, где за мной могли бы присмотреть ученики нданнов. По дороге я успела "отблагодарить" своих спасителей: лицо одного обзавелось глубокими, кровоточащими царапинами, а шевелюра другого лишилась изрядного клока волос…
Торжественная тишина святого места подействовала, орать и брыкаться я перестала, но слезы не иссякали.
А потом пришел кто-то из нданнов — не последнего ранга, если судить по тому почтению, с каким все перед ним расступались. Он внимательно выслушал все, что ему рассказали, а потом, совершенно неожиданно, опустился передо мной на колени, обнял и стал гладить по голове, утешая. Мне сразу же стало хорошо и спокойно, как на коленях у матери…
Он же и привел меня через несколько дней к родителям, а на прощание снова обнял, точно так же, как в Храме. Я долго потом помнила тепло рук хорошего человека…
Свет… Ослепительный Свет, обнимающий человека искрящимся сиянием. Еще Свет, слабее… И четыре темных сгустка живого мрака.
Защитить… Даже ценой собственной жизни — защитить.
Боль, обжигающая ладонь. Копье Света, вспыхнувшее в руке.
Опасно призывать Высшую силу тому, кто ей не служит, да еще с чужого артефакта. Никогда не проходит даром подобное безрассудство…
Два сна. Смотрю на рисунки, отразившие их. И чувствую — не забуду уже! Молодец, Анна Альбертовна! Ка-акой хо-оро-оший совет дала. Почему только я сама не додумалась?
Прикрыв глаза, вспоминаю… Слепящее копье Света в моих руках, черный, как сама ночь, меч в руке молодого дорей-воина…
Помню! Помню! И дальше что было — помню! Меч Тьмы не снес мне тогда голову с плеч по чистой случайности. Это ж смех один, что я выдумала, аль-нданна Баирну защищать! Да он сам кого хочешь намажет на хлеб и съест, ему, земному отражению Света, многое ведомо, и не так-то просто с ним справиться обычным воинам, пусть и владеющим мечами Тьмы.
Мастер Норк, — тот воин, с которым я тогда схлестнулась, — меня учить взялся. Сказал, что выбьет из меня дурь и сделает воином, а что я девчонка — так это у каждого свои недостатки, кому не нравится, могут удавиться…
Торопливо вытираю слезы. Не помню, почему мои родители погибли. Было там что-то такое… Что-то, вынудившее самого Баирну покинуть Храм и отправиться в далекий лесной хуторок, чтобы лично разобраться в случившемся.
Как же мне вернуться домой, как?!
Из разговора заведующей с санитаром Беловым
— Анна Альбертовна! Я работаю здесь шестой год и давно наблюдаю за Таней. Воля ваша, она и впрямь… ненормально ненормальная, если можно так выразиться.
— О чем вы, Сергей Анатольевич?
— О картинах. Я когда увидел… Решил, что уже самому пора к вам на прием записываться! Вы не поверите. Я и сам не поверил бы, если б своими глазами не видел… Попросите, сама пусть покажет, КАК она их рисует!
В кабинете Анны Альбертовны уютно. Фикусы в кадках, картины. Моя тоже висит, Храм Накеормая. Пошло у меня рисовальное дело, только успевай! Самое замечательное, что память оживает по-настоящему. Все, что рисую, потом уже не забываю. Даже и без картин все помню, каждый день подряд. Красота!
— Великолепные картины у тебя выходят, Танечка. Как же ты умудряешься краски смешивать? В чем секрет?
— Я душой рисую. Вот и весь секрет…
— Может, покажешь?
— Мне сон вначале увидеть надо… А у вас тут все время люди, телефон звонит. Не получится.
— Но, может, все-таки попробуешь?
— Ну… Только не мешайте, хорошо?
Может, смогу от процедур отвертеться? И вспомнить вне очереди еще один кусочек прежней жизни…
Беру листы, несколько карандашей, устраиваюсь на подоконнике. Смотрю в сплошную стену тумана за окном. Сны врываются в сознание красочным хороводом… один, другой, третий…
…День, когда дорей-целительница, нданна Кемма привела меня в Храм. Я здесь впервые… если не считать единственного случая в далеком детстве. Вспомнился вдруг тот человек, что тогда вернул меня родителям, и я начинаю жадно рассматривать всех встречных нданнов, отчаянно надеясь его увидеть. Но он равнодушно прошел мимо. Не узнал… И мне стало даже не обидно — больно. Настолько больно, что захотелось умереть не сходя с места…
Гнев в глазах аль-нданна Баирну. Он в ярости, за сотню шагов видно. К нему ближе, чем на сотню шагов, никто и не подходит, а ведь толпа перед Храмом собралась немаленькая: почти весь город. Я, может, тоже не подходила бы. И вообще удрала бы без оглядки аж на ту сторону озера Кео. Но… Баирну неправ. И, кроме меня, сказать ему об этом некому. Половина города со мной согласны, половина, если не больше, но никто просто не посмеет рот открыть на обозленного Верховного аль-нданна. А мне уже все равно, что со мной будет, мне больно, мне обидно, меня саму душит ярость. В голове не укладывается, как это человек, которого я безмерно уважала, оказался способен даже не на подлость — на глупость, совершенно не соизмеримую с его мудростью, возрастом и рангом…
— Он не виновен! — кричу в гневном запале на всю площадь. — Не мог мастер Норк убить эту женщину! Вот не мог и все! Он ее любил!
Нет во всем Первом мире преступления страшнее убийства беременной женщины. Но я знаю, что мастер Норк на такое не способен! И обвинять человека, не разобравшись пристально в обстоятельствах дела — это ТОЖЕ преступление. Даже если погибшая — твоя близкая родственница!
… Шестеро дорей-воинов, рожи незнакомые, злые… И не с добром они в мою мастерскую приперлись! Увернулась от их лап — спасибо мастеру Норку за науку — отпрыгнула к стене… На столике лежали мечи… какие-то я обработала вчера, какие-то оставила на сегодня… Хватаю первые попавшиеся. Взвыл воздух, вспоротый Силой, рвущейся с клинков боевых артефактов…
Анна Альбертовна пила которую уже по счету чашечку кофе. Настенные часы отсчитывали четвертый час нового дня. А душевнобольная девушка все сидела неподвижно, с остановившимся взглядом…
Терпение заканчивалось. Пора уже прекращать это сумасшествие! Анна Альбертовна поднялась из-за стола… И в это время Таня зашевелилась.
