Инна Живетьева - Черные пески
– Ну да. Так вот, по родству покровителей один из владетелей Роддара принес братскую клятву соседней королеве: не нападать на их земли и защищать как свои. Дело было давнее, клятва подзабылась. Там вообще мирно жили. Конечно, бывало, разбойнички объявятся, или так, с дуру или из зависти к соседям залезут. На такое Роддар внимания не обращал, обычные ведь дела для пограничья. Но когда пришли мятежники… Темка, посольство должно было приехать раньше. Не знаю, почему решили посмотреть, не справится ли Иллар собственными силами. Их, впрочем, устроило и наше отступление - главное, война ушла от границы. Но сейчас коннетабль снова гонит мятежников к Миллреду. Мне кажется, - Митька сказал с нажимом, давая понять - это не просто его мнение, недаром они так спешили к королю, - дело не столько в том, что набеги на Миллред повторятся. Больше опасаются, что князь Крох уйдет через границу. Сам понимаешь, что тогда будет.
Митька наклонился, выбрал полешко потоньше и положил в камин. Стряхнул с ладоней в пламя белые чешуйки бересты. За стеной давно неразборчиво бубнили офицеры, но сейчас их перекрыл голос капитана Захария. Песня была из новых, о погибших на переправе через Неру, и у Темки заныл бок. Хорошо его там зацепило.
Тогда все произошло очень быстро: качнулся под ногами плот, поднялась стеной холодная осенняя вода. И тут же исчезла опора, закрутило, потащило, захлестнуло волной. Темка закашлялся, отплевываясь. Мокрые волосы лезли в глаза, катившийся над переправой многоголосый крик и звуки выстрелов оглушали. Саднило под ребрами, и в темно-свинцовой воде расплывался красный след. Накрыло новой волной, Темка рванулся на поверхность, но что-то тяжелое мешало всплыть. Замолотил испуганно руками, забился и чудом вырвался. Ухватился за то самое, мешающее, но почувствовал ткань и отпрянул от убитого. Намокший мундир сковывал, сапоги колодами тянули вниз. Да еще в бок, казалось, вцепился огромный пес и повис, не давая пошевелить рукой. Темка в ужасе запрокинул голову, хватая губами воздух. Закачалось перед глазами осеннее небо. Бесконечная хмурая синь нависала над кипящей ледяной рекой: мертвые и живые, лодки и плоты, обломки парома, лошади - все смешалось; от пушечных ядер волны вставали на дыбы, пули взрезали воду. «Олень-покровитель», - беззвучно крикнул Темка в это небо. Плеснула в рот вода, больно ударило в плечо куском бревна. Он-то и спас: княжич зацепился за деревяшку, отдышался. Повезло, что берег пологий. Когда толкнулся под ногами песок, уже и не надеялся выплыть.
Митька слушал пение Захария молча, ловя каждое слово, пробивавшееся через стену, - переправу-то держал князь Дин. Плачущим вскриком закончил капитан: «…Нера, красная река». Дин-младший наклонился к огню так близко, что зазолотились волосы, алым высветилась щека. Поправил полешко - без надобности, оно и так лежало неплохо. Когда выпрямился, лицо его снова было спокойным.
– Во главе посольства едет крег, по-нашему - князь, Альбер Тольский. Он брат нынешнего владетеля Роддарского, - заговорил Митька, но его перебили - стукнула дверь.
Темка оглянулся и вскочил:
– Принцесса Анхелина, - он склонил голову. От неожиданности сердце бухнуло, как колокол.
Анна повернулась к сопровождавшему ее королевскому адъютанту:
– Благодарю вас.
Капитан Георгий хмуро кивнул и прикрыл за собой дверь.
– Эмитрий, - холодно сказала принцесса. - Уже второй раз ты приезжаешь во дворец и не являешься ко мне даже поздороваться. Так вот, я пришла сама! - Она вздернула голову, словно поставила точку точеным подбородком. - Хоть и «не место королевской дочери в Офицерских покоях», - передразнила кого-то.
– Я тоже очень рад тебя видеть, Анна. Но я не посмел бы ворваться к принцессе в такой час.
Темка и не знал, что Митькин голос может звучать так тепло.
– Какая ты стала… взрослая.
Глядя, как узкая ладонь принцессы легла на плечо побратима, огладила дорожный камзол, Темка почувствовал глухо заворочавшуюся ревность. Вот еще напасть!
– Здравствуйте, княжич Артемий, - наконец повернулась Анхелина. - Думаю, вы простите, что я сначала уделила столько времени нашему гостю.
Губы принцессы улыбались, но глаза цвета зимнего неба смотрели очень серьезно. У Темки пересохло в горле, и он лишь судорожно кивнул.
Поставили к камину третье кресло, посредине. Анна опустилась, чинно расправила юбки; из-под подола показался носок голубой атласной туфельки.
– Знаешь, Митя, у нас в последнее время ложатся поздно. Суетятся, готовятся. Папа вон все еще сидит в кабинете, мама казначея мучает. А мне горничная наболтала, что ты приехал. Я думала, ты у княгини. - В недосказанной фразе чувствовался вопрос.
Митька неловко повел плечами. Он не рассказывал Темке, как встретился с матерью, но тот видел, каким друг вернулся - очень быстро, странно быстро для полутора лет отсутствия.
– Нашла Георгия, он сказал, что ты здесь. Пришлось пригрозить: если меня не проводит, то пойду сама и буду спрашивать дорогу у каждого встречного, - рассмеялась принцесса. - Правда, он через полчаса за мной вернется.
Снова запел Захарий. Анхелина наклонила голову, прислушиваясь; качнула пальцем жемчужную сережку. Отсветы пламени чуть оживили обычно бледное лицо, легли нежным румянцем на высокие скулы. Потрескивали в камине дрова, метель бесилась за окном, и так уютно показалось Темке в этом полутемном зале, что век бы сидел.
– Как Марк? - спросил Митька.
– Воюет. К нему благоволит коннетабль, говорит, у Марка талант полководца.
– Завидуешь?
– Не-а! Вот честно! Я понимаю, что битвы во многом выигрываются в штабах. Но водить карандашом по бумаге не по мне. - Слов не хватало, княжич даже оглянулся на стену, за которой пел Захарий, тот бы смог объяснить, у него язык подвешенный. - Вот когда враг - перед тобой. Не на бумаге, а вот он. И ты знаешь, что должен пройти, ну, или просто не сдвинуться с места, не пустить. Когда за тобой - твоя земля. Дом. Мама, и вообще… Хоть зубами вгрызайся, но не отступи. Даже если пули рядом, или врукопашную. Это так… Так… Да пусть кто-то хоть испридумывался на бумаге! Но без тебя победы не будет. Просто - не будет. Вот если ты, конкретно ты, струсишь. Тьфу, не умею я говорить!
Анна смотрела с испугом. А Митька, кажется, понял.
– Обидно, знаешь, - признался Темка. - Весной будет восемнадцать, могу со своим отрядом воевать. А король не отпустит. Я знаю, он сам говорил, что опытный порученец ему нужнее неопытного сопливого командира. Так и сказал, слово в слово. Вот Марк остался бы при штабе, хотя ему там трудно. Знаешь, как получается: чем больше уважают одни, тем больше ненавидят другие. Прихлебатели, шакалья задница!… Ох, простите, принцесса.
