Роман Артемьев - Повелительница Судеб
— Меня всегда восхищало в людях это качество, — госпожа говорила вроде бы со всеми, но каждому казалось, что она говорит только с ним, — желание задавать вопросы. Даже тогда, когда ответы не нужны.
— К сожалению, миледи, иные вопросы лучше бы оставить без ответов, — счел своим долгом возразить ревнитель.
— Возможно, — древнейшая слегка повела кистью, что, как помнил Дитрих, соответствовало легкому пожатию плеч. — Однако люди не способны сдержать свое любопытство. Иногда вам приходится платить за это страшную цену, но вы не в силах изменить свою природу.
— "Тьма пятнает души лучших из смертных", — процитировал барон.
— Древнейшие из моего народа утверждают, что люди отличались излишней пытливостью ума еще до знакомства со слугами Древнего Врага, — леди пропела фразу с еле уловимыми нотками холода в голосе. — Такими уж вы созданы.
— Я слышал, что в Светлом Лесу живут те, кто помнит времена Падения. Наши хронисты многое бы отдали за возможность задать им пару вопросов, — Дитрих испытывал сомнения в положительном ответе на завуалированную просьбу, но попытаться стоило. Как и следовало ожидать, госпожа еле заметно, отрицательно покачала головой.
— Они не станут разговаривать с людьми. Бессмысленно. Даже мне, их потомку, не всегда просто понять слова Древнейших, что уж говорить о простых смертных. Вы слишком разные.
— Но с вами-то мы общаемся.
— Мой род чаще других имеет дело с людьми, лорд Дориан. Я с детства училась понимать вас, чтобы служить посредником между правителями.
— Прошу простить, если мои слова покажутся дерзкими, но перворожденные не часто выражают желание делиться своей мудростью. Последнее посольство приезжало в Святой город лет сорок назад. — Дориан интонацией смягчил заявление. Латиссаэль еле заметно улыбнулась.
— Мы полагаем, смертные имеют право на свои ошибки. Зачем вам повторять наши?
— А вы не боитесь, что однажды люди сотворят нечто совершенно ужасное?
— Нет, — госпожа спокойно смотрела на раскрасневшуюся Марису. Дитрих внезапно понял, что впервые услышал голос ведьмы, она предпочитала тихо отмалчиваться. Ее посадили за господский стол исключительно из уважения к светоносной леди. — Большинство людей не приемлет зла и борется с ним. Просто иногда вам нужно напоминать, что путь важнее цели.
— Большинство, — ревнитель как бы случайно мазнул взглядом по ведьме и с удовлетворением заметил, как она нервно сжала пальцы. — Но не все.
— Свои отступники, готовые пойти на что угодно ради призрака власти или богатства, есть у всех рас. Куда страшнее, если зло творится изначально добрыми людьми от отчаяния. Когда надежды не остается, когда мир становится темным, близкие предают, друзья отворачиваются. Чаша боли переполняется, и мир стонет…
Голос лился по столовой, завораживая своим напевным звучанием, постепенно затихая, словно перворожденная погружалась в видимую ей одной пелену видений. Вязкую тишину, повисшую в столовой после слов леди Латиссаэль, прервал барон. Он нервно откашлялся и, фальшиво улыбаясь, заявил:
— Простите, светлая госпожа, можно ли поинтересоваться? Я слышал, народ Древней Крови владеет способностью видеть истинную сущность существ, предметов и явлений, даже прорицать будущее. Поэтому силы Тьмы не могут спрятаться от вашего взора. Правда ли это?
— В какой-то степени, — леди Латиссаэль несколько раз моргнула, словно пытаясь стряхнуть с ресниц невидимый песок. — Мы иначе воспринимаем мир, каждый… каждый род по-своему. Кто-то перебирает нити будущего, других учат повелевать стихиями, предназначением третьих является исцеление душ. Конечно, есть и общие черты, чувствовать измененную Тьмой ткань мира способны все дети Света и Песни. Мой род… в какой-то степени нас можно назвать жрецами. Один святой брат, долгое время общавшийся с моей теткой, называл нас Посланниками Судьбы.
— Позвольте задать вам вопрос, высокая госпожа, — Дитрих не смог отказать себе в удовольствии еще немного побыть в обществе светорожденной леди и напросился проводить ее до предложенной бароном комнаты.
— Конечно, святой брат, — Латиссаэль чопорно и в то же время лукаво склонила голову. У Дитриха возникло неприятное впечатление, что леди прекрасно знает, о чем он хочет ее спросить.
— Скажите, чем Вас привлекла госпожа Мариса? Несколько странно видеть ведьму в обществе представительницы благословенного народа.
— Благословенного народа? В последнее время нас так называют?
— Мой наставник говорил, во время Очищения Сариада командир отряда ваших сородичей предложил такое обращение.
— Триста весен назад, тогда походом командовал Ритаэль… Должно быть, очередная из его глупых шуточек.
Решив, что последняя фраза леди обращена скорее к себе, и раздумывать над ней не стоит, ревнитель с присущим ему упорством ожидал ответа.
— Вы напрасно полагаете госпожу Марису виновной в нарушении законов Церкви, господин Дитрих, — леди мимолетно нахмурилась. — Окажись она связана с Тьмой, все было бы намного проще. Но магесса разорвала связь с этой силой.
— Все-таки она служила Мраку…
— В прошлом. Не причиняйте ей вреда, брат-ревнитель Дитрих. Узнав ее немного ближе, вы поймете, что в Марисе нет зла. Только боль.
Ревнитель немного помолчал, затем склонился в поклоне. В конце концов, если Дитя Света просит за кого-то, к ее словам стоит прислушаться.
— Мудрость светорожденных общеизвестна. Если вы полагаете, что магесса отринула служение Тьме, мне остается лишь признать свою неправоту. К сожалению, я не смогу задержаться, чтобы удостовериться в ваших словах, дела призывают на север. Завтра утром я выезжаю, вероятно, у меня даже не будет возможности попрощаться с Вами, прекрасная леди.
Латиссаэль остановилась перед предупредительно распахнутыми дверями своей комнаты, легким движением руки поправила прическу, печально улыбнулась.
— Думаю, вы ошибаетесь, господин Дитрих. Ни завтра, ни послезавтра вы никуда из замка не уедете.
— Что заставляет Вас так полагать? — невольно напрягся ревнитель. Он ненавидел сюрпризы, а заявление госпожи заставляло… насторожиться.
— Еще не время, господин Дитрих. Еще не время….
Утром слуга, подобострастно кланяясь, сообщил святому брату ворох неприятных новостей. Ночью совершенно неожиданно прошел дождь, напрочь размывший дорогу и прервавший единственный путь в Клюв, лошади святого брата отравились случайно попавшими в сено цветками "чертовой ноги". Молодой послушник, сопровождавший Дитриха, слег с горячкой, надежд на скорое выздоровление замковый лекарь не давал. Ко всему прочему, неожиданная флуктуация магических полей в районе замка не позволяла ревнителю воспользоваться энергоемким и, скажем так, спорным с точки зрения благочестия способом передвижения — полетом. Церковь полагала, что если бы Творец хотел видеть своих последних созданий летающими, он дал бы им крылья.
