Любовь Романова - Жареные сосиски
— Чудеса в решете! — поделился Родион с носатой ведьмой, болтавшейся на шнурке под навигатором. Ведьма хитро промолчала.
Прошло еще полчаса. Потом час. Два. Ничего не изменилось. Снег продолжал надежно скрывать в наваристом бульоне ночную Москву. Снаружи полз набивший оскомину склон. Очень хотелось есть. Сотовый молчал.
Настроение Родиона прошло через несколько стадий. Облегчение от того, что праздник закончился без него, растерянность, раздражение, тихое бешенство, громкое бешенство и снова растерянность. С водителями в соседних машинах происходило нечто подобное. Они останавливались и выходили на обочину, чтобы разглядеть впереди конец своих мучений. Щерба тоже опустил стекло и по пояс высунулся из окна. Вдохнул влажного холодного воздуха, вперемешку с крупными снежинками и выхлопными газами.
Ничего. Снег и вереница красных огоньков задних фар, уходящая в бесконечность. Появилась крамольная мысль, бросить «Форд» и попытаться вскарабкаться по заснеженному откосу. Острый голод подливал масла в огонь, нашептывая, что где-то рядом есть автобусная остановка, а на ней ларек с шаурмой и горячим чаем в бумажных стаканчиках! Только как быть с машиной? Не оставлять же посреди дороги. И потом эта пробка должна когда-то кончиться!
К двум часам ночи до Родиона дошло: пробка никому ничего не должна. Она не имела начала и конца. Мир вышел из пробки и, спустя миллионы лет, в нее вернется. Пробка была единственной реальностью, данной в ощущениях. Она плыла в необъятном океане вечности на кожистых спинах задумчивых слонов, а те, в свою очередь стояли на панцире гигантской черепахи. Мимо летели лобастые рыбы, похожие на пираньи. Одна посмотрела на Щербу и улыбнулась скромной улыбкой директора офисного центра, где располагалась редакция журнала. Родион виновато улыбнулся в ответ — он уже три месяца не платил аренду. Директор-рыба презрительно поморщился, открыл зубастую пасть и проглотил тусклое оранжевое солнце…
— Эй, парень, уснул что ли? — в окно барабанил дородный мужчина. В первый момент Щерба увидел через стекло пуговицу на темно-зеленом кашемировом пальто. Она как раз находилась на уровне его лица. Потом незнакомец наклонился, и золотистый свет фонарей залил упитанную физиономию в обрамлении аккуратной русой бородки. Хозяйская уверенность во взгляде и увесистый золотой перстень на пальце заставляли думать, что возле «Форда» стоит владелец преуспевающего бизнеса. По профессии, наверняка, юрист. Родион обычно с легкостью вычислял юристов, журналистов и программистов. Эти профессии удивительным образом оставляли отпечаток на внешности человека.
Оторвав взгляд от кашемирового пальто, Щерба посмотрел вперед. Оранжевая «Ауди» маячила в полусотне метров. Похоже, он и впрямь не заметил, как задремал.
— Прошу пародону, — пробормотал Родион и приготовился тронуться с места.
— Погоди. Сесть к тебе можно?
— А?
— У меня жена за рулем. Моя машина сразу за твоей. Поговорим?
Сзади, укрытый снежным пледом, стоял темный «Мерседес». За лобовым стеклом угадывалась женская головка. Жена незнакомца была блондинкой.
— Ну, садись.
Мужчина, покряхтывая, втиснул свое пухлое тело в пространство между креслом и бардачком. Первым делом нажал на регулятор, заставив сиденье отъехать назад. С облегчением вздохнул и протянул руку для пожатия.
— Николай.
— Родион.
— Вот что скажи, Родион, у тебя сотовый работает?
Щерба глянул на экран мобильного.
— Нет. Сигнал не проходит.
— И у нас с женой такая же досадность. Давно связь пропала?
— Полдесятого. Я как раз разговаривал.
— Полдесятого, значит? Так и у нас что-то около того! — Николай расстегнул пальто, обдав хозяина автомобиля теплой волной запаха мужской туалетной воды. — Есть мыслишки-то по поводу этого… э-э-э транспортного безобразия?
— Крупная авария. Теракт. Черт его знает.
— А телефоны почему не ловят?
— Ну, может, у сотовой компании проблемы, не связанные с пробкой…
— У тебя какой оператор?
— Билайн.
— А у меня — МТС, у жены — Мегафон. И у всех разом случились проблемы? Ох, сомнительно, Родион. Нет, тут что-то другое. Кстати, радио тоже не работает. Ни у меня в машине, ни у ребят, что за нами едут, — Николай сочувственно покосился на пустое гнездо для автомагнитолы, но спрашивать ничего не стал. И хорошо — Щербе было бы неприятно признаться этому холеному мужику, что ее вытащили две недели назад, а на новую денег нет. Слава богу, хоть на замену разбитого стекла удалось наскрести. — И от навигаторов никакого проку. Три часа назад до поворота оставалось чуть больше километра. Мы за это время вон сколько осилили, а на дисплее ничего не изменилось. Как будто на месте стоим.
Щерба и сам давно понял: с навигатором твориться неладное. Вот только никак не хотел признаться себе, что неладное твориться еще и с пространством. За эти несколько часов они должны были миновать с десяток разных съездов с Ярославского шоссе.
— Есть версии?
— Ни одной, — Николай с нежностью погладил свою бородку, — Ни одной вменяемой.
Вменяемых версий и впрямь не было, но возвращаться к жене гостю отчего-то не хотелось, поэтому разговор незаметно превратился в рассказ нового знакомого о себе. Родион не раз замечал, что его присутствие делало людей болтливыми. «Это потому, что ты на мальчика похож, — утверждала Кира, бывшая жена, ныне живущая в Праге. — На наивного лысеющего мальчика. С тобой, как с ребенком, хочется делиться нажитым опытом». Щерба слегка обижался на ее слова, но не мог не согласиться: он, и правда, напоминал подростка. Его лицо странным образом сохранило детские пропорции. Оно не казалось женственным или безвольным, скорее вызывало ассоциацию с положительными пацанами из кинофильмов про пионеров-героев. Пионер Родя — гордость школы, любимец учителей и лидер класса. К тридцати шести годам Щерба научился на полную катушку использовать свою способность вызывать доверие. Не будь ее — журнал давно бы судился с сотрудниками из-за невыплаченных зарплат.
На этот раз интуиция подвела Родиона. Николай действительно оказался бизнесменом, но никакого отношения к юридическим услугам не имел. Он владел полиграфическим комбинатом в Подмосковье. Щербе даже удалось вспомнить, как он разговаривал с менеджером комбината, когда составлял бюджет журнала, и, кажется, даже искал выход на этого самого Николая, чтобы договориться с ним о скидке. Впрочем, причина, что привела Николая на ночное шоссе, не имела отношения к бизнесу.
— У жены мать — шизофреничка! — со сварливой гордостью сообщил он. — На одном месте и получаса просидеть не может. Подхватывается и бежит. Останови — орет, как ушибленная: «Отпустите! Дышать не могу!» Сколько раз ее уже по городу ловили с милицией.
