Людмила Ардова - Путь бесчестья
Но я поступил благоразумно, наполнив один череп дождевой влагой про запас. Судя по давно истлевшим костям, они находятся там уже слишком долго, чтобы я мог опасаться прихода врагов.
Это была не совсем охотничья яма. Да и под какого зверя выроют такую глубокую яму?
Но я зря расслабился, думая, что умру естественной смертью от голода. Четыре или пять дней спустя — я сбился со счета — в мою яму наведались двуногие существа.
И я понял, что лучше бы они не приходили. Если говорить о них кратко, то они были СТРАШНЫЕ. Холод от этой жути пробрал меня до костей, хотя я и без того замерз, сидя в яме!
Я бился раньше с людьми. Эти — были не люди. Помнить я их не мог, но какое-то шестое чувство подсказывало мне, что они одна большая неприятность. Как я узнал позже, они являлись древними мистическими существами, питающимися кровью.
— Хозяин обрадуется! — подумал один из них, и меня поразило то, что я могу улавливать их мысли, которых было немного, потому что эти парни не затрудняли себя мыслительным процессом — за них думал их хозяин. Но и того, что я понял, хватило для леденящего душу ощущения крупных неприятностей, поджидающих мою непонятную особу.
И теперь они стояли над ямой и злобно смеялись. Мне на голову упал камень. Я вскрикнул, они засмеялись громче. Забыл сказать, что снова была ночь, и они отлично видели в темноте, даже если бы не светила луна. После того как в меня бросили камнем, я расхотел вылезать из ямы, но они проявили настойчивость в своем желании узнать меня поближе. Я для успокоения своей совести "помахал" руками, отбивая свою независимость, но так или иначе, меня выудили.
И потащили по земле, привязав к черной лошади — существу еще более коварному, чем они сами. Красные глаза ее хищно светились в темноте. Зубы отвратительно клацали. Эта лошадь все время норовила извернуться и укусить меня. То же самое хотели сделать эти твари. Их желание полакомиться моей кровью сводило меня с ума. Но я понял, что они не собираются это делать, через силу сдерживая себя. Сильнее инстинкта оказался страх перед хозяином.
Я попал в большой и мрачный сарай, на задворках большого замка. И там мне дали воды, еды, и даже приготовили ванную.
Мои штаны и камзол почистили от грязи щеткой, и выдали чистую рубашку. Я был слишком слаб, чтобы радоваться — голод и обезвоживание подорвали мой дух. Голова моя кружилась, и я, погрузившись в пену, на какой-то момент потерял чувство времени. Вернул к действительности меня настойчивый голос вампира, который, с помощью криков и выразительных жестов, требовал, чтобы я вылез из корыта.
Я оделся и послушно побрел за этим зубастым парнем, пытаясь не уснуть на ходу. Как будто, начало оказалось не таким уж и скверным. Но кем бы я ни был в моей прежней жизни, наивностью, кажется, я никогда ни отличался.
И суета вокруг моей персоны мне еще больше не понравилось, чем все, что было прежде. Когда ты попадаешь в плен, и тебе делают приятно, то, кажется…. тебе готовятся сделать в будущем очень плохо. Значит, мне следует держаться начеку.
Меня привели в большую роскошную комнату. Там скучал тот, кого называли хозяин. В одном ухе у него болталась серьга с рубином гигантского размера. Худое, бледное, с синюшным оттенком лицо его было таким отвратительным! Черная бородка и пустые глаза без выражения, и такой неприятный взгляд осознания вечности! Рот от вечной зевоты его уже давно перекосило. Он говорил на непонятном языке. Но я мог понимать его мысли. Его называли лорд Вениамин. Он спрашивал обо мне.
— Ну-с? И кого ты привел ко мне? Кто это?
— Человек из ямы в лесу.
— Чушь. Откуда он там взялся? — высокомерно заявил он.
— Но это и вправду он.
— Что не она — это понятно. Но как этот дурень свалился в яму? И вообще, где тебя черти носили весь вечер? Кто должен делать маникюр твоему хозяину? Где мой завтрак? Ты забыл, как должен вести себя порядочный слуга вампиров? Так я могу тебе напомнить.
При этих словах мой провожатый задрожал мелкой дрожью. Видимо, у его хозяина была над ним неограниченная власть.
— А ты? — обратился он ко мне. — Что ты скажешь? Как ты попал в яму?
— Не знаю, — ответил я, но он меня не понял.
"Надо дать этому ничтожеству средство для перевода, может, догадается надеть его на шею", — подумал он.
Вампир открыл какой-то ларец и вытащил оттуда непонятную загогулину на черном шнурке. Он протянул ее мне, и я использовал ее по назначению.
— А он сообразительный, — пробормотал лорд Вениамин.
Как только я нацепил на себя эту штуковину, я смог общаться на новом языке, так, словно всю жизнь его знал.
— Еще раз спрашиваю тебя — как ты попал в яму?
— Свалился.
— Ну, это и так очевидно! — с раздражением сказал он, — откуда ты взялся в этом лесу, кто ты?
— Не знаю.
— Ну, разумеется! Другого объяснения мы и не ожидали! Ответ похожий на ложь!
— Мне кажется, что все разговоры пленных похожи ложь, — согласился я.
— А! Так ты много брал пленных?
— Не помню. Наверное, я ушибся головой, когда упал в яму.
— Ну, мы восстановим тебе память. Эй, слуга! Мой магический коготь! Подойди.
Он провел когтем по моему лицу и мне стало мерзко до боли в коленках, а потом этот гад отвел руку и с силой вонзил мне ее в сердце. Обычно я хорошо реагирую. С рефлексами все в порядке, а тут…не успел. Искры посыпались из глаз.
Он выдернул лапу и у меня впервые в жизни из глаз потекли слезы. Мой хозяин загоготал.
— Опа! Люблю, когда мои пленники так делают. Как мне приятно на них смотреть!
— Вас возбуждают чужие слезы? — съязвил я, пытаясь обуздать боль хладнокровием.
— Давно их не видел.
— Это были слезы счастья, — с наигранной гордостью сказал я, слегка пошатываясь: после длительного голодания мгновенная остановка сердца вряд ли способствует восстановлению организма.
— Да ты остряк!
— Иногда полезно попрактиковаться в остроумии.
— Скоро у тебя будет достаточно практики. Я уже решил, что с тобой делать. Перед смертью ты нас развлечешь.
— Конечно, смех как раз то, в чем нуждаются все смертники! — хладнокровно заметил я.
— Ха ха ха! Он мне нравится!
Я непроизвольно вздрогнул, вообразив, что могут означать эти слова.
— С моей ориентацией все в порядке. За это можешь не волноваться! — с сарказмом сказал вампир.
— Ха ха ха! Я так расстроен! — подыграл я ему.
— Нет! Ом мне положительно нравится этот клоун без памяти. Ведь и вправду не врал. Ни черта не помнит! Кто ж тебя беднягу так достал в прошлой жизни, что ты решил ее забыть. Жена, наверное?
— Возможно, но, — я покрутил рукой, — кольца на руке не видно.
