Сергей Ковалев - Блюз черной вдовы
Стороннему наблюдателю эта группка мужчин, прогуливающихся по заснеженному парку, могла показаться даже комичной. Впереди, в распахнутом пальто, по неизбывной привычке заложив руки за спину, важно плыл Левон Вахтангович, напоминая формой и размерами небольшой аэростат. Рядом чуть менее важно, но без неуместного подобострастия, вышагивал второй мужчина не менее впечатляющего сложения. Отставая на полшага, за ними двигался еще один — чином пониже, да и экстерьером пожиже. Его дело было нести портфель из змеиной кожи и в благопристойный момент беседы подать бумаги из этого портфеля. Вокруг этой могучей кучки — вроде и отдельно, но все время оставаясь в пределах одного броска — курсировали четверо мужчин совсем другого типа. Невысокие, жилистые, повадками и взглядом похожие на питбулей. Телохранители.
Конечно, в этом тихом уголке Москвы присутствие телохранителей было формальностью. В настоящий момент у Таксиста ни с кем не было серьезных конфликтов. Он давно уже стал фигурой, с которой предпочитают договариваться миром. Не из страха — из уважения.
— Что касается архитекторов…
Левон Вахтангович изволил совершить вялый жест — пухлая ладонь пренебрежительно качнулась, словно сметая пылинку.
— Э. Не волнуйся. Я сказал — будет тебе разрешение? Разве я когда в пустую что-то говорю?
Его собеседник слегка наклонил голову, подтверждая — слово услышано. Референт сунулся было вперед, берясь за замок портфеля, но хозяин покосился на него: "Не сейчас". Впереди из вечерних сумерек показалась тонкая фигурка.
При ближайшем рассмотрении в девушке ничего особенного не было. Обычного, отнюдь не модельного сложения, плосковата, да и лицо тусклое — из тех, что забываются, стоит отвернуться. Референт лишь едва заметно пожал плечами. Таксист мог позволить себе услуги профессионалок, бравших за ночь столько, сколько иной работяга не получал и за месяц. Но предпочитал обычных девушек — буквально, первых встречных.
"У богатых свои причуды", — напомнил он себе и отвернулся. Подобных сцен он успел насмотреться еще в начале карьеры и сейчас они не вызывали в нем ни прежнего стыда, ни отвращения — лишь скуку. В конце концов, ничего девчонке не сделается. Проведет ночь в роскошном особняке, небось, в жизни такого не видела…
Сначала он уловил стремительное синхронное движение четырех "питбулей", потом — хруст и сдавленный всхлип. Уже догадываясь, что происходит что-то невероятное, развернулся… Один из телохранителей катился по обледенелому асфальту, щедро заливая его кровью. Второй неподвижно лежал у парапета и, судя по вывернутой шее, уже не встанет. Третий как раз скрылся за парапетом, отброшенный мощным ударом ноги. Референт успел увидеть своими глазами, как хрупкая невзрачная девушка перехватила в воздухе последнего из телохранителей и, легко держа на весу, заглянула в глаза.
— Раб. Бесполезен.
Она небрежно — как надоевшую куклу, отбросила телохранителя в кусты и шагнула к Таксисту. Движимый то ли неуместным геройством, то ли храбростью отчаяния, его спутник бросился на девушку, довольно профессионально провел апперкот… девушка легко ушла от удара и с кажущейся небрежностью ткнула противника кулаком в лицо. Референт увидел, как нижняя челюсть его хозяина смялась, словно картонный стаканчик из-под кофе. Девица спокойно перешагнула рухнувшее тело и оказалась перед хватающим воздух широко распяленным ртом Таксистом. Нечеловечески стремительным движением схватила его за жировую складку под подбородком и заставила встать на колени. Заглянула в глаза.
— Ты… нет. Умираешь. Осталось меньше декады. Бесполезен…
Жуткая девица столь же стремительно оказалась перед референтом, и он почувствовал, как его затягивает холодный взгляд почти бесцветных глаз.
— Еще один раб.
В голосе девицы проскользнула нотка раздражения. Референт осознал, что его вовсе не оскорбили — просто взвесили, оценили и признали негодным. Для чего — он даже думать не хотел, испытывая облегчение оттого, что каменная хватка на шее исчезла.
Он еще пару минут стоял, слушая удаляющиеся шаги, прежде чем осмелился обернуться. Девица исчезла.
Референт перевел взгляд на бесчувственное тело своего шефа. Потом — на так и стоящего на коленях Левона Вахтанговича. В холодном воздухе стоял резкий тошнотворный запах. Референт понял, что всемогущий Таксист, запросто ногой отворявший двери в правительственные кабинеты, обмочился.
— Где тебя носит?! — капризно протянул Баалзебуб, дождавшись, когда щелкнет, закрываясь, замок входной двери. Он не обернулся. Женщин не стоит баловать излишним вниманием, они от этого портятся. — Пиво принесла?
Он успел напечатать остроумный комментарий в ответ на наглое высказывание какого-то сопляка по поводу легализации наркотиков в своем блоге, прежде чем осознал, что Тася ему не ответила.
Баалзебуб поморщился и тяжело вздохнул. Ну, конечно! Он так и знал! Забыла!
Он как проклятый весь день писал трактат о врожденной свободе истинно разумного индивидуума от догм христианской морали, который обещал стать настоящей бомбой — для тех, кто понимает, конечно! Отвлекался только что бы осадить какого-нибудь умника в Интернете. И мечтал только об одном — промочить вечером горло баночкой-другой пива! Разве так трудно запомнить, что по дороге с работы нужно зайти в магазин? Нет, ну почему он вынужден из-за пошлого жилищного вопроса терпеть рядом такую тупую курицу?!
— И где мое пиво? — со сладкой вкрадчивостью произнес Баалзебуб, продолжая смотреть в монитор.
Ответа вновь не последовало.
Что ж, она сама напрашивается!
Баалзебуб повернулся и отпрянул назад, едва не перевернув стол — Тася стояла всего в шаге за его спиной, нагнувшись и, кажется, обнюхивала его.
— Т-ты чего? — промямлил Жора. В голове его вихрем пронеслись предположения о внезапном умопомешательстве сожительницы и о возможных хлопотных последствиях этого. Но тут девушка подняла голову и встретилась с ним взглядом. Мысли о помешательстве сразу вылетели из головы парня. Впрочем, как и вообще все мысли — уж больно жутким был этот взгляд.
— Раб, — с явным разочарованием протянула Тася незнакомым голосом. Принюхалась снова и сморщилась. — Твое тело смердит. Ты болен?
Новое озарение посетило Жору — это он сошел с ума! Или спит. Точно! Он заработался и сам не заметил, как уснул! Сейчас он проснется и…
— Ты можешь мне пока служить, — равнодушно произнесла Тася. — Но сначала помойся. Ты отвратителен.
Жора ущипнул себя за руку и охнул от боли.
Тася небрежно столкнула его с кресла и уселась за компьютер. С некоторым раздражением посмотрела на правую руку — та сильно распухла, пальцы сгибались с трудом.
