Ник О'Донохью - Путь Кинжала
II
Спустя некоторое время раздался жуткий грохот: попадали скамейки, пол таверны задрожал от всеобщей свалки, затем последовал удивленный вздох толпы и словно в ответ ночную тьму озарил голубой свет, столь яркий, что даже пробился сквозь мутноватое стекло окон. Затем воцарившуюся тишину нарушил старческий голос, — “Стража! Стража! Держите кендера! Арестуйте варваров! И всех этих — они их друзья!” Остальные слова потонули во всеобщем гвалте. Кто-то сбежал по лестнице, оглашая округу призывами к страже.
Кинжал терпеливо ждал, но Флинт и остальные так и не появились.
Со стороны кухни донесся приглушенный удар и чье-то бормотание, затем где-то неподалеку вновь раздался шум, но кинжал даже не мог себе представить, что на свете могут существовать такие вещи как потайной люк в полу.
Вскоре раздался топот, словно бежал кто-то очень тяжелый. Несколько тяжеловооруженных гоблинов взобрались по лестнице и тут же спустились назад, рассредоточившись по окрестностям. Прямо перед кинжалом остановилась пара тяжелых сапог. “Так, что это у нас тут?”
“Кто-то посеял старый кинжал. И что с того?” — ответил чей-то грубый голос.
Первый голос усмехнулся. “Никакого воображения у тебя, Грум”. Чья-то теплая рука обвилась вокруг рукояти и подняла кинжал с земли. “Неплохая вещичка”. Кинжал кувырнулся в воздухе пару раз и оказался за пазухой, под плохо подогнанными доспехами.
Тело гоблина воняло просто омерзительно, но все же это была плоть. Кинжал был все еще слаб для нападения, поэтому ему ничего не оставалось иного кроме как затаиться и ждать.
Ждать пришлось недолго. Раздался стук в дверь, затем послышались голоса гоблинов. “Именем Искателей, откройте!”.
Второй голос произнес, — “Никого. Пошли дальше”.
“Никакого воображения у тебя, Грум. Неужели не ясно, что здесь можно разжиться парой монет?”
Почти тут же последовала вспышка яркого света, который пробился даже сквозь щели в доспехах.
Гоблины хором взвизгнули, внезапно их тела словно прыгнули навстречу друг другу и осели на пол. Оказавшись придавленным, кинжал услышал чей-то приглушенный голос, затем ему ответил другой, более глубокий, — “Боюсь, что так. Слишком крепко я их приложил”.
Последовало еще несколько приглушенных реплик и свет померк. Раздался топот шагов, звуки переворачиваемой мебели, и, наконец, наступила тишина. Кинжал ждал так долго, как только мог, но трупы гоблинов, даже находясь внутри помещения, начинали постепенно коченеть.
Растопырив когти, он медленно, дюйм за дюймом, втиснулся в грудную клетку распростертого на полу тела и вошел в черное сердце гоблина. На сей раз он пил жадно, едва не давясь; с каждой каплей к нему приходили все новые ощущения.
Первым восстановилось чувство обоняния — запахи нахлынули подобно набегающей морской волне. Заискрились, прежде тусклые, рубиновые глаза. И, наконец, весь кинжал ощутил как заструилась по телу жизнь, а с ней вернулись и прежние инстинкты.
“Она сказала правду”, - мелькнула мысль. “Я не кинжал. Я — паразит”.
Он без особых трудностей выбрался из-под тела и тут, на пути к двери, его ждал новый сюрприз.
Едва он добрался до дверного порога, как с ним начали происходить странные метаморфозы — невидимые до этого момента крылья, развернулись с рукоятки, несколько раз взмахнули и подняли существо в воздух.
Кинжал неторопливо долетел до тела гоблина и со всей силы впился ему в шею. Спустя некоторое время он выбрался и полетел в ночь, в поисках дварфа, своего хозяина, и — кажется, это был кендер? — того, кто метнул его.
Вокруг сновало множество тел. Паразит ощущал их тепло, и это еще больше раздувало его аппетит. Инстинкты подсказывали ему, что ему была срочно необходима кровь, много крови — а после того, как он ее найдет, произойдет что-то важное. Вот так и кружил он между поселением и озером, когда внезапно ощутил очень старый, необычайно знакомый запах — запах хозяина. Расправив крылья он полетел в ту сторону.
Но когда паразит добрался-таки до источника запаха, то оказалось, что он не принадлежал ни дварфу, ни даже кендеру.
Торговец Паррис, укутавшись в старую хламиду, брел сквозь ночь, столь неудачно складывавшуюся для него. Сначала его избили и ограбили гоблины-стражники. Потом, когда ему, помятому и измученному, удалось добраться до таверны, он оказался в центре всеобщей свалки — все дело было в каком-то дварфе, разношерстной компании из представителей нескольких рас, да вдобавок к этому приплелась и магия. Затем его выкинули из заведения — гоблины-стражники закрыли таверну для всех незнакомцев. Утеха издавна была для него несчастливым местом — когда-то давно он совершил здесь очень неудачную сделку с хитрющим дварфом.
Он брел по направлению к озеру в надежде отыскать какое-нибудь укромное местечко, где мог бы скоротать оставшуюся часть ночи. Внезапно на фоне отблескивающей поверхности озера он различил странную компанию: худой человек или эльф, варвар, рыцарь, еще несколько людей, кендер и дварф. Ближе всех к нему располагался дварф, всеми силами пытавшийся держаться от воды как можно подальше.
Он прищурился, пытаясь разглядеть фигуру, которая, судя по тону, совсем не хотела лезть в лодку. Голос был знаком; Паррис нахмурился, пытаясь припомнить, где же он раньше мог слышать его. Он вновь почти услышал его — льстивый, бормочущий, спорящий о кинжале…
“Во имя богов”, - пораженно выдохнул он. “Да это же он. Это Флинт. Что он здесь делает?”
Ему понадобилось всего мгновение, чтобы связать сварливого дварфа и его отряд с тем случаем, что произошел в Таверне Последний Приют. Еще через миг он понял, что гоблины ищут именно Флинта.
На лице Парриса расплылась ухмылка, не сулившая ничего хорошего. Он уж позаботится о том, чтобы Лорд Тоэд выдал ему небольшую награду за ценные сведения.
Пожалуй, Утеха могла оказаться для него вполне удачным местечком.
Паррис набрал в легкие побольше воздуха, открыл и рот и приготовился кликнуть хобгоблинов-стражников.
Но исполнить свое намерение он так и не смог — что-то с характерным тупым звуком врезалось ему сзади в шею. Чуть ниже подбородка неудачливого торговца появилось отверстие — словно второй рот. Оно расширилось и из него выскользнул заостренный серебряный язык-клинок. Со стороны все выглядело так словно этот второй рот застыл в немом крике.
Чуть выше настоящий рот кричал, но из него не вылетало ни единого звука. Паррис рухнул на колени и неуклюже растянулся на дороге. В последние мгновения своей жизни он успел вскинуть руку и нащупать странную, резную рукоять, показавшуюся ему смутно знакомой…
