Андрэ Нортон - Кровь сокола
К тому времени их осталось мало. Мужчины, куда только можно, стали наниматься на службу. За окончанием великой войны последовали анархия и хаос. Некоторые мужчины, проведшие всю жизнь в войнах, стали разбойниками. Таким образом, хотя в самом Эсткарпе сохранился строгий порядок, большая часть оставшегося континента была оккупирована.
Этот человек без шлема, кольчуги и оружия, как показалось Танри, был похож на мужчину Древней Расы. На фоне прилипшего песка его волосы выглядели черными, а кожа была бледней ее собственного загорелого лица; его острый нос походил на выступающий клюв его птицы, а глаза были зелеными. В этот момент он их открыл, уставившись на нее. Складки меж бровей угрожающе сдвинулись.
Он попытался подняться, но упал на спину, скривив рот от боли. Хотя Танри не умела читать мысли, она поняла, что его слабость перед ней для него была, словно пощечина.
Стараясь держаться от нее подальше, он попытался подняться еще раз. Одна рука у него, как заметила девушка, висела плетью. От уверенности, что у него сломана кость, она придвинулась ближе.
— Нет! Ты… женщина! — столько отвращения было в его голосе, что негодование вспыхнуло в ней.
— Как хочешь, — поднявшись, она умышленно повернулась к нему спиной и пошла вдоль узкого пляжа, окруженного наполовину рифами и каменными стенами, забрызганными водой и опутанными водорослями. Берег, как обычно, был усеян «подарками» шторма — остатками кораблекрушений прежних лет, новыми обломками «Кастбоура». И она, чтобы найти что-нибудь полезное, заставила себя сосредоточиться. Танри не знала, где они находятся в данный момент относительно знакомых ей мест. Штормом их отбросило так далеко на юг, что они, наверняка, находились не в пределах границ Карстена. Но испытывать беспокойства не было причины, ибо неизвестности в эти дни им вполне хватало.
Внезапно в комке водорослей что-то сверкнуло. Она резко бросилась в ту сторону, пока волны не унесли это обратно. Нож! Самый настоящий нож! Но глубоко вонзившийся в расщепленный обломок дерева. С большим усилием она его вытащила. Ржавчина еще не успела коснуться десятидюймового лезвия. Какая удача!
Оглядевшись вокруг, она крепко стиснула челюсти и большими шагами направилась к фальконеру. Он закрыл глаза резким движением здоровой руки, словно хотел скрыть от себя весь мир. Около него, издавая гортанные звуки, ползала птица. С ножом в руке Танри встала перед ним.
— Слушай, — сказала она холодно. Оставлять беспомощного человека было не в ее правилах, а то, что он с отвращением отвергал ее помощь, значения не имело. — Слушай, фальконер, думай обо мне, что хочешь, я вовсе не предлагаю тебе чашу дружбы. Но раз море выбросило нас, значит, наш час открыть Последние Ворота еще не настал. Поэтому мы не можем расстаться с жизнью беспечно. Вот так, — она встала на колени около него и потянулась за прямым кусочком дерева, принесенного прибоем и лежавшего неподалеку. — Ты примешь от меня ту помощь, какую я смогу оказать. Которая не так уж велика, — добавила она искренне.
Он не сопротивлялся, когда она располосовала рукав рубахи и обнажила его руку, подложив снизу полосу ткани, хотя он не убирал руку, прикрывающую его глаза. Пока она осматривала перелом (слава богу, он был простой), затем привязывала к предплечью кусок дерева полосами его разорванной рубахи, он не проронил ни звука, и лишь когда она закончила, он взглянул на нее:
— Очень плохо?
— Настоящий перелом, — уверила она его, нахмурилась и посмотрела на рифы. — Утес… как ты отсюда поднимешься, однорукий?
Он попробовал подняться, но она уже знала, что помощь лучше не предлагать. Он привстал, опираясь на здоровую руку, и внимательно посмотрел на крутые обрывы, потом на море и пожал плечами:
— Это неважно.
— Нет, важно! — вспыхнула Танри, хотя и сама, не говоря уж о них обоих, не видела выхода из этой ловушки. Но оставаться в этой тюрьме из камня и воды она не хотела.
Она еще раз внимательно осмотрела утесы, не рискуя заходить в воду, чтобы не быть выброшенной на рифы Поверхность стены была испещрена углублениями, вполне глубокими, чтобы поставить ногу или ухватиться рукой. Исследуя поверхность стены, она медленно шла вдоль короткого пляжа. Сулкары хорошо лазили, фальконеры были горцами. Очень жаль, что это не мог расправить крылья, как его товарищ на руке.
Крылья! Внезапно в ее голове возникла идея, за которую она ухватилась и резко повернулась к мужчине.
— Какой силой обладает твоя птица? — спросила она, показывая на красноглазого сокола у него на плече.
— Силой? — переспросил фальконер, выказывая удивление. — Что ты имеешь в виду?
— Все знают, что они обладают силой, — она была нетерпелива. — Разве не они ваши глаза и уши? Разве не они шпионят для вас? А что еще они могут, кроме этого?
— Что ты имеешь в виду? — упорствовал фальконер.
— Видишь выступы на утесе? Твоя птица уже побывала там, наверху. Я видела, как она убила чайку и пировала, сидя на вершине.
— Значит, выступы скал и…
— Вот именно, воин-с-птицей, — она опустилась на камни, — прочнее этих петель из водорослей не будет ял одна веревка. Ты мог бы подняться наверх при поддержке такой петли?
Он взглянул на нее, словно она потеряла остатки разума, которым наделял женщин его народ, а затем сузившимися глазами посмотрел на утес долгим и измеряющим взглядом.
— Я не спрашивала бы тебя, если б ты был мужчиной моего клана, — умышленно подчеркнула она, — ибо такой подвиг — забава для детей.
Как она и ожидала, ее слова привели его в ярость и краска гнева покрыла его бледное лицо.
— Каким образом ты забросишь туда веревку?
— Если твоя птица сумеет унести тонкую веревку из водорослей и накинуть петлю на выступ, мы привяжем к концу ее веревку потолще, сделаем на ней петли, и тогда ты сможешь подняться по ней с одной рукой, пользуясь ею, как лестницей. Я буду рядом.
Она подумала, что он откажется, а вместо этого фальконер подозвал птицу тихим мелодичным звуком и немного погодя сказал:
— Можно попробовать.
Она начала орудовать ножом, хотя морские водоросли поддавались ей с трудом. Фальконер помогал одной рукой скручивать и придавать им форму. Когда веревка была готова, они сделали перерыв. Отдохнув, она конец тонкой веревки привязала к концу толстой, а другой конец взяла в руку.
Фальконер снова издал птичий зов и сокол, подхватив петлю, быстрыми уверенными взмахами крыльев поднялся ввысь, а Танри, перебирая веревку, прикидывала, хватит ли длины.
Тем временем птица по спирали стала опускаться вниз. Танри постепенно начала тянуть за свободный конец веревки, пока она не провисла вдоль всего утеса.
