Луиза Купер - Похоронный обряд
— Ну хорошо, — обреченно сказал Бенетан. — Скажи же.
— Нет! — Савринор погрозил длинным пальцем. Слабый свет лампы едва освещал его, и лицо летописца казалось мертвенно-бледным и не вполне человеческим. — Я вовсе не собирался компрометировать тебя против твоей же воли.
Не впервые за время их весьма долгого знакомства Бенетана обуяло желание ударить Савринора. На извлечение информации таким способом хватило бы и минуты. Бенетан был на двенадцать лет моложе, на несколько дюймов выше летописца и, кроме того, знал, что Савринор боится физической боли. Но каким бы ни был взгляд Бенетана на ценность дружбы Савринора, враг из него получился бы очень опасный.
Бенетан заставил себя расслабиться:
— Пожалуйста, Савринор. У меня нет ни времени, ни умения устраивать с тобой словесную дуэль. Скажи же.
Историк со снисходительной улыбкой склонил голову. Потом выражение его лица изменилось, он встретился с Бенетаном взглядом и произнес:
— Вордег.
Внутри Бенетана словно шевельнулся холодный червь. Он пытался произнести слоги этого имени, но из горла не вылетало ни звука. Затем ему все же удалось сглотнуть и спросить:
— Уверен ли ты?
— Уверен настолько, насколько это возможно до момента официального провозглашения.
— Но он же…
Савринор предостерегающе поднял руку, заставив его замолчать:
— Не говори этого. Ни в шутку, ни всерьез. Ни при каких обстоятельствах. — В интонациях летописца больше не было и намека на поддразнивание. — Мой тебе совет: никогда даже не думай об этом, если будущее тебе не безразлично.
Савринор был прав. Бенетан знал характер и мастерство Вордега, хотя, к счастью, никогда не вызывал неудовольствия мага.
«Но все же…» — произнес некий голос внутри Бенетана, и, не осознавая, что делает, он коснулся маленького амулета в форме звезды, висящего на железной цепочке у него на шее.
— Итак, — мягко продолжал Савринор, — я надеюсь, ты оценишь мою заботу о том, чтобы нынешней ночью все прошло гладко.
— Да. И в особенности я благодарен тебе за предупреждение.
— Ах! — вновь последовал предостерегающий жест, но теперь к Савринору вернулся лукавый юмор. — Осторожнее. Могу поймать тебя на слове и изменить список наших взаимных задолженностей в свою пользу.
Никогда нельзя было сказать наверняка, шутит Савринор или говорит серьезно. Мгновением позже, так ничего и не поняв по лицу летописца, Бенетан пожал плечами, неопределенно улыбнулся и вслед за Савринором вышел из комнаты.
В темноте, едва ли отступавшей перед тусклым огоньком лампы Савринора, спутники направились по головоломному лабиринту лестниц и переходов замка к конюшне. Через маленькую дверцу вышли во двор, и Бенетан на секунду задержался, глубоко вдохнул прохладный ночной воздух и наполнил им все свое существо. Никогда ему не привыкнуть к давлению сводов замка, к тревоге и гнету, что распространялись от каменных стен и многократно усиливались но ночам. Высокие мрачные черные стены с их резкими углами казались зловещей шуткой архитекторов и их сверхъестественных вдохновителей; они не отражали света и, словно темные водовороты, поглощали взгляд. Вокруг замка возвышались четыре колоссальные черные башни со шпилями, свирепо вонзавшимися в небо. Сквозь бегущие облака проглядывала луна, порой освещая шпили мерцающим призрачным светом. Борясь с головокружением, Бенетан закинул голову и взглянул на их верхушки: каждое окно в каждой башне под шпилями было освещено тусклым, тревожным огнем. Верный признак того, что кто-то там выжидал, наблюдал. Лисс быстро отвел взгляд.
— Видишь? — тихо спросил Савринор. — Готовятся. Если стоять тихо и сконцентрироваться, то можно почувствовать, что́ надвигается на нас.
Бенетан неохотно расслабился и успокоил дыхание. Поначалу он слышал лишь доносящийся снизу отдаленный, но грозный рокот прибоя, мерно бьющегося об огромную скалу, на которой стоял замок. Но затем под ногами, глубоко в недрах земли, он ощутил непрекращающуюся пульсирующую вибрацию. Не доносилось ни звука: толчки происходили в таких глубинах, что не могли быть услышаны человеческим ухом. От явственного движения и перемещения в подземной бездне кровь стыла в венах и спина покрывалась холодным потом…
Бенетан с раздражением взглянул на спутника:
— Не могу терять ни минуты, Савринор. Я должен разбудить своих людей.
— Конечно.
Лисс двинулся через безлюдный внутренний двор, летописец пошел рядом. В просвете между облаками, словно бесплотное лицо в небе, висела бо́льшая из двух лун, затмевая слабо мерцающие звезды — все, кроме самых ярких. Внутренний двор замка заливал холодный свет; впереди мужчин по плитам двора плавно скользили их тени. Бенетан старался унять дрожь: в этих северных широтах лето подходило к концу очень быстро, и в колючем морском воздухе явственно чувствовалась перемена погоды.
В небе полыхнула короткая вспышка, похожая на отдаленную зарницу. Бенетан невольно взглянул вверх — как раз вовремя, чтобы заметить шипящее потрескивание молнии между верхушками двух шпилей. Ответ на небесный сигнал. Сердце тревожно забилось, и Бенетан, сам того не замечая, сделал быстрый оградительный знак правой рукой. Ничто не могло скрыться от глаз Савринора, и он сухо ухмыльнулся:
— Да, приближается ураган Искривления. — Летописец внимательно глядел на небо. — И я подозреваю, что он будет сильнее обычного. Впечатляющее нас ждет зрелище!..
В северном небе разливалось слабое зарево; бледное и неестественное свечение говорило о том, что за горизонтом нарождается нечто ужасное. И вновь между шпилями загудела пойманная в ловушку молния. Невольно Бенетан ускорил шаг, и, чтобы поспеть за ним, Савринору пришлось бежать трусцой. Впереди, залитая лунным светом, неясно вырисовывалась конюшня. Наконец они оказались под сводом арки, ведущей в помещение. Бенетан с облегчением услышал приглушенный соломой топот копыт. Окруженный теплым, уютным запахом лошадей, Лисс почувствовал, что охватившее его напряжение наконец спадает.
Свет единственного фонаря отразился в чьих-то глазах. На куче сена в дальнем углу обозначилась фигура человека; он вскочил на ноги с недостойной поспешностью.
— Капитан Лисс… — В голосе явно слышалось облегчение.
Бенетан тяжелым взглядом смотрел на молодого часового, который торопливо смахивал сено с одежды.
— Почиваешь, Колас?
— Прилег на секундочку, сэр. — Ложь была очевидна, и юноша потупился. — Простите меня, сэр.
Зная, что Савринор с ленивым интересом наблюдает за происходящим, Бенетан сказал:
