Энгус Уэллс - На путях преисподней
Военачальника Высокой Крепости Рикола оторвали от ужина. На реке происходило нечто любопытное. Ничего подобного никто никогда не видел, и немалая толпа зевак собралась посмотреть на удивительное явление. На кешском берегу Идре народу наверняка толпилось не меньше.
Сержант, которого капитан стражи послал к Риколу, не верил, что это дело рук лесного народа. То, что двигалось вниз по реке, не могло быть сотворено руками людей. Что бы это ни было, оно приближалось так быстро, что в реку не успели спустить бревна-преграды. По его мнению, бревна все равно бы не задержали такую громадину. Рикол встревожился не на шутку. Оставив ужин, он оттолкнул стул и поспешил из трапезной, выкрикивая на ходу приказы. В итоге к толпе праздных любопытствующих присоединилась большая часть гарнизона. Стрелки выстроились на стенах с луками наготове, солдаты зарядили катапульты и баллисты. Рикол и его сопровождающие устремились на пристань. Оттуда они могли без помех следить за рекой.
Ночь была светлая. Озаренные сиянием полной луны, могучие стены речной теснины отбрасывали глубокие тени. Поверхность Идре стала подобна бархату, затканному серебряной паутиной. Зимний покров давно сошел, но на севере, в лесах, снега все еще таяли, подпитывая половодье. Река спешила на юг, точно влюбленная женщина в объятья своего избранника. Но весеннее половодье уже заканчивалось. Рикол ожидал, что вода со дня на день начнет спадать, отступит от стен его крепости, и река снова заживет обычной жизнью. Но сейчас худое лицо военачальника омрачилось недобрым предчувствием. Никогда он не видел ничего подобного.
С севера двигалась мощная водяная стена. Она билась о скалистые обрывы, и ночь наполнялась угрожающим шумом. Крик Рикола потонул в диком гуле. По счастью, одного вида этого зрелища оказалось достаточно, чтобы зеваки бросились прочь от реки. Спустя минуту грозный вал обрушился на берега, и каменные плиты погрузились под воду. Те, кто стоял ближе к берегу, оказались по колено в воде и промокли до нитки. Кое-кто замешкался, и их сбило с ног. Лодки, привязанные у пристани, расшвыряло, точно пробки. Три из них наполнились водой и затонули, еще две оторвало и выбросило на берег. Рикол услышал шлепок — это вода плеснула о камень — и почувствовал, что сапоги наполнились водой. У самых его ног толкались и бились о причалы рыбачьи лодки и суда перевозчиков. Затем откуда-то донеслись тревожные крики. Рикола охватило странное чувство, похожее на сомнение: на миг в очертаниях могучего вала ему почудился силуэт огромной твари, которая стремительно плыла по течению Идре, вздымая мощную волну. Рикол вгляделся в ночь и покачал головой. Меж тем в городке загорались огни. Люди, покинув жилища, уже начинали подсчитывать убытки. Нет, сказал себе Рикол, ему просто померещилось. Ничего там не было и не могло быть. Таких чудовищ не бывает в природе. Просто лунный свет и тени на воде сыграли с его глазами такую шутку.
Он повернулся к жене. Марга, наклонившись, выжимала подол платья.
— Видела? — спросил он.
— А как, по-твоему, можно такое проглядеть? — не без раздражения отозвалась Марга. — Я насквозь промокла.
— И что же ты видела? — осведомился Рикол.
Марга отпустила подол и недовольно поглядела на супруга.
— Волну. Огромную волну. Что же еще?
— Ничего, — Рикол покачал головой. Да, похоже, у него на старости лет портится зрение.
— Из-за ничего ты бы не глядел такими глазами, — отозвалась Марга. — Скажи, что ты видел? Или решил, что видел?
Рикол отвернулся и стал смотреть на реку. Ее вид все еще напоминал о недавних событиях. Но Идре уже успокаивалась, затихала, и серебристая сеть лунных отсветов привычным узором ложилась на ее темную поверхность. Волны все еще шлепали по пристани, но это был не гнев, а лишь легкая досада и беспокойство, бледный отсвет ревущей ярости невиданного вала.
— Мне показалось… — Рикол взял жену за руку — на скользких плитах можно было оступиться, — будто что-то двигалось внутри волны. Вроде какого-то чудища… я не уверен, слишком далеко… но оно должно быть огромно.
— Может быть, бревно? — предположила Марга. — Большое бревно унесло водой…
— Нет, — он вновь покачал головой. — Слишком велико. И похоже, именно оно и породило эту волну.
— Ничего таких размеров в Идре не водится, — трезво возразила Марга.
— Не водится, — согласился Рикол. — Значит, просто обман зрения.
Мысли о темной магии мелькнули к него в голове, но он тут же отбросил их прочь. Кедрин и Уинетт одолели Посланца, Медри принес из Андурела весть об их победе над Тозом. Чародей сгинул, узурпатор Хаттим Сеттийян убит. Гнусным проискам Ашара пришел конец, и в Королевствах воцарился мир. Значит, это не магия, а явление природы. Позднее весеннее половодье, таяние снегов в горах, что на северной границе Белтревана… Или прорвало затор плавника выше по реке; не более того. Похоже, после событий последних месяцев у него разыгралось воображение.
— Наверно, — голос жены прервал его размышления. — Только ты, похоже, забыл, что я промокла до нитки, а сейчас нежарко. Может, стоит переобуться и отогреться?
— Конечно, — Рикол торопливо кивнул и начал распоряжаться о смене дозоров.
Сомнения, однако, не развеялись. Сигнальщикам на вышках было приказано послать весть за Идре в Низкую Крепость. Вскоре Фенгриф, кешский командир, прислал ответ. Он предположил, что с высокогорья обрушился снежный пласт, который и породил волну. Воины придерживались того же мнения. Подобно Риколу, несколько человек заметили нечто странное, но никто не мог утверждать наверняка. На следующий день, производя осмотр городка, военачальник воспользовался предлогом и поговорил с местными жителями. Как и большинство солдат гарнизона, горожане были едины в своем мнении: то, что они наблюдали — явление странное, но не сверхъестественное. Если несколько лодок пострадало, побившись о пристань, в этом не стоит винить ни Ашара, ни лесной народ. В конце концов Рикол сумел переубедить себя. Он кратко описал происшествие в дневнике, который вел очень аккуратно, но не потрудился послать весть вниз по реке, в Андурел.
* * *Герат, Старшая Сестра Эстревана, захлопнула книгу в толстом кожаном переплете и положила скользкий том на простую крышку дубового стола. Лучи весеннего солнца, заливающие покой на вершине башни, вспыхнули на потертом окладе лазурью, под стать цвету ее одеяния. Пальцы Старшей Сестры погладили гладкую кожу, словно не желая отрываться от книги. Но она уже перебирала мысли, наполнявшие ее голову, пытаясь внести в них порядок.
Алария столь о многом предостерегала, столь мало объясняла. Часто она говорила языком притч, даже стихами. Порой смысл ускользал, оставались лишь образы, похожие на обрывки полузабытого сна. И все же, несомненно, такая манера изложения была выбрана намеренно. Видения, дарованные Госпожой, были подобны снам. Даже великий дар предвидения не позволял Аларии указать единственный путь, допуская лишь предположения, предостережения, намеки. Всегда оставлять возможность свободного выбора — таков путь Госпожи, такова самая основа философии Сестер. Указать путь означало выстроить последовательность действий, обозначить все вехи — и тем самым ограничить свободу воли, в которой — суть веры Сестер. Госпожа Ирда Белванне покинула Эстреван по своей воле. Никто не принуждал ее отправляться в Тамур. Но там она встретила Бедира Кейтина и стала его женой. От этого союза появился Кедрин Кейтин, Избранный, предсказанный Аларией. И Кедрин, юнец, едва достигший мужских лет, мог без ущерба для своей чести отказаться от поединка с Нилоком Яррумом. И все же он предпочел сразиться с предводителем Орды и тем самым остановил вторжение лесного народа у самых врат Трех Королевств. Затем он заключил мир с варварами — ни о чем подобном не упоминалось ни в устных преданиях, ни в летописях.
