Евгений Решетов - Дар под маской лжи
Северянин кивнул и расслабленной походкой направился к охраннику.
- Привет служивый, закурить не найдется? - завел разговор он и попытался состроить самую доброжелательную из своего богатого арсенала физиономию.
- И тебе привет, - ответил охранник, разворачиваясь и входя внутрь сторожки.
Сэм остался стоять снаружи. Он сделал мне знак рукой, что бы я начинал. Мне только этого и надо было. Как только сторож пропал в своей будке, я подскочил к стене, с трудом взгромоздился на карниз и влез в комнату.
Это оказался рабочий кабинет. На навесных полках, аккуратно стояли книги в золочёных переплетах. Около еле тлеющего камина полукругом расположились четыре плетенных кресла. В комнате пахло тонким ароматом, каких-то цветов. Почти у самого окна стоял монументальный стол. Если такой во время восстания вытащить на улицу, то он может послужить неплохой баррикадой. Из общего делового стиля комнаты выделялись пару стоящих по углам, шкафов. Осмотревшись, я схватил кем-то наивно оставленный на столе кошелек и залез в самый вместительный шкаф. Кое-как уместившись в нем, я затаился в ожидание гостей.
Если уж куда и придет Рыжий со своими людьми, то это, скорее всего, будет кабинет. Так что это я удачно попал.
Через пару минут я услышал шаги на лестнице и обрывок разговора:
- Господин мы принесли товар.
Мой мозг автоматически отметил, что говоривший обладает низким, хриплым голосом.
- Хорошо, поговорим в комнате, - ответил уверенный и властный баритон.
В дверном замке скрипнул ключ. Я посильнее вжался в стенку приютившего меня шкафа и приготовился лицезреть темных личностей.
В комнату вошли четыре человека. Один из них протянул руку над камином, и там взвилось яркое пламя, осветившее полутемный кабинет. Я вздрогнул от неожиданности, и перемести свое внимание на остальных вошедших людей. Рыжего я узнал сразу, он явно чувствовал себя неуютно в обществе своих спутников. Его движения были скованны, и он все время мельтешил руками, словно не зная, куда их деть.
Хм... Что же это были за персонажи, которых боялся самый известный драчун и задира в городе? Ну, допустим мага зажегшего камин, я уже сам боюсь, но вот остальные?
- И так господа и прекрасная дама! Мы собрались здесь, что бы обсудить дела нашего маленького предприятия, - начал говорить обладатель баритона.
Со своего наблюдательного пункта, я видел лишь спины вошедших людей. Эх, надо было выбирать другой шкаф, стоящий напротив. Мысленно посетовал я. Поколебавшись секунду, я остановил свое внимание на человек, который завел разговор. Он был высокого роста. В отличие от всех остальных он не стал садиться в кресло, а предпочел остаться на ногах, и сейчас заложив руки за спину, ходил по комнате, что давало мне возможность рассмотреть его. Одет он был в строгий черный костюм, плотно облегавший его крепкую фигуру. На боку у него висела сабля в дорогих ножнах, а голову покрывала мягкая шляпа, из-под которой были видны русые волосы. Ориентируясь на внешний вид ему можно было дать, лет тридцать пять-сорок. На мир данный индивид смотрел хищными глазами серого цвета. Как раз сейчас его зрительный аппарат оценивающе уставился на скукожившегося Рыжего. Лицо у хищноглазово было худощавое, с прямым носом и презрительно кривящимися губами. Еще в его внешности обращал на себя внимание змеящийся на виске шрам. По характерным признакам можно было предположить, что он получил его либо в пожаре, либо под ударом магического заклинания.
После того как обладатель шрама начал разговор, в него втянулись и остальные члены "предприятия", даже осмелевший Рыжий и то что-то тявкал со своего места. Только один субъект хранил гробовое молчание. Загадочный маг сидел не шелохнувшись. Он страшил меня больше всех. Кто его знает, какие заклинания есть в его арсенале? Может быть, он вычислит, что в шкафу кто-то скрывается? Эх, магия, магия. По какому принципу люди получают способность творить волшебство? Кто распределяет таланты? Почему одни люди становятся великими художниками, а другие математики? Считать, писать, можно научить каждого, а вот стать подлинным светилом науки могут единицы. Так же и с магией. Однажды я слышал теорию о том, что люди приходят в этот мир, чтобы раскрыть свой талант. У кого-то это музыка, у кого-то театр, а кому-то доставляет удовольствие банально крутить гайки.
Разговор четверки людей изобиловал намеками и недомолвками, до меня постоянно доносилось слово товар, но что за товар оставалось не ясно.
Неожиданно в хор мужских голосов вклинился низкий, женский контральто, донесшийся от мага:
- Господа выручку от продажи алмазов надо поделить поровну! И не пытайтесь спорить, кто больше сделал для добычи и перевозки!
Темные личности резко повернули головы в направление говорившей и одновременно зашикали на нее.
- Миледи! Умоляю, тише! Вы сами знаете, что нам светит за контрабанду алмазов. В лучшем случае двадцать лет тюрьмы! - тонким голосом заверещал один из контрабандистов.
Алмазы! Вот что за товар все время мелькал в разговоре! Дааа, за контрабанду алмазов могли взяться только отчаянные люди! После того как алмазы почти повсеместно начали применять в техномагии, цена на них баснословно взлетела. Даже магиня, а не маг, как я подумал вначале, не побрезговала подзаработать.
В моей голове сами собой начали всплывать знания, полученные мной в школе при сиротском приюте. До 1546 года шла не гласная война между приверженцами магического и технологического пути развития цивилизации. Когда этот конфликт достиг своего апогея, и полилась кровь, то в экстренном порядке было решено заключить соглашения между воюющими сторонами с целью прекращения насилия. В центральном университете империи собрались главные идеологи с обеих противоборствующих сторон и решили создать новое направление развития - "технологическую магию", совмещающую в себе технологию и магию, техномаг в простонародье. С тех пор минуло два столетия и приборы техномагов прочно вошли в каждый дом, чем существенно улучшили жизнь как простых так и не простых людей.
За этими воспоминаниями я и не заметил, как часть контрабандистов покинули комнату. В кабинете остались только трое, человек со шрамом и женщина, названная миледи, а так же затаившийся в шкафу, и сидящий в неудобной позе молодой, чуть нагловатый парень.
Миледи на конец-то откинула капюшон своего безразмерного балахона, в котором обычно ходят монахи давшие обед безбрачия, и я смог хорошенько разглядеть ее лицо. Увиденным, я остался, более чем впечатлен. У нее были шикарные, русые волосы, ниспадающие густыми волнами на покрывающую ее плечи, грубую ткань балахона. Выразительные, темно-зеленые глаза, с необычайно густыми ресницами. Увидев такие глазища, моя бабка сразу начала бы бормотать про ведьм. Миледи обладала аристократическими чертами лица, с тонкими чуть вздернутыми бровками и немного полноватыми губками.
