Алексей Бессонов - Таверна с дурной репутацией
– Я, пожалуй, возьму лососину в кляре, да икорки впридачу, – решил наконец барон, передавая меню дракону. – Эй, хозяин, неси коньяк! И чтоб без безобразий у меня – питьевой, а не технический! А то знаю я вашего брата: накрутят всякой дряни, а с утра от бодуна спасенья нет.
В это момент за окнами уютной таверны вдруг потемнело, и в стекла с грохотом ударил град. Подав к столу трехлитровый графин коньяку, хозяин поспешил включить небольшие желтые бра на стенах, отчего все в зале почувствовали себя в полной безопасности.
– С ужасом думаю, что ждало бы нас, не найди мы эту мельницу, – озираясь кругом, пробормотал главбух Дрызгалли.
– Ну вот, а вы еще жаловались, – рассмеялся Ромуальд, щедро наливая ему в стакан. – Пейте, мой дорогой! Утром, как рассветет, мы продолжим наш путь и не далее чем к обеду будем уже дома.
Бухгалтер недоверчиво покачал головой, но от коньяка отказываться не стал.
Меж тем Жирохвост, обуреваемый одному ему известными сомнениями, незаметно выбрался из кармана на жилетке Шона и, прошмыгнув под столом, отправился на разведку. Первым делом он обследовал углы просторного, с низким потолком, зала. Мыши здесь явно были – еще совсем недавно. Но странное дело, что-то заставило их уйти, а ведь Жирохвост готов был покляться, что ни один из представителей его кошачьего племени не переступал порога заведения уже лет так двадцать. Сделанные им открытия наводили на очень нехорошие размышления. Завершив обследование зала, мудрый кот незамеченным пробрался за стойку и оказался на кухне. Здесь все было точно так же, более того, ему даже удалось обнаружить относительно свежий, суточной давности, мышиный кал. Что могло заставить мышей покинуть уютный дом, в котором они являлись полновластными хозяевами? Погруженный в размышления, Жирохвост вернулся за стол и принялся меланхолично жевать заказанную им кильку. Ситуация нравилась ему все меньше и меньше.
– Слышал я как-то историю, – заговорил, желая подразвлечь своих спутников, барон, – в те, конечно, времена, когда мне довелось служить при дворе… Так вот: ехали по полю два рыцаря. Да-да, вы наливайте, дорогой Ромуальд, не стесняйтесь. Так вот же, друзья мои: ехали, говорю, по полю два рыцаря. И были они, надобно вам знать, побратимами, но речь сейчас не об этом. И вот точно так же, как и у нас с вами, ни с того ни с сего начался ливень. Рыцари уже думали было заночевать подле своих коней, прикрывшись одной на двоих попоной, – так, знаете ли, теплее, – да тут видят, впереди мельница. Подъезжают они ближе – а рядом с мельницей старое кладбище. Ну, что ж им, рыцарям-то, кладбища пугаться – в конце концов, все там будем, не так ли? Заходят, они, значитца, на мельницу. А там мельник – старый, как черт, седой весь. Я, говорит, пущу вас, конечно, на постой, но если что – не взыщите. Да еще и, говорит, дочка у меня совсем молоденькая, так что вы уж смотрите мне. Ну, поклялись ему рыцари, что дочку не тронут. Сели ужинать. А дочки-то и не видать. Один из рыцарей – тот, что помоложе был, терпел-терпел, а потом у мельника и спрашивает: а где ж, говорит, почтенный, дочка-то твоя? А тот ему в ответ: погоди, говорит, сейчас буря разыграется, как следует, тогда и узнаешь. Ничего ему на это рыцари не ответили, поели, накрылись попоной да и легли. А ночью, как буря разошлась во весь свист, слышат, на кладбище один крест скрипит…
– Господи, вы такие ужасы рассказываете, ваша милость, что аж дурно становится, – простонал бухгалтер и потянулся за коньяком. – А тут еще на улице – слышите? Слышите?
– Ну, по крайней мере кладбища у нас у в окрестностях не наблюдается, – захохотал весьма довольный собой, барон. – Так вы дальше слушать будете или как?
– Расскажите лучше что-нибудь из охотничьих историй, – попросил, морщась, Шизелло. – А то кладбищенские сейчас действительно не ко времени.
– Охотничьих? – расправил усы барон. – Что ж, слушайте. Помнится, как раз напротив герцоговой псарни находилось пятиэтажное общежитие швейной фабрики…
– Историю про красную нить мы слышали уже раз двадцать, – тактично напомнил Шон.
– Правда? – опечалился барон. – А я-то думал… ладно, тогда я расскажу вам, как однажды на охоте с этим кретином маркизом де Билли, я собственноручно остановил за рога бешеного лося. Эти, рога, кстати, я потом подарил маркизу – было, знаете ли, за что.
– А лось что? – поинтересовался Ромуальд Шизелло.
– Лось? А что лось? Лося мы отпустили… то есть, тьфу, черт, вы уже совсем заморочили меня, дорогой зять! Лося мы, конечно же, съели. Но суть не в нем, а в этом идиоте маркизе. Говорил я ему, что на крупную дичь со спаниелями не ходят, но слушать он меня не хотел, хоть ты тресни. В итоге…
Прикончивши графин коньяку, господин барон затребовал еще, после чего пришел в самое благостное расположение духа. Вечер, таким образом, наши друзья провели наилучшим образом: за окнами бесновалась буря, а теплом уютном зале таверны неспешно текла приятельская беседа, так объединяющая застигнутых непогодой путников.
Ближе к полуночи, сытые и порядком уставшие, гости отправились спать в отведенные им комнаты. Коты, как им и полагалось, расположились у постели своего господина, и вскоре барон захрапел богатырским храпом.
Часы в глубине коридора гулко пробили полночь. Задремавший уже Жирохвост тревожно приподнял правое ухо, но, не уловивши ничего подозрительного, свернулся поудобнее и вновь погрузился в чуткий сон охотника. Толстопузику, однако, не спалось. Он ерзал с боку на бок, то придремывая, то вновь открывая глаза. В какой-то момент ему почудились хорошо знакомые шорохи, но он, зная, что мудрый учитель тщательно обследовал территорию, не придал им значения, решив, что то работа злого холодного ветра, бушевавшего снаружи. Однако минутой позже шорох повторился. Толстопузик вскочил на лапы и прислушался.
– Какая, однако, страшная буря, – прошептал он, снова укладываясь.
– Тут что-то не то, – услышал он шепот наставника, который лежал в прежней своей позе, не торопясь открывать глаз.
– Что вы имеете в виду, учитель? – спросил, прижимая к голове уши, юный Толстопузик.
– Пока не знаю, – ответил Жирохвост. – Лежи, но не спи. В доме что-то происходит.
Шорохи стихли. Исполняя приказ учителя, Толстопузик лежал навострив уши, но пока не слышал решительно ничего подозрительного. Он не мог сказать, сколько времени пролежал не двигаясь, как вдруг где-то наверху раздался совершенно отчетливый скрежет. Хрусть, хрусть… еще хрусть.
– Это мыши, учитель! – дергая от возбуждения хвостом, зашипел юноша. – Это точно мыши!
– Тихо! – услышал он голос Жирохвоста. – Странные какие-то мыши… странные.
