Юлия Андреева - Дорога к саду камней
- Это великая честь для меня! - Заерзал Такеси. - Признаюсь, я опасался, что вы действительно сочтете меня старым и сошлете в одно из ваших отдаленных поместий. Работа над 'Наставлениями' подходит к концу, а я так привык к вашей милости, что лучше уж без разрешения совершу сэппуку, чем соглашусь добровольно покинуть вас. - Такеси снова низко поклонился. - Я обучал грамоте вашего сына и надеялся, что вы доверите мне обучение внуков. Как раз сегодня я хотел просить вас об этом. Но теперь, когда мы будем работать сразу же над двумя книгами, я снова чувствую себя молодым и сильным, я...
- Кстати, все хотел спросить тебя, почему ты не женился?
За седзи мелькнула тень, и тут же кто-то поскребся у входа.
- Заходи, Хана-тян , - пригласил служанку Кияма.
Девушка бесшумно открыла дверь и, войдя в комнату, утвердила перед даймё и его секретарем крошечный столик, на который другая служанка молча поставила бутылочки саке и чашечки. Встав на колени, Хана налила хозяину и затем Такеси, вопросительно поглядев на даймё.
- Можете идти. Не дети, сами справимся. - Кияма проводил служанок взглядом, дождавшись, когда девушки прикроют седзи.
- Так почему ты не женился, старый хрыч? Неужели тебе жалованья мало? Или всю жизнь собирался чужих детей грамоте обучать? Теперь, небось, поздно тебе обзаводиться семьей. Силы уж не те, да и твой стручок, поди, давно уже не тот, что в молодости. Признайся, небось, уже давно и что делать-то с ним позабыл? - Кияма отпил из своей чашечки, с удовольствием потягивая напиток. - Впрочем, ученые занятия ревнивы, они не допускают, чтобы человек расходовал себя на жену и детей.
- Ваша правда. - Такеси снова низко поклонился, оставаясь в таком положении и украдкой смахивая слезу. - А о чем ваша новая книга? Точнее о ком?
- Я хотел бы написать о человеке, прошедшем через время и появившемся здесь, в чуждой ему стране, чужом времени, чтобы изменить ход истории, или... - Кияма задумался.
- Что значит 'прошедшем через время'? - не понял Такеси.
- Я буду диктовать тебе о человеке, пришедшем из будущего.
- Но так не бывает! Простите меня. - Такеси подавился саке и был вынужден откашляться. - Наше учение говорит о том, что нет будущего и нет прошлого, одно сплошное настоящее.
- Я посвящу тебя в тайну, о которой сейчас знают только в ордене 'Змеи' . - Кияма перешел на шепот, его лицо по-прежнему оставалось почти что неподвижным, но рука сделала движение, изображающее в театре змею.
Такеси кивнул, вытаращив на господина глаза.
- Как ваш секретарь, я, разумеется, слышал об этом ордене, но не знаю...
- Орден 'Змеи' - это люди, умеющие проникать в любое время и любое место на нашей земле. Они могут заслать своего воина в древний Китай, где он, поддерживаемый членами ордена, живущими в том времени, будет представлен ко двору императора. Впоследствии он займет важный пост и будет влиять на политику страны.
- Но откуда в древнем Китае возьмутся люди ордена? - На краткий миг Такеси показалось, что господин тронулся рассудком.
- Я же уже сказал, они пронизывают мир вдоль и поперек, и если им необходимо подготовить государственный переворот в какой-либо стране, они ищут человека, который сможет стать во главе бунта. И если его нет в той стране, его берут из другой. А если его нет ни в одной другой стране, его берут из другого времени. 'Змеи' есть повсюду.
- Но может ли быть представлен ко двору императора человек, явившийся из другого времени? - усомнился Такеси. Его ?старые ноги давно уже устали, но он не смел подняться или поменять позу.
- Ты смотришь в самый корень. - Кияма довольно крякнул, подливая себе саке. - Посторонний никогда не сможет встать у власти, где все места распределены между сыновьями правящей элиты. Но для того и орден, чтобы взявшийся неведомо откуда чужестранец был бы принят в один из влиятельных домов и назван сыном и наследником. После чего он уже может явиться ко двору императора.
- А куда девается их наследник? - Такеси все еще не мог поверить в реальность происходящего.
- Наследник может умереть от болезни или быть убитым во время путешествия. Обычно берут человека никому не известного, например, воспитанного где-нибудь в провинции. Много ты знаешь юношей, которых родители впервые представляют ко двору сегуна? Ты знаком со всеми домочадцами мелких даймё? Конечно же нет.
- О ком вы собираетесь писать? - Такеси налил себе немного саке, не зная, как скрыть внезапно охватившее его возбуждение, его руки ходили ходуном, голова старчески тряслась.
- Я назову его имя чуть позже. - Кияма проникновенно посмотрел в глаза Такеси. - О нем и еще обо мне. - Он снова замолчал, ожидая вопросов, и поскольку Такеси ничего не спросил, затравленно глядя на своего господина, продолжил: - Ты не можешь владеть мечом, потому что сын твоего господина, будучи еще ребенком, случайно покалечил тебя.
- Вы отсекли мне кисть, если быть точным, - Такеси кивнул, - но все это в прошлом. Вы мой господин, и я должен...
- Потом, когда тебе и сыну твоего сюзерена было по шестнадцать лет, он изнасиловал твою невесту, и она покончила с собой. - Темные глаза Кияма впились в хлипкую фигурку секретаря.
- Я просил тогда разрешение у вашего благородного отца совершить сэппуку, но он отказал мне. Решил, что одной рукой я не смогу правильно вспороть себе живот. Так что нет смысла и позориться. Он был великим знатоком традиций.
- А потом в двадцать я взял тебя к себе секретарем, и мы стали, наконец, друзьями. Так или нет?
- Да, и я очень благодарен вам за это.
- Ты никогда не думал поквитаться со мной за то горе, что я тебе причинил?
Такеси молчал.
- Значит, думал. - Кияма бросил на пол чашку, и она покатилась по татами. - Почему не убил?
- Вы мой природный господин, мы все в вашей власти, - машинально произнес Такеси. Его огромные, навыкате глаза при этом застыли, сам он словно пребывал в трансе. - Все что ни сделает господин - правильно. И наше дело принимать с покорностью и смирением.
- Ты мог жить рядом с чудовищем, искалечившим тебя и убившим твою любовь?! - Кияма на секунду отвернулся.
- Я и сам не знаю, как это произошло... Я очень виноват перед вами, господин. Я достоин смерти. - Такеси поставил на столик свою чашку. - Вы испытывали меня, господин, и я оказался недостойным ваших милостей. Теперь я готов признаться, что после смерти Эрики я целыми днями молился, чтобы вы умерли. А потом вы и вправду заболели, и я испугался, что вы умрете, и ваш род прервется. Я и сам был готов умереть вместе с вами или еще лучше за вас. Я чувствовал свою вину, видел, как вы страдаете. И ничего уже не мог сделать. Когда проказа покрыла ваше лицо и руки, когда... - Он задохнулся, закашлявшись. - О, я мечтал умереть вместе с вами. Как мечтал! - Лицо старика осветилось, глаза сияли. - Я бинтовал себя вашими бинтами, я пил из вашей чашки и ел вашими палочками. Но не заболел. А потом, вы приняли христианство и заставили всех нас креститься. Мне было больно чувствовать себя изменником Будды и его бодхисатв. Но я понял, что принесу жертву, отказываясь от веры наших предков. Христос велел прощать, и я искренне простил вас. И вот вы не только поправились, а и изменились! Ваша мать не так могла прочувствовать изменения, произошедшие с вами, ваши женщины не так поняли это, как ощутил это я. Вы предстали перед нами совершенно другим человеком. Вы стали христианином, вы перестали убивать и насиловать направо и налево. Вы стали заботиться о своей земле, о своем доме, о славе предков! Вы взяли меня, калеку, своим секретарем и ни разу не унизили меня тем, что я не могу поднять меча. Вы стали совершенно другим человеком, не проклятием рода Фудзимото, как называли вас за глаза с самого детства, а его благословением. Вы стали другим...
