Евгений Лукин - Тело, которому служишь
— Какое еще сотрясение? — взвился он. — Все тихо было! Кто у нас за Суставы Пальцев отвечает?
— Ну я… — нехотя признал Балбел.
— Так почему ж они у тебя сами собой срабатывают?
— Разболтались, видать…
— Ну так подтяни, если разболтались! Прямо сейчас, не откладывая! Чем ауру зря язычком взбивать, давно бы этим занялся! Ишь, новичком он залюбовался! Нашел время…
Насупившийся Балбел немедленно перемахнул на Средний, где принялся с преувеличенно озабоченным видом ощупывать и подтягивать Сустав за Суставом. И все это на полном ходу.
— Молодец, новичок, молодец… — Чуть ли не заискивающе Белуай потрепал Криму по нежной шерстке. — Только, слышь… Когда будешь на Правой Руке, не рассказывай, не надо… Народ там вредный — тут же в Смотровую стукнут…
— О чем не рассказывать?
— Н-ну, видишь ли… Вообще-то сигнал к атаке положено им подавать, а не нам…
Бег продолжался. Все вокруг ходило ходуном.
— А настигнет? — испуганно спросил Крима, так и не отваживаясь отлипнуть от Мизинца.
— Кто? — не понял Белуай.
— Ну… с кем дрались…
— Это вряд ли… — Ответственный за Левую Руку нахмурился. — У нас там такие команды Ногами управляют — фиг догонишь! Лишь бы Легкие выдержали…
* * *
Кажется, и впрямь не догонят. Вскоре Тело перевели на шаг, потом и вовсе остановили. Изматывающая качка кончилась, а вместе с нею кончились крики и суматоха. Пожалуй, самое время приступить к исполнению непосредственных обязанностей. Отдышавшись и успокоившись, Крима вернулся на Ноготь Большого Пальца, внимательнейшим образом его осмотрел. Как выяснилось, ситуация была еще более удручающей, нежели представлялось на первый взгляд. Единственное отрадное обстоятельство — ни малейшего признака грибковых заболеваний. Что ж, и на том спасибо.
Легкое пожелтение, пара белых пятен, даже канавка, бегущая вдоль Ногтя — все это полбеды. А вот то, что рос он криво и уже начинал внедряться в Боковые Валики, грозя вызвать их воспаление… Крима чуть было не кинулся исправлять дефект немедля, однако взял себя в лапки и, насупившись, двинулся дальше. Указательный, Средний, Безымянный, Мизинец… И везде примерно та же картина.
— Что, Маникюр, плохо дело?.. — посочувствовал Балбел (тот самый, что схлопотал выговор от Белуая). Надо полагать, Суставы уже были подтянуты, отрегулированы, и теперь толстенький темношерстый чертик, удобно разлегшись посреди Ладони, с насмешливым любопытством наблюдал за действиями новичка.
— Что еще за Маникюр? — оскорбился тот.
— Слово такое.
— Первый раз слышу.
— Не горюй, — утешил Балбел. — Тут ты много чего услышишь…
Речь его была лениво снисходительна, однако не похоже, чтобы старослужащий собирался потребовать от Кримы немедленной полировки рожек и чистки копытцев.
— А с кем дрались? — отважился новичок.
— Спроси… — Балбел с ухмылкой кивнул куда-то ввысь, где, должно быть, располагалась незримая отсюда Голова. Она же Смотровая.
— А ты правда уже все Суставы подтянул?
— Да их подтягивай, не подтягивай… Разболтались Мослы.
— Почему?
— Так… Зашибли мы их в прошлый раз — вот и разболтались.
Крайне сомнительное объяснение. От ушиба Суставы как раз становятся тугими, малоподвижными. Похоже, Балбел просто морочил новичку головенку.
— И как же теперь? — пробормотал тот.
— Да никак. До свадьбы заживет.
— До чего заживет? — всполошился Крима.
— До полной исправности, — перевел Балбел.
И откуда они такие слова берут? Ну не сами же выдумывают! Крима обошел привольно раскинувшегося посреди Ладони бывалого чертика и двинулся в сторону Запястья.
— Далеко собрался? — полюбопытствовал отдыхающий.
— На Правую. Мне ведь обе Руки обслуживать.
Балбел оживился, привскинулся на локотке.
— А как пойдешь?
— Как положено. Сначала до Подмышки, а там — с Плеча на Плечо. Напрямую.
Старослужащий огляделся, словно проверяя, нет ли поблизости лишних ушек.
— Хочешь совет? — понизив голос, сказал он. — Смотровую обходи подальше.
— Да я по Ключицам…
— Подальше, я сказал, — с таинственным и даже несколько зловещим видом повторил Балбел. — По Ключицам, по Лопаткам — все равно ведь через Голову получается! А там начальство — зверь… Один Деархо чего стоит!
— Строгий?
— Не то слово, Маникюр, не то слово! Да и народ там…
— Копытца почистить заставят? — догадался Крима. — Рожки отполировать?
Удивленный осведомленностью новичка Балбел взглянул на него с уважением.
— Во-во… — сказал он.
— А как же тогда идти?
— Лучше всего от Подмышки до Бедра, а там уж переберешься на правую сторону… Только не спереди, слышь? Налетишь на Эйло, на Сорму — тоже мало не покажется. С тыла переходи, через Задницу… — Балбел уловил наконец изумленный взгляд Кримы и разгорячился: — Да! — с вызовом подтвердил он. — Далеко, согласен! Зато безопасно… Это потом, когда притрешься, гуляй где захочется! Хоть через Плешь напрямик! А пока только так, Маникюр, только так… Поверь моему опыту!
Стоило миновать Запястье, идти стало значительно труднее. Некая полупрозрачная субстанция, напоминающая тонкий слой плотного тумана, то вздымалась до горлышка, то падала до копытцев. Преодолевать ее было довольно легко, но, когда делаешь это постоянно, усталость все равно накапливается. Среди вложенных в головенку обязательных сведений отыскалось и название данного явления — Материя. Или Неживая Материя, что, собственно, одно и то же. В самом начале пути Крима столкнулся также с парой плоских круглых затвердений, парящих на уровне пояснички, и оба на всякий случай обошел.
Неживая Материя окутывала Тело, можно сказать, постоянно, в холодное время сгущаясь и становясь многослойной, а в жаркое — исчезая почти отовсюду, за исключением разве что сектора Таза. Заодно пропадали и дискообразные затвердения, именуемые Пуговицами (видимо, от слова «пугать») и, судя по всему, не способные существовать сами по себе, в отрыве от Материи.
Добравшись до Левой Подмышки, Крима попал в поле зрения сурового пожилого чертика по имени Одеор. Тот кивнул в ответ на приветствие, затем прервал работу и поднялся с корточек, машинально отряхивая ладошки. Некоторое время с недоумением смотрел вослед новичку, наконец недовольно окликнул:
— Эй, Маникюр! Куда это тебя понесло? Руки с Ногами перепутал?
Крима обернулся.
— Я как раз на Правую Руку… — неловко пожимаясь, объяснил он.
— Так Рука-то — вон где, а ты куда?
