Галина Рязанова - Последний дар осени
Осень наступила сразу же, как они пересекли границы княжества. Зарядили мелкие, но настырные дожди. Дорога раскисла и превратилась во влажную, хлюпающую с каждым шагом грязевую речку. Алый командирский плащ давно потерял свою броскую окраску, невзирая на то, что всадник избегал спешиваться без крайней на то необходимости. Правил бал коричневый цвет. Он покрывал мундиры солдат, пробирался в ружейные дула, натирал ноги в мокрых ботинках, скрипел на зубах с каждым проглоченным куском хлеба. Только вода во флягах избежала сей позорной участи. Как оно не казалось странным, но каждая капля, падающая с небес в подставленную ладонь, каждый встреченный на пути источник, каждый глоток, сделанный на привале были чисты как слезы ангелов. Вода жила своей жизнью и текла по миру отдельно от грязи, не смешиваясь с ней и не задерживаясь, чтобы хоть немного очистить перепачканные крупы коней и плюмажи всадников. До Замка Дождей оставалось не более дня пути.
Первая их встреча состоялась под хлесткий шёпот косых струй и унылое завывание ветра в щели между створками тяжелых резных ворот, преграждающих вход в твердыню. Замок стоял на краю невысокого обрыва, и до Полководца доносился едва различимый рокот незримых волн озера, стремящегося выплеснуть из берегов все свое нетерпение в желании воссоединиться с небесной водой.
Она стояла на крепостной стене, высокая фигура в длинном сером плаще, почти неразличимая на фоне низких, набухших дождем облаков. Рядом с ней не было ни души. Где защитники замка? Где перепуганное население? Где хоть один признак того, что обитатели крепости должным образом готовятся встретить приближающееся войско?
Но стены, пропитанные осенней влагой и пронизанные зеленоватыми прожилками мха, оставались безмолвны и безлюдны.
Ворота были закрыты на замок, который был покрыт сетью рыжих причудливых разводов, а само дерево, из которого они были сделаны, разбухло и потемнело. Казалось, врата не открывались столетиями. Что за чертовщина? Полководец тщательно изучал на привалах отчеты военной разведки, стремясь как можно больше узнать о княжестве, которое ему предстояло завоевать. Судя по ним, то был довольно преуспевающий, хотя и небольшой край с преимущественно сельским населением, а его единственная твердыня служила также основным торговым центром, куда на время ярмарок съезжались торговцы, в десятки, а иногда и в сотни раз превосходившие по числу постоянных обитателей.
Что же тогда не договорил Император, посылая своего верного Полководца на кажущиеся столь ничтожными переговоры? Да и по дороге им не встретилось ни одного живого человека, не говоря уж о процессиях варварских вождей…
Занятый этими мыслями, он подъехал к воротам и, взявшись за кольцо, трижды ударил в сомкнутые створки. Замок дрогнул, обнажая свою слабость. Дужка переломилась и проржавевший кусок металла упал на землю, с тихим хлюпаньем утонув в непролазной грязи. Ворота медленно и как-то по-своему торжественно отворились, не скрипнув ни единой петлей. Решетки за ними не было.
Еще раз подняв взгляд на крепостные стены, он уже не заметил сверху человека в плаще. Махнув рукой солдатам, сгрудившимся на некотором отдалении, он скомандовал им войти во двор.
На ступенях, ведущих к входу в основное здание, их уже ждали. С десяток людей, напряженно уставившихся на незваных гостей и тихонько перешептывающихся между собой. Их не по-осеннему легкие одежды, омытые дождем, сияли яркими красками, так контрастирующими с вымазанными в грязи солдатскими мундирами. Желтый, голубой, зеленый… Казалось, стайка райских птиц примостилась отдохнуть на крыльце.
Но была одна, что выделялась из этой разноцветной стаи. На острие взволнованной пестрой толпы стальным навершием застыла стройная светлокожая женщина в сером плаще. Та самая, что встречала их на крепостных стенах.
Капюшон был откинут, и длинные седые волосы спадали густой волной на её плечи, спину, грудь, едва не касаясь каменных ступеней. Несмотря на их необычный, почти серебряный цвет, она была молода. Юность целовала её безупречно вылепленные губы, нежно касалась светлых пушистых ресниц, играла в омуте бездонных синих глаз и ласково гладила высокие скулы и четко очерченный нос.
Красота её не была из тех, что сводит мужчин с ума. Кто-то другой увидел бы в ней просто высокую бледную женщину, не лучше и не хуже других. Многим цвет её глаз показался бы чересчур странным, лоб — слишком высоким, а ресницы — недостаточно длинными. Кое-кто сказал бы, что она недостаточно изящна, а по яркости не могла бы затмить даже отражение луны.
Но в глазах Полководца она сияла ярче тысячи солнц.
На груди, поверх плаща, приковывая к себе внимание, покоился знак княжеской власти — серебряный медальон с каплей горного хрусталя в центре.
Властитель этого края оказался женщиной.
И теперь её пристальный взор был обращен на человека, который как никогда стыдился своего побуревшего от грязи плаща, истрёпанной в дороге одежды, шрамов, пересекающих лицо и, более всего, цели своего визита.
Не проронив ни слова, она жестом приказала своим людям позаботиться об усталых конях и не менее усталых всадниках, а сама, подождав, пока Полководец спешится, повела его в главный зал. Там они могли обогреться и обсохнуть у камина в ожидании, пока для почетного гостя в его покоях не будет приготовлена горячая ванна, за которой должен был последовать ужин.
Они пили терпкое вино из тонкостенных серебряных кубков и молчали. Властительница не желала начинать разговор первой, а Полководец просто любовался каждым её движением, боясь разрушить тот хрупкий островок покоя и мира, на который его неожиданно привела судьба. В отличие от многих других, эта женщина словно не замечала уродливых шрамов, не отводила глаз, когда смотрела на его посеревшее от усталости и долгой дороги лицо и не попыталась отдернуть руку, когда он учтиво передал ей первое, самое большое и спелое из принесенных на подносе ярко-красных яблок.
В каждом движении слуг, в каждом взгляде украдкой, который они бросали на свою хозяйку, сквозила обеспокоенность, основанная, несомненно, на глубокой привязанности и уважении. Они не могли не догадываться, с какой целью в их скромную обитель явился сам Неотступный. Но всецело полагались на волю Властительницы Замка Дождей и надеялись, что, как и в предыдущие разы, дело будет улажено миром.
За окнами потемнело. Вечер в этих краях падал на землю неожиданно и резко, как коршун на перепуганного зайца. Не успели последние отблески дневного света покинуть просторное помещение, как весьма миловидная девушка в чепце и простеньком зеленом платье пригласила его последовать за ней в отведенные гостю покои, приподнимая масляную лампу, дабы получше осветить дорогу.
