Линн Рэйда - Истинное имя
— Иди, — вздохнула Фила.
Безымянный вихрем вылетел за дверь. Фила даже не успела попросить его на этот раз не опаздывать к ужину. Валиор всякий раз сердился, если кто-то из мальчишек приходил, когда семья уже сидела за столом.
Снова оставшись в одиночестве, Фила пожалела, что среди четырех ее детей не было ни одной девочки, которую сидела бы с ней дома, когда остальные ее отпрыски с утра пораньше разбегались кто куда. Без них в хибарке на опушке леса было слишком тихо. Остальные женщины в деревне держались дружно, но они и жили рядом. Валиор же поселился на отшибе, и в каком-то отношении так и остался для деревни чужаком.
Фила не могла отделаться от ощущения, что остальные дети в их селении не слишком жалуют ее ребят. В особенности Безымянного. Вали был уже достаточно взрослым, чтобы к нему опасались приставать. А близнецы, наоборот, еще не доросли до того возраста, чтобы мальчишки взяли их в свою компанию. Каждый раз, когда ее средний сын возвращался с синяком на скуле и красноречивыми ссадинами на костяшках кулаков, Фила гадала — было ли это следами обычных мальчишеских драк, или следовало уделить происходящему особое внимание? Но Безымянный никогда не жаловался, и Фила предпочитала делать вид, что ничего не замечает. Она по опыту знала, что, если ее средний сын не хочет что-нибудь рассказывать, то, сколько ни расспрашивай, он будет только отворачиваться и упрямо хмурить брови. Валиор смотрел на это проще. Он считал, что мальчику полезно уметь постоять за себя, и нужно предоставить Безымянному возможность научиться этому, не прячась за спиной у старших. Филе иногда казалось, что ее муж просто предпочитает ни во что не вмешиваться.
Она отложила в сторону корзину, чтобы после поручить ее починку близнецам — с такой задачей они смогут справиться — а сама вернулась к очагу. К тому моменту, когда Валиор вернется с поля, нужно приготовить для него обед — похлебку с мясом, чесноком и сухарями. Мысли Филы снова закрутились вокруг ежедневных дел, и беспокойство из-за Безымянного было на время позабыто.
…Они поджидали его на опушке леса, и, как представлялось им самим, устроили прекрасную засаду. Но приемыш был настороже, поскольку ожидал чего-нибудь подобного.
На лице Каттинара, сына старосты, еще заметны были синяки от их последней драки, кончившейся для Катти вполне бесславно, несмотря на то, что он был старше и сильнее своего противника. Сказать по правде, дрался Каттинар нечасто — незачем единственному сыну старосты Каренна самому пускать в ход кулаки, чтобы расправиться с обидчиком; и без того найдется, кому поучить нахала уму-разуму. Но даже в этом чаще всего не было необходимости, поскольку мало кто решался задевать Катти.
Совсем другое дело — Безымянный. Сирота из дома на отшибе, даже внешне непохожий на других мальчишек из деревни и за десять лет так и не ставший среди них своим, он, сколько себя помнил, должен был без передышки отвоевывать для себя право находиться среди остальных, не превращаясь в вечную мишень для пересудов и насмешек. И если поначалу он частенько шел домой, весь перемазанный в пыли и сглатывая слезы, то со временем желающих подраться с ним заметно поубавилось. В недавней схватке с Каттинаром Безымянный одержал великолепную победу — и остаток дня буквально упивался ощущением триумфа, омраченного разве что тем, что драка, начатая сыном старосты в лесу, происходила без свидетелей. Хотя, возможно, если бы он побил Каттинара на глазах у остальных мальчишек из деревни, то расплата наступила бы гораздо раньше.
Безымянный понимал, что рано или поздно Каттинар подстережет его в каком-нибудь укромном месте — и, конечно, не один, а с кем-то из своих приятелей, как это уже много раз бывало раньше. Несколько последних дней приемыш чувствовал себя в деревне, будто в осажденном городе, и нервно оборачивался на любой случайный шорох.
Это его и спасло. Во всяком случае, попытка незаметно окружить его дружкам Катти не удалась. Приемыш вовремя заметил их и замер в напряженной позе, в равной степени готовый драться или убегать. При это он привычно вскинул подбородок вверх — тем безотчетным и самоуверенным движением, которое всегда безмерно раздражало взрослых жителей деревни, полагавших, что сопливому мальчишке, будь он даже законнорожденным ребенком достойных родителей, нельзя позволять подобным образом смотреть на старших и так задирать перед другими сверстниками свой чумазый нос.
С первого взгляда на участников засады Безымянный оценил свое положение как "крайне паршивое". Мальчишек было шестеро, и среди них — ни одного, хоть сколько-нибудь расположенного к Безымянному. С Каттинаром, как обычно, пришли Вено, Хельме, рыжий Скай и Ленс — худой нескладный парень, бывший на голову выше остальных. Эти невзлюбили Безымянного почти с такой же силой, как их предводитель, хотя вряд ли кто-нибудь из них мог вспомнить, с чего это началось. Новым лицом в этой компании был только Барл — почти ровесник Безымянного, донельзя гордый тем, что старшие позволили ему к ним присоединиться. Он был преисполнен воодушевления и жаждал доказать, что Каттинар и Ленс в нем не ошиблись. На его сочувствие рассчитывать тем более не приходилось.
Ну и, разумеется, здесь же торчал и сам Катти. На его бледной и одутловатой физиономии любые синяки держались долго, и сейчас Безымянный не без тайного злорадства скользнул по сыну старосты глазами. Два последних дня Катти не появлялся ни на озере, ни на площадке за амбарами — должно быть, не хотел показываться на глаза своим друзьям в таком плачевном виде. Впрочем, он и в остальное время не был писаным красавцем. Безымянный дерзко утверждал, что Каттинар похож на перекормленного поросенка, но, пожалуй, это было преувеличением. В действительности у Катти было вполне обычное, вечно надутое лицо с заметно оттопыренной нижней губой, жесткие рыжеватые волосы и серые глаза. По-настоящему отвратным это лицо становилось только в те минуты, когда Каттинар глумливо улыбался, глядя на свою очередную жертву. Как сейчас.
— Смотрите, кто пришел!.. — елейным голосом пропел Катти. — Я был уверен, что ты еще прячешься у матери под юбкой.
— А я был уверен, что ты все еще сидишь и делаешь свинцовые примочки. Чтобы синяки сошли быстрее, — храбро отозвался Безымянный, которому безвыходное положение придало нахальства.
— Думаешь, ты очень умный, да? — прищурился сын старосты. — И очень смелый… до тех пор, пока тебя никто не трогает. Но это мы сейчас исправим. Давай, Рыжий!..
Повинуясь жесту Каттинара — или просто действуя так, как было условлено заранее, Скай подскочил к Безымянному, чтобы схватить его за локти, но приемыш ловко извернулся, с силой оттолкнул его и бросился бежать. Скай, получивший локтем в подбородок, ошалело заморгал, а остальные замерли на месте, провожая взглядами мелькающую за деревьями фигуру Безымянного.
