Марк Мауберг - Властелин мрака: мемуары владыки тьмы
- А что я такого сказала? - обиделась я.
- Ад!!! Ну, надо же! - он снова захохотал. - А ты что, верующая?! - слегка успокоившись, и немного подозрительно, спросил он. В его взгляде даже замерцали льдинки презрения.
- Да нет... Но как я вижу, от меня тут ничего не зависит...
- Почему не зависит? - удивился он. - Очень даже зависит. Ад, рай это все для них, - он презрительно махнул рукой в сторону очереди.
- А для меня? - я офигела от услышанного.
- А для тебя у меня будет деловое предложение. Но не здесь, - он сделал быстрый жест, воздух слегка задрожал и, посреди поля, появилась потемневшая от времени деревянная дверь. - Прошу!
Открыв дверь, я обнаружила за ней большое помещение, посреди которого в каменном обрамлении тлели угли, над ними крутилась туша на большом вертеле. Вокруг очага стояли массивные деревянные столы с лавками. В дальнем углу находилась стойка, за которой скучал какой-то детина, кроме него в зале никого не было.
- Проходи, не стой столбом, - поисковик слегка подтолкнул меня внутрь и зашел следом. - Выбирай местечко поудобней и садись. Ты что пить будешь?
- Э-э-э??? - только и смогла произнести я. Это все как-то не вязалось с теми представлениями о смерти, которые пытались нам привить на основах православной культуры в школе.
- Я угощаю, - подмигнул мне поисковик. - Чай? Сок? Кофе?
- Давай пиво! - я решила: наглеть, так наглеть. - А поесть что-нибудь будет?
- Мала еще для пива, соком обойдешься. Из еды сегодня бараньи ребрышки, свиная отбивная, куриные котлеты? - перечислил поисковик. - Чего будешь?
- Свиную отбивную, - решилась я.
- Тогда давай присаживайся - он подтолкнул меня вперед. - Я сейчас подойду.
Усевшись за выскобленный добела стол, с любопытством оглянулась по сторонам. На темных от времени деревянных стенах висели какие-то головы с рогами, щиты и мечи. Окон не было, свет давали угли и большие оплывшие свечи на закопченном колесе, которое на цепях свешивалось с потолка. Пока осматривалась, передо мной появилась большая деревянная кружка, доверху наполненная прозрачным, вкусно пахнущим пряностями, соком и большая глиняная миска, с щербатыми краями, на которой лежали жареные свиные отбивные, исходящие паром. Напротив, с такой же кружкой, только думаю что там ниразу не сок, уселся поисковик:
- Ну, за знакомство! - он поднял кружку. - А, стой! Я же не представился, - он привстал и слегка поклонился. - Я Муррс, поисковик.
- Алина, э-э-э, душа, - подняв кружку, чокнулась с Муррсом и отхлебнула. - Ммммм! - такой вкуснятины я еще никогда не пробовала.
- Понравилось? - Муррс усмехнулся. - Такого ты больше нигде не попробуешь. Его делают только в этой харчевне.
- Муррс, можно тебя спросить?
- Ну? - вгрызаясь в отбивную, промычал тот.
- Скажи, а остальные, из очереди, они попадут в рай или ад? - я задала мучающий меня вопрос.
- Гхм! - он аж поперхнулся. - Аль, ну какое тебе дело до них? Не все ли равно, куда они попадут? Ладно, - сжалившись, произнес он. - Понимаешь, нет ни ада, ни рая. Люди все сами выдумали.
- Блин! А куда они стоят?! - я даже выронила отбивную.
- Рассмотрение и, в основном, развоплощение. Те, кто проходит контроль, отправляются на новое место жительства. А остальным - обычное развоплощение. Кому нужны такие глупые, никчемные души? Какой от них прок? Вместо того, чтоб наслаждаться жизнью, учится, узнавать что-нибудь новое - придумывают себе ограничения и мужественно стараются их не нарушать. Они при жизни каялись в своих грехах для того, чтобы очистить себя и совершить грех снова, обычно тот же самый. Дебилизм полный... Вместо того чтоб собраться с силами и что-то сделать - молитва! Господи помоги, образумь и подай! Ага, на блюдечке с голубой каемочкой, - он отпил пива. - А вот это 'любите врагов своих и творите добро тем, кто ненавидит и использует вас' - полный бред. А семь смертных грехов... Ты их знаешь?
- Лень, гордость? - я вопросительно посмотрела на него. - Это?
- Жадность, гордыня, зависть, гнев, обжорство, вожделение и леность. Это назвали грехами? - Муррс поморщился, как от зубной боли. - Ла Вей замечательно сказал по этому поводу: 'предосудительного в жадности нет, поскольку жадность означает, что человек желает большего, чем у него есть. Зависть это пристрастное рассмотрение имущества других и желание иметь подобное у себя. Зависть и жадность это движущие силы амбиции, а без амбиции весьма немного чего-либо можно достичь. Обжорство - значит, просто есть больше, чем нужно для поддержания жизни. Когда ты наедаешься до ожирения, другой, так называемый, грех - гордыня, побудит тебя сохранить привлекательный вид, а значит, и самоуважение. Еще один грех - вожделение. Испытал малейшее сексуальное желание - значит, виноват в вожделении. Но чтобы подстраховать процесс размножения, природа сделала вожделение вторым по силе инстинктом после самосохранения'...
Он отпил пива:
- Ты ведь и сама не веришь в ад и рай! И не верила. Я прав?
- Да... - протянула я - Но откуда ты это знаешь?
- Это ведь твое? - он сделал странный жест и в его руке материализовался лист бумаги, с которого он зачитал:
Тьма наступает и гибнет Свет
пеплом седым задует рассвет
ярость в крови и холод в душе
в руке меч ты крепче держи!
крылья мрака растут за спиной
предки с небес наблюдают за мной
наша память творит чудеса
из бездны веков к нам приходит она
дубовые листья на старом кресте
щит и заржавленный меч
старые руны, да лунный свет
да род, что не смог ты сберечь
пламя костра и рев толпы:
-"кодун хорошо горит!"
колдун или ведьма - знающих жгли
вгоняя во тьму народ
черное солнце, пламя костра
скверну уносит дым
песнь меча и шепот травы
в дороге все песни важны
стяг в небеса, хоть ты и один
тебя не сломить врагам
христос на кресте - не Один
и знаний тебе он не дал!
кланяться трупу - не для тебя!
гордость это не грех!
Асгард, а не рай уготован тебе
Хеймдалл зовет к себе
липкая патока - речи попов
кровью крест обагрен
- грехи человека! - трусливый бред
в вальхалле мы ждем Рагнарёк
дьявол иль бог? - пустые слова
ты сам выбираешь свой путь
ад это ложь - царство мертвых - Хель
и рай недоступен тебе...
- Мое... - удивленно протянула я - Но как же те души?
- Короче, давай забудь уже о них, - он махнул рукой с зажатой в ней отбивной. - Тебе это не грозит. У меня к тебе есть деловое предложение.
