Ким Хантер - Песнь ножен
— Как же так? — наконец подал голос Солдат. — Или я не вернул вам былую славу? Разве не помог я победить тех, кто унизил вас, разгромив в битве? Мне удалось преуспеть лишь благодаря помощи моей жены. И теперь, когда ее сестра приняла жестокую смерть от рук Гумбольда и его ставленника Каффа, именно она является законной правительницей Зэмерканда.
Капитан Шатра Волков поднялся на ноги и взял слово.
— Ты неверно понял, генерал. Мы бесконечно благодарны за то, что ты повел нас в бой. Ты и впрямь восстановил честь нашей армии, и потому мы преданны тебе душой и телом. Но ты просишь, чтобы мы вторглись в Зэмерканд с оружием в руках. Между тем подобный образ действий — против всех наших законов. Наши войска не сумеют найти работу в других странах и городах-государствах, если люди уверятся, что те, кому они платят за охрану, в любой момент могут напасть на них. Жители Зэмерканда должны сами свалить самозваного короля, коли он им не по душе. Мы не имеем права атаковать город. Это станет пятном на репутации карфаганских наемников во всем обитаемом мире.
— Надо ли понимать, что вы готовы повиноваться приказам Гумбольда? — спросил Солдат. — Подчиняться тирану и деспоту? Он правит городом силой оружия — с помощью своей имперской стражи. Он взошел на трон, запугав горожан. А тех людей, которые пытаются противостоять ему, Гумбольд предает казни, бросает в застенки и подвергает пыткам. Как может обычный городской люд восстать против тирана, если того защищает имперская гвардия? Вы тоже готовы подчиниться этому подонку? Вы видели, как он убил законную королеву. Между тем именно она вас наняла. Она, а не Гумбольд.
— Мы не принадлежим ни Гумбольду, ни армии любого иного короля. Мы служим городу. Если желаешь — скомандуй отступление, генерал. Это твое право. Мы можем отправиться домой, бросив Зэмерканд и всех гутрумцев на произвол судьбы. Так будет лучше, командир?
Солдат ощутил жестокое разочарование. Смертельный враг его жены угнездился за стенами, через которые можно пробиться лишь силой оружия. Ясно, что карфаганцы не станут штурмовать Зэмерканд. И даже если ненавистный генерал Кафф выйдет со всей армией за городские ворота, Красные Шатры не двинутся с места. А если Солдат уведет свои войска от стен, вернутся ханнаки и люди-звери. Дикие орды ворвутся в город и перережут всех — и виноватых, и правых… Солдат не мог этого допустить. Он не отдаст ни в чем не повинных людей на растерзание диким варварам. Будучи генералом карфаганской армии, он даже не имел права вызвать Каффа на дуэль — по тем самым причинам, которые капитаны огласили сегодня на совете… Это было невыносимо. Как сказать Лайане, что убийцы ее сестры не понесут наказания? Что враги по-прежнему будут смеяться над ней, прячась за прочными городскими стенами?
— Благодарю за терпение, капитаны, — сказал Солдат, когда все желающие высказались. — Да будет вам известно, что после этого совета в моем сердце остались лишь боль и горечь, но я сознаю, что не в силах вас переубедить. Это тяжелый удар, остается только надеяться, что правосудие, так или иначе, восторжествует. Возмездие настигнет Гумбольда и его клику… Благодарю вас.
У выхода капитан Велион положила руку на плечо Солдату, словно бы прося прощения. Он кивнул, хотя его лицо по-прежнему было мрачно, и Велион заметно погрустнела. Они давно уже числились закадычными друзьями; именно Велион помогла Солдату подняться от безымянного рядового до генерала армии Карфаги. Бессчетное число раз они спасали друг другу жизни. На войне они были братьями по оружию. В мирной жизни — добрыми товарищами. Солдат был уверен, что Велион скорее согласится умереть, нежели пойти ему наперекор. Но последний совет расставил все по местам…
Наконец все ушли, и Солдат остался один в просторном шатре, пропахшем козьим сыром, кашей и свиным салом. Сквозь распахнутый полог влетел ворон и сел ему на плечо. Ворон был первым живым существом, встретившимся Солдату в этом необычном мире. Говорящую птицу он считал одновременно и бичом, и даром богов. Ворон был словно ребенок. Мальчишка в перьях… Да что там! Он и был мальчишкой в перьях. Ворон служил Солдату глазами и ушами в большом мире, но беспрестанно подтрунивал над ним.
— Так-так. Получил ответ на свой вопрос, а, генерал? Неблагодарные твари. Ты отдал им всего себя без остатка, а в ответ они ткнули тебя мордой в грязь. Каково?
— Ты передергиваешь. Все было совсем не так, — ответил Солдат. Он по-прежнему чувствовал себя неуверенно, общаясь с птицей так, словно она — человек. — У этих людей нет выбора.
— Эти люди утверждают, что готовы отдать за тебя жизнь. — Ворон взмахнул крыльями и перелетел на распорку шатра. — Гумбольд и Кафф смеются над тобой. Ты спас их от орд варваров, посланных ОммуллуммО, а теперь не можешь добраться до них. Близнецы бы тебе помогли. Почему не обратиться к ним?
Ворон говорил о Белом и Розовом принцах — Сандо и Гидо. То были правители Бхантана, города, известного древними традициями, ритуалами и обрядами. Юные принцы-близнецы маленького города-государства пришли со всей собственной армией, чтобы помочь карфаганцам победить варваров. Скорее символический жест, нежели реальная подмога, поскольку армия Бхантана была небольшой, не слишком хорошо снаряженной и обученной. В свое время Солдат помог принцам вернуть их владения, и с тех пор они были преданны ему.
— Не сомневаюсь, что они пришли бы к нам на помощь, — сказал Солдат, — но я не могу их об этом просить. Бхантан вынужден оборонять собственные границы от ханнаков. Если они оставят город без защиты, покуда ханнаки стоят в Да-тичетт, то потеряют все…
— Что ж, стало быть, у тебя большие проблемы, командир. Кафф ходит по Зэмерканду с крысой в запястье и рвет глотки всем горожанам, которые до сих пор осмеливаются противостоять Гумбольду. А у тебя связаны руки, да? Ну ладно. В городе будет полно трупов, но тем лучше для меня. Сколько мертвых глаз, которые можно выклевать! Сколько чудесных подгнивших тел! Воронам будет чем поживиться…
— Замолчи, бессердечная тварь!
Это сказала Лайана. Принцесса тихо вошла в шатер, не замеченная никем из собеседников. Услышав ее резкие слова, ворон возмущенно завопил:
— Тебе следовало бы напомнить жене, что женщины должны помалкивать, когда разговаривают мужчины.
— Я скорее склонен напомнить тебе, — сказал Солдат, — что ты — всего лишь птица.
— Когда-то я был человеком, — печально отозвался ворон. — Да, не взрослым. Всего лишь мальчишкой… И если б не та ведьма, чье тело давно уже сгнило в земле, я бы оставался человеком и поныне. Но я — ворон, ибо только она могла вернуть мне прежний облик. Увы! Эта женщина так же мертва, как мозговые клетки ханнаков.
