Евгения Лифантьева - Звездный расклад
Таковы были условия, в которых императрица фаа Тайлитэр приняла единственно правильное решение. Девочку отправили в монастырь Тририальд".
2.
Жемчужные острова, дворец Хранителя Зеркала Мира, осеннее Двухлунье 1078 года
Бартаг Иштархат любил роскошь и утонченность. Красивая вещь — единственное, пожалуй, что могло вызвать у него улыбку. Все, что окружает его, обязано быть прекрасным. Положение одного из пяти Великих магов Иштархата — Хранителя Зеркала Мира — позволяло потакать этой маленькой слабости.
Убранство Зеркального Зала было поистине великолепно. Нет, никакой варварской пышности. Певучие, плавные линии мраморного потолка, украшенного кованым серебром. Жемчужно-серые, белые и синеватые тона гобеленов. Светлые ковры, светлая мебель — и много-много солнца, заливающего зал сквозь высокие стрельчатые окна. Возле Зеркала Мира пришлось даже сделать специальную ширму, чтобы солнечные блики не путали картину Нитей.
Бартаг долго добивался, чтобы и картина в Зеркале Мира выглядела эстетично. Огромная, размером во всю стену, обрамленная тонкой резьбой, волшебная поверхность переливалась всеми цветами радуги. Однако тона Нитей оставались приглушенными, с жемчужным отливом. Именно такими, какие любил Бартаг Иштархат.
Теперь он мог часами просиживать перед Зеркалом, любуясь гармонией движения Нитей. Это давало ему ощущение власти — неявной, но всеобъемлющей.
Бартаг больше не занимал себя долгими вычислениями. По извивам Нитей он читал, словно знакомую книгу, судьбы малых и великих Гелии.
Вот рубины высших жрецов Священного Тарлонга. Вот насыщенные синие тона королей Диу, черпающих свою силу в бесконечности пространства.
Вот золотые искорки огненных магов, гордых фаев. Неяркие, но их много, они переливаются по всему побережью Айгурата, сплетаясь в затейливую вязь. Слишком много для того, чтобы кто-то мог подумать о реальности победы над Серебряной Империей. Вот зелень гри, расплескавшаяся по всей Империи и по королевству Диу. Даже в Тарлонге есть зеленые искорки — слабые, но есть, видимо, служители церкви ленятся выполнять свою работу.
Вот серые пятна карзов. Карзы раздражали Бартага своей бесцветностью, но, слава Древним, они незначимы, и завтрашний день не зависит от движения этих смутных пятен. Они — фон, как и красновато-коричневатые пылинки бричей и буро-зеленые кляксы городов, населенных ругами и ругинами… Фон, на котором разворачивается танец цветных звезд…
Но вот что-то изменилось в рисунке Зеркала. Бартаг сосредоточился на самых ярких точках. Вдруг вспыхнула, начала наливаться силой бледно-золотая искра и одновременно появилась синяя звезда. Заискрились бело-зеленые сполохи. Засияли два огня совсем уже нереальных, непредставимых цветов: ослепительно-черный и фиолетовый, словно закатное небо. Шесть ярких Нитей: золотая, синяя, зеленая, черная, белая и фиолетовая, — потянулись друг к другу, сплелись в жгут, подчинили себе всю картину. В сравнении с ними Серебряная Империя поблекла, багровые тона юга затемнились, восток подернулся мутной дымкой, и от привычной гармонии не осталось и следа. А радужный жгут метался по поверхности зеркала, словно наматывая на себя все новые и новые искры. Начала движение и серо-бурая пыль "бездарных", она вдруг перестала быть только фоном, спрессовалась в мощные потоки, в вихри, в которых тонули мелкие цветные огни. Север Айгурата стал похож на приготовившегося к прыжку зверя.
Бартаг вскрикнул и зажмурился, словно что-то могло измениться от того, видит ли он тот кошмар, в который превратилось Зеркало Мира. Конечно, полированный металл отражает лишь один из вероятных вариантов будущего. Но одна даже возможность подобного привела Великого мага в полуобморочное состояние.
Ему понадобилось несколько дней, чтобы успокоиться и вновь приблизиться к Зеркалу Мира. По-прежнему Серебряную Империю освещала шестерка ярких звезд. Бартаг заставил себя пристально всмотреться в образовавшийся рисунок.
Появление каждого нового огня означает рождение ребенка, наделенного Даром. Яркость звезды — это мощь Дара. Как правило, она остается неизменной в течение всей жизни человека. Но бывает, что встреча с другим обладателем Дара заставляет огонь разгореться с новой силой. Так возникают двойные или множественные структуры. Все багровые искры Тарлонга связаны в сеть, похожую на паутину, где центр — Первосвященник Гаар-Тарлонг, чья звезда питается силой сотен и сотен Даров. Притяжение между золотыми огнями слабее, но и они объединены и взаимосвязаны.
Так же взаимосвязана и шестерка разноцветных огней, мерцающих на поверхности Зеркала Мира. Вместе они создают ту картину непреодолимой мощи и готовности к изменениям, которая напугала Великого мага. Но пока эти изменения — лишь вероятность… Бартаг всмотрелся в структуру рисунка. Похоже, что у него два центра — золотой и синий. Первый — в самом сердце золотого кружева, к нему тянется множество тоненьких нитей от других фаев. Похоже, обладатель этого Дара — член императорской фамилии. Видимо, тот ребенок, которого ждала юная фаа Лилитимийиль, супруга императора. Так, бело-зеленые звезды переливаются на юго-западе Империи, почти сливаясь воедино. Гри, причем близкие родственники, более наделенные даром Видящих, чем даром Благословляющих. Не так далеко от этих двух сияет черная звезда. Великий маг сощурился, пытаясь понять природу этого огня. Зеркало послушно приблизило изображение черной звезды, потом покрылось рябью, и вместо переплетения цветных линий на его поверхности постепенно проступила унылая картина безлюдного морского берега. Бартаг ощутил звуки и запахи, почувствовал напряжения сил, скрепляющих каждый клочок этого мира. Но над берегом не чувствовалось ни радости, ни печали, присущей любым людским поселениям. Лишь посвист ветра, шелест песка и мерные удары волн. И еще что-то в воздухе, ядовито-тревожное, заставляющее наблюдателя зябко вздрогнуть. Кажется — не песок струится под ветром, а свивается в кольца горький пепел… "Смерть, — услышал маг. — Смерть — имя черной звезды…"
Бартаг поскорее отвел взгляд от юга Империи, сосредоточившись на двух последних огнях, мерцающих в ее северных пределах. Синий в обрамлении золота — фай, Владыка синего огня. И неподалеку — фиолетовый. Цвет Звездных путей. Но кто в Айгурате помнит о Дороге Между Мирами? Воинственные дикари, населяющие континент, делают первые шаги по Пути, их усилия неуклюжи и смешны, словно первые шаги ребенка. Так откуда же фиолетовая звезда, по яркости способная спорить с огнями Великих магов? Бартаг не решился спрашивать прямо, он лишь приказал зеркалу отразить то место, где родился обладатель этого Дара. К удивлению мага, картина оказалась такой же безжизненной, как и первая: камни и лед, лед и камни, и — ни одной живой души вокруг.
