Мышь88 - Если ты меня любишь
Он почувствовал себя еще хуже. Вряд ли она пожалуется той же Грейнджер, это уже плюс… но было ли дело только в том, пожалуется она или нет? Совершенно ясно, что у него какой‑то неправильный образ мыслей, но что же теперь делать? Подавленный, он закрыл дверь, вернулся на кухню и принялся за очередную чашку кофе, который почему‑то показался ему более горьким, чем обычно. Ну ничего. Нужно было только подождать до завтра, когда ему привезут товар, он знал, что с ним делать, таким образом должна была быть испытана его надежность, а потом… потом он скажет этой никчемной жизни «Прощай!», и даже его отец, со всеми его притязаниями и скепсисом, будет им гордиться.
Неожиданно начался дождь…
— Что ж, значит, первое задание? Тогда желаю вам удачи, мальчики! — широко улыбаясь, сказала Гермиона.
— Это вовсе не так смешно, как тебе кажется! — нервно возразил Рон. — Нас за все три года ни разу не посылали на серьезное дело, понимаешь ли?
— Конечно нет, мы сами на него отправлялись! — Гермиона улыбнулась еще шире.
— Что‑то с ней сегодня не так, — подозрительным тоном заявил Гарри. — Гермиона, давай начистоту, ты знаешь что‑то такое, чего мы еще не знаем?
— Этого ты уж мог бы не спрашивать. Я всегда знаю больше, чем вы оба!
— Это и так понятно, но все‑таки…
— Ничего такого мне не известно, неужели трудно догадаться? Насчет операции знают только несколько человек, думаете, меня стали бы просвещать на эту тему? Я ведь не участвую в ней.
— И к чему такая секретность? Зато мы не имеем представления о том, что надо делать! — выпалил Рон.
— Но нас же тренировали…
— Но не так! Я хочу сказать, у нас в жизни и так было много всякой практики, но такого, чтобы нам надо было кого‑то выслеживать и выяснять, что он делает, с кем встречается и какие заключает сделки… Как‑то это недостойно аврора.
Гермиона прыснула.
— Разные бывают задачи, Рональд, и ничего такого в этом нет. Помнится, в далекой молодости мы выслеживали Амбридж под мантией–невидимкой и кормили всякой гадостью министерских работников.
— Да это же был полный провал!
— Я бы так не сказала. Нам было семнадцать, и у нас не было ни малейшего опыта и профессионализма авроров.
— Не думаю, что теперь мы являемся чем‑то стоящим, — осторожно заметил Гарри, который успел погрузиться в замысловатую брошюру о том, как можно проникнуть в оцепленное здание без всякой маскировки. — Ты, Гермиона, — другое дело, ты так усовершенствовалась в исцеляющей магии, что все целители в Мунго стараются держаться от тебя подальше, я собственными ушами слышал.
— Ну, конечно! Между прочим, они сами каждую неделю просят меня то ассистировать, то принять участие в консилиуме. Не на высшем уровне, конечно, но… и вообще, не морочь мне голову, теперь у нас есть все необходимые знания, чтобы дальше развиваться самим! Я не сомневаюсь в том, что вы справитесь! Начать всегда трудно.
— Спасибо за поддержку, — Рон никак не мог выбраться из своей неуверенности. — У меня голова, как решето, такое впечатление, что там ничто не может удержаться дольше, чем это необходимо для экзамена.
— Милый, ты сам себя неправильно настраиваешь, — Гермиона, устав нянчиться, собрала в сумку нужные книги, чмокнула Рона в щеку и стремительной походкой удалилась в библиотеку.
— Скажи‑ка, — обратился Рон к Гарри, когда Гермиона скрылась из виду, — ты так же нервничаешь, как я, или ты знаешь что делать?
— Точно не второе, но я не нервничаю, честно, — Гарри только пожал плечами. — Нам остается только сконцентрировать все наше внимание на задании, речь, в конце концов, идет о семестровых оценках и нашей профессиональной пригодности, как таковой. Просто на душе как‑то тухло. Я думаю, это из‑за Джинни. Я по ней сильно соскучился, а приходится смириться с тем, что мы увидимся только через неделю.
— Да, мне‑то в этом плане легче, — посочувствовал Рон, — но, с другой стороны, тем радостнее будет встреча.
— Это точно. Она как раз сейчас заканчивает какой‑то мудреный исторический очерк и мечтает о том, чтобы я его прочел, перед тем как она отнесет его в редакцию. Странно, правда? Гораздо логичнее было бы дать его Гермионе.
— Ну да, чтобы она раскритиковала его в пух и прах? Тогда бедная моя сестра никогда в жизни больше не возьмется за перо! — покачал головой Рон. — Гермиона замечательная, конечно, но иногда она перебарщивает, заметь, исключительно из добрых побуждений.
— Пожалуй, ты прав, — усмехнулся Гарри, — но я уж точно не литературный критик.
— Главное, она ценит твое мнение.
— Возможно, она зря его ценит. Знаешь, я целых два года жил относительно спокойно, а сейчас… меня что‑то тяготит. Не могу сказать, что я к этому еще не привык, но это значит, что…
— Дружище, ничего это не значит, просто спокойная жизнь кажется тебе нелогичной, ненормальной. Это не про тебя, короче. Да и все равно она долго не задержится: нас скоро в такой круговорот вовлечет, что держись! А там выпускные экзамены и… вроде как, взрослая жизнь. Страшновато, конечно, но, в конечном итоге, надо относиться к этому спокойно. Рано или поздно это должно было случиться.
— Порой ты рассуждаешь, как мудрец, но почему‑то боишься жалкого задания, — подмигнул Гарри другу. — Мы ведь даже не будем в центре событий. Выслеживание — довольно скучная работа, помнишь, ребята из Пятого Отдела рассказывали?
— А чем там занимается Пятый Отдел?
— Как раз этим. Правда, он выслеживает всякий там внешних шпионов, контрабандистов и прочих любителей приключений. А на нашу долю ничего такого поначалу не выпадет, можно и не надеяться.
— Ты‑то уж точно сделаешь головокружительную карьеру, Гарри.
— Не знаю. Но постараюсь. Трудно стоять на месте, когда столько людей в тебя верит, — Гарри отвел взгляд и для вида опять уставился в брошюрку.
— Кстати, как насчет Хогвартса? — спросил Рон. — Я был бы не прочь смотаться туда на пару дней и…
— Намек понял, только до середины мая об этом и думать нечего.
— Но ты хотел бы?
— Да, я хотел бы посмотреть, как там дела у нашей Alma mater.
— А он тебе что‑нибудь писал?
— Нет, но, знаешь, он вроде не слишком любит письма, и мне нужно лишь подождать окончания учебы. Тогда загляну к нему в первую очередь.
— Каждый раз, когда ты его навещаешь, у тебя такое выражение лица, будто ты вот–вот хлопнешься в обморок.
— Не преувеличивай, Рон. Между прочим, это не так уж легко.
— Представляю. До меня, наверное, никогда не дойдет, как ты умудряешься с ним ладить.
— Я бы не сказал, что мы так уж блестяще ладим, продолжаем постоянно ссориться, правда, в основном, ссорится он, мне уже надоело. Да и не был я там уже давно, — Гарри наморщил лоб, словно отгоняя какую‑то грустную мысль, и посмотрел в окно, на котором играли солнечные блики. — Я и сам себя часто не понимаю, зачем мне это нужно.
