Александр Розов - Тень мечты
По окончании срока мобилизации вы вправе обратится в суд за возмещением материального и морального ущерба, если таковой будет причинен вам фактом мобилизации либо характером и условиями службы…
— Обязательно будет, — сказал Дин, засовывая в карман предписание и пластиковую карточку временного удостоверения, — ну, где тут служить?
— За что вы нас так не взлюбили? — поинтересовался Бликс.
— А за что мне вас любить?
— Ладно, — сказал Тилле, — хватит вам собачиться. Давайте работать.
2. Посредник. (22 апреля, поздний вечер)
Иссеченная трещинами глинистая пустыня простиралась до самого горизонта, а над головой висело огромное бело-голубое солнце. Двое молодых аборигенов стояли перед ним — двое мужчин. Они были краснокожие, а вся их одежда состояла из набедренной повязки. Лицо одного было украшено черной полосой, идущей от лба до подбородка.
Другой держал в руке короткую пику, у острия которой была привязана алая лента.
— Я — Тлар, глава тейла Серебряных Холмов, — сказал он.
Возникла пауза. Дин понял: ждут, когда он представится.
— Я — Посредник.
— Ты будешь слушать и говорить за всех Крабов? — спросил Тлар.
— Буду.
— Хорошо. Тогда слушай. Вот Кри, известный у Крабов как Кристофер Белецки. На его лице — черная полоса.
Снова возникла пауза, означавшая ожидание реакции Посредника.
— Что это значит? — спросил Дин.
— Жизнь моего тела в мире Крабов прервана до срока, — ответил Кри, — сделал это Роджер Марко из народа Крабов. Теперь моя душа мертва. Черная полоса — это знак смерти и скорби.
— Но ты жив, — заметил Дин.
— Я жив, — согласился Кри, — потому что хожу на охоту и делаю другие вещи, которые делал всегда, но я мертв, потому что не чуствую ни печали ни радости от того, что делаю.
— Ты слышал, Посредник, — сказал Тлар, — душа Кри умерла и теперь между Серебряными Холмами и Крабами — смерть.
Тлар поднял пику острием вверх и алая лента затрепетала на ветру.
Снова возникла пауза.
— Мы сожалеем, — сказал Дин.
— Будет ли справедливо отдать душу Роджера Марко тейлу Серебряных Холмов? — спросил Тлар.
— Мы считаем, что Роджер Марко совершил преступление на нашей земле и судить его надо по нашим законам, — ответил Дин.
— На вашей земле Роджер Марко убил тело Кри. За это вы можете поместить его тело в клетку — это обычай Крабов. На нашей земле он убил душу Кри. Его душа должна быть отдана Кри — это обычай Серебряных Холмов. Так мы не нарушим ни наш обычай, ни ваш, который вы называете законом.
— Если сделать так, то между нами будет две смерти вместо одной, — заметил Дин, — по нашим законам в клетку помещают живого человека, а не мертвое тело.
— Пусть будет так, как требует ваш закон, — согласился Тлар, — пусть тело Роджера Марко останется живым. Но душа его должна быть отдана Кри. Этим ваш закон не будет нарушен.
— Если мы примем ваши условия — кто поручиться за то, что Роджер Марко останется жив?
— Пусть Роджера Марко поместят во Врата на один день и одну ночь.
Мое слово, что его тело выйдет из Врат таким же живым, как и вошло.
— Я понял тебя, Тлар, — сказал Дин, — я буду думать и советоваться с теми, от лица кого говорю. Потом я вернусь с ответом.
— Я понял тебя, Посредник, — сказал Тлар. — Одну ночь и один день мы будем ждать ответа. На вторую ночь мы заплатим смертью за смерть.
Таков наш обычай. Передай это тем, от кого говоришь.
Дин произнес символ выхода и выбрался из виртуализатора (называемого также Вратами). Бликс и Тилле в глубокой задумчивости сидели у 40-дюймового монитора.
— Все видели? — спросил Дин, неторопливо одеваясь.
— Видели и записали, — сказал Тилле, — сейчас запустим с начала и будем разбираться. Наливайте себе кофе и подсаживайтесь.
— В чем разбираться?
— Я, например, хотел бы знать, жив Белецки или все же мертв, — пояснил Бликс.
— Вы же слышали, — ответил Дин, — он жив в смысле возможности обшения с ним, но в биологическом смысле, он бесспорно мертв.
— Вы что-нибудь поняли, советник? — спросил Бликс, поворачиваясь к Тилле.
— Кое-что понял. Мистер Снорри, с кем или с чем вы все-таки общались? Я имею в виду Кри.
— На сколько я могу судить, это была часть его личности, которую принято называть рассудком. Именно с этой частью тейлмены или, как вы выражаетесь, «моль», отождествляют человеческую индивидуальность. Эта часть каким-то образом сохранилась после смерти тела.
— В каком смысле "сохранилась"?
— Любой уважающий себя тейлмен имеет свой дубль, — пояснил Дин, — это программа, которая действует в соответствующем тейле комп-сети вместо него когда он спит или по другим причинам вынужден оторваться от терминала. Дубль формируется тейлменом индивидуально, поскольку его цель — имитировать рассуждения и действия хозяина. Когда хозяин умер, дубль продолжает существовать. Достаточно качественный в смысле подобия хозяину дубль просто замещает умершего в его тейле.
— Теперь понятно, — резюмировал Бликс, — этот дубль — что-то вроде автосекретаря Белецкого. А сам Белецки — стопроцентный покойник.
Дин не стал спорить. Просто пожал плечами и закурил сигару.
Ничего инспектор не понял, но разубеждать его было не интересно и не за чем.
— А что они говорили по поводу души, которая умерла? — спросил Тилле.
— Это опять-таки касается воззрений тейлменов. Они полагают, что личность состоит из интеллекта, который обеспечивает личную индивидуальность и души, которая рассматривается как приложение, обеспечивающее эмоциональное восприятие — способность испытывать удовольствие и неудовольствие в разнообразных градациях.
— Смотри ты, — удивился Бликс, — у них, оказывается, душа — это вроде члена. Я же говорил: моль и есть моль.
— А у нас вроде чего? — поинтересовался Дин.
— Минутку, мистер Снорри, — перебил советник, — значит вся проблема в том, чтобы приделать к этому самому дублю, то есть к интеллектуальной программе, еще один функциональный блок — душу, как орган удовольствия?
— В общих чертах так, — подтвердил Дин.
— Но если такая душа — это просто некий функциональный блок, зачем им нужен Марко? — продолжал рассуждать советник, — переписали бы ее у кого-нибудь, как модный клип — и все.
— Все не так просто, — заметил Дин, — вот например, иммунная система человека тоже не более, чем функциональный блок. Тем не менее, протезы рук, ног, сердца, почки — есть, а иммунной системы — нет.
