Юлия Баутина - Чужая война
Сделал он это зря. Рослый парень, не промедлив ни минуты, развернулся и отвесил приятелю увесистую затрещину. Бил жалеючи, вполсилы, но оглушенный Кречет еще долго тряс головой, пытаясь собрать мозги в кучку. Только восстановив справедливость, Хорт позволил себе переключить внимание на спутника их старого учителя. Бок о бок с ведьмаком по вымощенной булыжником дорожке, огибающей тренировочную площадку, заложив руки за спину, шло самое странное существо из всех виденных им прежде. Какой-то долговязый подросток: не то худющий пацан, не то крепко сложенная девчонка, причем явный нелюдь, о существовании которых в Каер Морхен ходили легенды. Таким легендам Хорт не верил, но сейчас одна из них преспокойно разгуливала по двору замка под ясными лучами солнышка. У существа были серебристо-белые волосы — густые, жесткие и неровно обстриженные, смуглая кожа с зеленоватым отливом и крупные остроконечные уши. Оно носило мужскую одежду и имело при себе полную бойцовскую амуницию: два меча, нож и арбалет. Странно вдвойне, хотя бы оттого, что на вид подростку было не больше шестнадцати. В таком юном возрасте к Клятве не допустят, какие бы успехи в учебе ты не проявлял.
— А с чего ты взял, что это вообще баба? — поинтересовался Хорт. — Мужик как мужик, только тощий.
— Ну, не знаю. Сам я к ней в штаны не заглядывал. Но Лиска говорила, что позапрошлой ночью, когда возвращалась в Каер Анагуа, видела, как это чучело купалось в реке. Вроде как у нее все тело в шрамах — с одного взгляда тошнить начинает, но ничего мужского там точно не было.
— Лиске твоей больше верь, — хмыкнул Векша. — Она нам дня два назад во всех подробностях рассказывала, как ее лешак домогался.
— И что?
— И ничего. Не домогнулся. С твоей Лиски, где сядешь, там и слезешь.
— Не спорю, — заулыбался Кречет. — Зато, если уж сел, так погарцевать можно, что долго не забудешь.
— Ну, так что, Хорт? — не мог успокоиться Сыч. — Как оцениваешь свои шансы? Я бы сказал, что здесь тебе ничего не светит. На мой взгляд, эта малышка из тех, которые девочками интересуются.
— Это только означает, что ей до сих пор настоящего мужика не попадалось.
— То есть, считаешь, что справишься?
Хорт, не торопясь с ответом, изучал бредущую по дорожке парочку. Велегода что-то оживленно рассказывал. Эльфийка внимательно его слушала, затем расхохоталась, откинув назад голову. Но веселость ее прошла быстро. Почуяв пристальный взгляд, она резко обернулась, разом посуровев. Векша сдавленно прыснул, прячась за спины приятелей. У эльфийки было треугольное лицо с узким подбородком и широкими скулами и огромные глазищи: раза в два крупнее, чем у Надежи — на что уж ту природа снабдила томными коровьими очами. Вот только в глазах эльфийки ничего томного не было. Светло-сиреневые льдинки спрашивали четко и ясно: «Кто ты такой и что тебе нужно? Просто любопытно? Тогда иди-ка лучше и любуйся на какую-нибудь цветастую юбку!»
Монолог нелюди Хорт, конечно, придумал сам, но готов был поспорить на что угодно — ход ее мыслей он угадал.
— Ой, мамочки, — хихикнул Сыч. — Интересно, какой болван придумал сказку о том, что эльфы смазливые? Да если такое ночью в лесу увидишь, перепугаешься насмерть.
— Вот и нечего ночью по лесам шляться, — отозвался Векша. — А под одеялом все равно не заметно. Верно я говорю, Хорт?
— Верно.
— И за сколько берешься ее раскрутить?
— Две недели.
— У-у-у… — у Кречета вытянулось лицо. — Долговато будет. Теряешь хватку.
— Да ладно, — усмехнулся Сыч. — Ставлю свой нож на то, что за две недели наш Казанова от этой нелюди только кукиш с маслом получит.
— Принято.
Можно сколько угодно восхвалять ведьмацкое чутье, но порой даже оно оказывается бессильным. Инари точно помнила, что не почуяла в тот день ни малейшего подвоха. Она увидела перед собой просто четверых мальчишек на тренировочной площадке, один из которых отчего-то заинтересовался ею сильнее остальных…
— А, приметила олухов царя небесного? — ухмыльнулся Велегода, проследив за взглядом эльфийки.
— Угу. Подрастающее поколение?
— Совершенно верно. Этим до Посвящения осталось по два года, а в голове один ветер. Их куда больше интересуют женские юбки, чем ведьмацкий путь. Тьфу, и куда мы катимся?
— Насколько я помню, кое-кого женские юбки интересовали и спустя много времени после Клятвы и Посвящения. Вспомни, как ты в доме терпимости в Симбирске влип.
— А ты откуда знаешь? Тебя же там не было!
— Радегаст с Туром рассказывали. Что? Скажешь, соврали?
— Да нет, отчего же. Отрицать не буду. Но про основную цель я никогда не забывал.
— Так может, и эти не забудут. Что ж ты сразу их со счетов списываешь? Пускай для начала покажут себя, тогда все и решится.
— Ладно, ладно. Не защищай ты их так, с пеной у рта. Я же просто смеюсь. Помню прекрасно, какими дураками мы сами были. Еще малолетками засады по ночам в коридорах устраивали: хотели Хранителя подстеречь, а в результате на Военегу наткнулись. Ох, и задал же он нам трепки за прогулки после отбоя. А Тур как-то о заклад побился, что заберется вон на ту башню, где черепицы не хватает. И забрался. Правда, слезть не смог. Его потом оттуда Ярослав с Хорем снимали. Как они его крыли… даже с земли было слышно.
— Представляю. Кстати, этот здоровый, кто такой?
— Здоровый-то? Хе-хе, а у тебя губа не дура, — лукаво прищурился Велегода. — Уже успела глаз положить?
— Нет, только заметила, что со своим ростом в толпе он не затеряется.
— Что верно, то верно. Хортом его звать.
— И чей же он?
— Ничейный.
— Это как?
— Будь Славур жив, назвал бы его приемышем. А так — сын полка получается, — Велегода помолчал, о чем-то раздумывая, но все-таки продолжил. — Славур подобрал его в одной из деревушек на Северских болотах. Гнилое место… Не знаю, зачем уж люди за него так цеплялись. Может, ждали чего. И дождались — то ли полоз проснулся, то ли топняки нагрянули… Но к тому моменту, как подоспели ведьмаки, там только куски зачервивевшего мяса оставались.
Инари кивнула — она знала, как это бывает. Сколько ветшает заброшенных поселений по лесам и болотам, никто не брался считать. Откуда-то люди уехали в большие города в поисках лучшей доли, а где-то просто исчезли без следа. Такова жизнь на Сумеречных землях…
— …диву даюсь, как этому уцелеть удалось, — продолжал старый ведьмак. — Видать, что-то иное ему на роду написано. Славур наткнулся на него в одном из сараев и чуть не зарубил сгоряча — за перевертыша принял. Хорошо, вовремя спохватился, в кровавик глянул. Да уж, до сих пор помню, как его сюда привезли: маленький, тощий, чумазый, глазищи в пол-лица, как у совенка… Зато теперь экий лось вымахал! Как люди говорить любят, в коня корм пошел. Мда… а ведь почитай пятнадцать лет с тех пор прошло! Когда время пролетело?
