Анджей Сапковский - Меньшее зло
Башня, выстроенная из гладких гранитных блоков, увенчанная зубастыми сторожами, выглядела весьма впечатляюще, возвышаясь над битой черепицей домов и съежившимися соломенными крышами хибар.
— Вижу, обновил, — сказал Геральт. — Колдовством, или вас сгонял на работу?
— Все больше колдовством.
— И какой из себя этот ваш мастер Ирион?
— Порядочный. Людям помогает. Только молчун. Из башни почти не выходит.
На дверях, украшенных инкрустацией из светлого дерева, висел огромный дверной молоток в виде плоской рыбьей головы с выкатившимися круглыми глазами, державшей в зубастой пасти бронзовое кольцо. Кальдемайн, видимо, уже знакомый с ее действием, подошел, откашлялся и громко заговорил:
— Шлет поздравления староста Кальдемайн с делом к мастеру Ириону. С ним же поздравления шлет ведьмак Геральт из Ривии, тоже по делу.
Довольно долго ничего не происходило, наконец рыбья морда задвигала зубастой челюстью и дохнула облачком пара:
— Мастер Ирион не принимает. Уходите, добрые люди.
Кальдемайн потоптался на месте, глянул на Геральта. Ведьмак пожал плечами. Носикамик серьезно и собранно ковырял в носу.
— Мастер Ирион не принимает. Уходите, добрые…
— Я не добрый человек, — громким голосом прервал ее Геральт. — Я ведьмак. Там на осле лежит кикимора, которую я убил неподалеку от местечка. Каждый волшебник, постоянно живущий в округе, обязан заботиться о безопасности в этом округе. Мастер Ирион может не удостоить меня разговором, может и не принимать, если такова его воля. Но кикимору пусть осмотрит и сделает выводы. Носикамик, отвяжи кикимору и брось ее под самые двери.
— Геральт, — тихо сказал староста. — Ты-то уедешь, а мне…
— Пошли, Кальдемайн. Носикамик, вынь палец из носа и делай, что я сказал.
— Минуточку, — сказал молоток совершенно другим голосом. — Геральт, это действительно ты?
Ведьмак тихо выругался.
— Я уже теряю терпение. Да, это действительно я. И что с того?
— Подойди поближе к двери, — сказал молоток, пыхнув облачком пара. — Сам. Я тебя впущу.
— А что с кикиморой?
— Да черт с ней. Геральт, я хочу с тобой поговорить. Только с тобой. Простите, староста.
— Да что уж там, Мастер Ирион, — махнул рукой Кальдемайн. — Пока, Геральт. Позже увидимся. Носикамик! Чудище в нужник!
— Приказ понял.
Ведьмак подошел к инкрустированным дверям, которые приоткрылись ровно настолько, чтобы он смог протиснуться, после чего сразу же захлопнулись, оставив его в полнейшей темноте.
— Эй! — крикнул он, не скрывая злости.
— Сейчас, — ответил удивительно знакомый голос.
Впечатление было настолько сильным, что ведьмак покачнулся и вытянул руку в поисках опоры, так и не найдя ее.
Сад был усажен белыми и розовыми цветами и пах дождем. Небо перерезала многоцветная арка радуги, соединяющей кроны деревьев с далекой голубой цепью гор. Посреди сада стоял маленький домик, утопавший в мальвах. Геральт глянул под ноги и увидел, что стоит по колено в ромашках.
— Ну, иди же, Геральт, — раздался голос. — Я перед домом.
Ведьмак вступил в сад, прошел среди деревьев. Слева он заметил какое-то движение и оглянулся. Светловолосая женщина, абсолютно нагая, шла вдоль ряда кустов, с полной яблок корзиной. Изо всех сил ведьмак пообещал себе больше ничему не удивляться.
— Наконец-то. Приветствую тебя, ведьмак.
— Стрегобор! — удивленно воскликнул Геральт.
Ведьмак встречал в своей жизни воров, похожих на членов городского совета, членов городского совета, выглядевших, как последние нищие, гулящих девок, похожих на королев, королев, похожих на стельных коров, и королей, похожих на воров. А Стрегобор всегда выглядел так, как по всем канонам и правилам должен выглядеть волшебник. Он был высоким, худым, сгорбленным, с огромными седыми торчащими бровями и длинным носом с горбинкой. Вдобавок он носил черное, тянущееся по земле одеяние с неправдоподобно широкими рукавами, а в его руках был длиннющий посох с хрустальным шаром наверху. Никто из известных Геральту волшебников не был похож на Стрегобора. И, что самое странное, Стрегобор действительно был волшебником.
Они уселись в сплетенные из лозы кресла, за столом с со столешницей из белого мрамора, на окруженном мальвами крыльце. Обнаженная блондинка с корзиной яблок подошла к ним, улыбнулась и, покачивая бедрами, вернулась в сад.
— Это тоже иллюзия? — спросил Геральт, глядя на бедра.
— Тоже. Как и все здесь. Но это, дорогой мой, иллюзия высшего сорта. Цветы пахнут, яблоки можно есть, пчела может тебя ужалить, а ее, волшебник кивнул на блондинку, — ты можешь…
— Попозже.
— Правильно. Что ты здесь делаешь, Геральт? Все еще убиваешь за деньги представителей исчезающих видов? Сколько ты получил за кикимору? Видимо, ничего, иначе не приволок бы ее сюда. И подумать только, что есть люди, которые не верят в судьбу. Наверное, ты знал обо мне. Знал?
— Не знал. И вообще, это последнее место, где я ожидал бы тебя встретить. Если мне не изменяет память, раньше ты жил в Ковире, в такой же башне.
— С тех пор, Геральт, многое изменилось.
— Взять хотя бы твое имя. Кажется, сейчас ты зовешься мастером Ирионом?
— Так звали строителя этой башни. Он умер уже лет двести назад. Здесь я оседлый волшебник. Большинство здешних жителей кормятся морем, а ты ведь знаешь, кроме иллюзий, моя специальность — погода. Иногда успокою шторм, иногда вызову шторм, иногда западным ветром подгоню поближе к берегу косяк рыбы. Жить можно. То есть, — добавил он хмуро, — можно было жить.
— Почему «можно было жить»? Почему ты сменил имя?
— У предназначения много лиц. Мое прекрасно сверху, но отвратительно изнутри. И теперь оно вытянуло за мной свои кровавые когти…
— Ты совершенно не изменился, Стрегобор, — усмехнулся Геральт. Бредишь с мудрой и значительной миной. Ты не можешь сказать прямо?
— Могу, — вздохнул чернокнижник, — если тебе станет легче, то могу. Я докатился сюда, скрываясь и убегая от ужаснейшего существа, которое хочет меня убить. Бегство не помогло, оно меня нашло. Скорее всего, оно попробует убить меня завтра, максимум послезавтра.
— Ага, — бесстрастно отозвался ведьмак. — Теперь понял.
— И кажется, грозящая мне смерть тебя никак не трогает?
— Стрегобор, — сказал Геральт. — Мир такой, какой он есть. В дороге видишь многое. Двое мужиков насмерть бьются за межу, которую завтра же затопчут дружины двух комесов, которые желают прибить друг друга. Вдоль дорог на деревьях качаются висельники, в лесах купцам режут глотки разбойники. В городах на каждом шагу натыкаешься на трупы в канавах. Во дворцах тычут друг в друга кинжалами, а на пирах ежеминутно кто-то валится под стол, посинев от яда. Я уже привык. Так с какой стати меня должна тронуть смерть, причем грозящая тебе?
