Виталий Зыков - Флорист
— Убийстве кого?! — хрипло прошептал-простонал флорист и скривился от боли: теперь ему ещё и руки заломили за спину.
— Члена Совета, уважаемого купца Цвильта Стиренга и его приказчика, уважаемого Насира Хумгата! И знаешь, на тебя указывают слишком серьёзные улики! — неожиданно перейдя на «ты» добавил тот же голос.
* * *В камере оказалось сыро, склизко и мерзко, а ещё там оказалось страшно. Низкий, слишком низкий потолок, ледяной камень и узкое окошко, забранное толстенной решёткой, в этом подземном каземате буквально ломали волю пленников, привыкших к вольным просторам и небу над головой. Железная же дверь, навевала мысли о вратах в Нижний мир, которые захлопываются за душами грешников, обрубая всякую надежду на спасение.
Мидар страдал, ему было настолько тяжело, что мысли об уходе из этого бренного мира посещали его всё чаще и чаще. Лишь смутная, погребённая под пластами мыслей и чувств надежда, была тем якорем, что держала его в этой жизни. И он ждал, ждал окончания развязки тюремной трагедии.
Его допрашивали единственный раз, и болезненно резкий свет светильника в кабинете у расследователя теперь врежется в память на всю жизнь. Холодный, будто вырубленный изо льда, привинченный к полу табурет, мощный стол с толстой столешницей, покрытой многочисленными царапинами, и проницательный взгляд голубых льдинок глаз расследователя. Дядя Смилька — Яриг Дубой — действительно выглядел честным и очень проницательным, он буквально подавлял подследственных своей обжигающе холодной аурой представителя неотвратимого Закона. Он принадлежал к тому типу служак, которые выполняют свою работу истово, с пылом и жаром безумных фанатиков Старых Богов, и это пугало. Мидар ничуть не сомневался, что очень многие душегубы именно в этом кабинете выплёскивали в эти глаза слова признания и раскаяния в содеянном, хоть как-то надеясь вымолить себе спасение. И вряд ли кому-то удавалось разжалобить страшного расследователя. Всё было именно так, как представлял себе флорист, но и он подпал под магнетическое влияние холода чужого взгляда…
— Мидар Кумил или флорист Мидар, признаёшь ли ты себя виновным в смерти купца Цвильта или приказчика Насира? Имелись ли у тебя причины желать их смерти? Продавал ли ты приказчику поддельные семена мака?
Со смесью неподдельного испуга, изумления и глубинной усталости, флорист глухо сообщал, что не признаёт и не продавал, но вот причины желать смерть имелись. Стоящий рядом с расследователем алый кристалл при этих словах наливался снежной белизной.
— Чем вызвано подобное отношение? — холодно и отстранённо уточнял расследователь Яриг, изредка кося взглядом на кристалл.
— Десять лет назад, Цвильт и его приказчик подделали подпись отца под одним договором, и наша семья оказалась разорена. Родители не вынесли позора, старший брат ушёл в наёмники, где и погиб через год, а я остался один…
— Но сейчас вы не бедствуете? — пытливо прищурился расследователь.
— Да, не бедствую. Искусство и знания моего рода остались при мне, и только потому я смог преуспеть. Семь лет жил в стране Хань, оттачивая мастерство и налаживая связи, а потом вновь вернулся назад, в свой родной город… Где убийца моей семьи продолжал осквернять землю! — голос Мидара звучал глухо и потерянно, лишь последние слова он произнёс с яростной ненавистью.
— Знаете, я смотрел дело о подделке подписи и некоторые моменты меня заинтересовали, — как-то доверительно вдруг поведал флористу Яриг. — Хотя, в виду смерти возможных подозреваемых не вижу смысла ворошить прошлое, тем более тот самый договор давно пропал во время пожара в магистрате… Ну да ладно, это не столь важно, меня интересует другое… — расследователь замолчал, и флорист не рискнул прервать его размышления.
— Вы ненавидите приказчика и его хозяина, обвиняете их в страшном преступлении против вашей семьи и тут же продаёте им свои товары?! Знаете, это меня, право слово, удивляет! — Яриг говорил это с неожиданной язвительностью, заставляя флориста с каждым словом всё сильней склонять голову. — Это ведь ваш футляр для семян и на нём ведь была ваша печать?! — он показал вскинувшемуся Мидару небольшой глиняный цилиндр с плотной крышкой и остатками сургуча по краям. На нём ещё виднелись остатки личной печати флориста.
Мидар сухо сглотнул и хрипло судорожно забормотал:
— Купец входит в состав Совета, и если бы я отказался его обслуживать, то меня просто изжили бы из города. Только поэтому я терпел присутствие его прихвостня в своей лавке. Только поэтому!
В глазах флориста блеснули капли влаги, и он, стыдясь, резко отвернулся.
— Ну что ж, у меня пока к вам вопросов больше нет! Можете возвращаться обратно в камеру, — равнодушно кивнул расследователь и задумчиво уставился в зарешеченное окно.
— Господин Яриг, простите, а как умер купец и его подручный? — уже у самого выхода из кабинета, подталкиваемый в спину конвоиром, обернулся флорист.
— Их разорвал демон, самый обычный низший демон! Он прорвал защиту и набросился на заклинателя, — господин Ягир внимательно посмотрел на скованного флориста и добавил: — Оказывается, почтенный купец давно увлекался оккультизмом и вот, наконец, решил вызвать демона, а Насир ему помогал. На свою голову!
— Но… — задать ещё один вопрос Мидару не дали. Крепкий кулак конвоира вонзился ему в поясницу, и флорист вывалился в коридор, с трудом сдерживая стон боли.
После того разговора прошло четыре дня — во всяком случае, Мидар думал, что четыре. Окошко его камеры света почти не пропускало, поэтому день и ночь для узника не отличались друг от друга, а приносящие еду надзиратели лишь презрительно молчали. Вот и оставалось разве что доверять своим чувствам, которые слишком изменчивы. С каждым днём надежда в душе человека становилась всё тоньше и тоньше, а наружу начало прорываться злое отчаяние…
Когда, минуя обычное время появления надзирателя, в замке загремели ключи и загрохотали отодвигаемые засовы, флорист буквально взвился со своего места. Переминаясь с ноги на ногу, он с затаённым страхом и верой в благополучный исход в глазах смотрел на пришедших конвоиров. Его вновь вызывал к себе расследователь!
Как и в предыдущие разы, он совершенно не помнил дорогу в страшный кабинет, погрузившись в мысли о предстоящем разговоре. Только усевшись на знакомый табурет, Мидар вернулся в окружающий мир.
— Здравствуйте, Мидар! — флористу показалось, что голос представителя Закона сегодня был чуточку теплей. — Требуется обсудить с вами ещё некоторые вопросы.
Мидар судорожно закивал головой, выражая полное согласие сотрудничать с властями, чем вызвал слабую едва заметную презрительную усмешку на губах расследователя.
