Фрэнсис Хардинг - Хроники Расколотого королевства
Май затянулся трубкой, пробуя найти вдохновение, и с глубокомысленным видом положил ладонь на рукопись. В своей монографии он переосмысливал события в королевстве за последние тридцать лет. Не лучшая сказка на ночь.
Но если подобрать удачную манеру…
— Начнем-ка мы, пожалуй, с истории. Во времена, о которых помнят разве что глубокие старики, жил-был один король. Занимался он тем, что разбивал прекрасные сады и размышлял о небесных светилах. Был он слишком благодушным и неумелым правителем, так что в конце концов ему отрубили голову, а корону переплавили на монеты. Управлять страной стал Парламент. Кто верил, что на троне должен сидеть король, те отправились в изгнание, ушли за холмы, иные даже подались за границу. Председатель Парламента оказался не сильно лучше короля. Только королем его не называли, ведь имя — это важно.
Новорожденная Мошка никак не реагировала.
— У казненного короля был сын, его спасли и спрятали за границей верные подданные. Мальчик много путешествовал и со временем стал настоящим юным принцем. Он беседовал с другими королями, те, бывало, обещали помочь ему вернуть королевство. Он усвоил придворный этикет и узнал, кто из принцесс достоин стать его королевой. Однажды он был в гостях в далеком государстве, в стране горячих песков, и там случилось несчастье: верблюд откусил ему нос. Принц слег с лихорадкой и на другой день внезапно умер. Те, кто по-прежнему хотел видеть на троне короля или хотя бы королеву, стали спорить. Одни считали, что править должна старшая дочь короля, другие поддерживали его сестру, третьи предлагали отдать престол племяннику. Так прошло двадцать лет. Парламент постепенно распался. Парламентарии с головой ушли в свои дрязги и проморгали нового, очень умного врага.
Май на секунду умолк. Как любой очевидец этого кошмара, он не мог говорить о нем спокойно. Воспоминания ерошили затылок, как дыхание тигра за спиной.
— Трудные времена настали в королевстве. Десять лет…
Май запнулся и взглянул на свою новорожденную дочь. Ее глаза по-прежнему светились синевой. И вдруг его охватил страх, что, начни он рассказывать про облавы, пытки, крики из казематов и прочие ужасы, ее глаза тут же нальются чернотой, как у него.
— Знаешь… Подрасти-ка сперва, и тогда я расскажу тебе о Годах Птицеловов. Потом Птицеловы были повержены, Трудные времена миновали. Роялисты и парламентарии продолжили борьбу за власть. Сторонники каждого претендента на трон собрали армию, чтобы возложить корону на своего избранника. Парламент испугался и тоже собрал армию. И вот однажды случилось удивительное. На чай к председателям Парламента заглянули серьезные люди в чистых, но поношенных робах. Они озадачили парламентариев заявлением, что не собираются сражаться. Это были старшие мастера ремесленных гильдий — Часовщиков, Ключников, Печатников и прочих.
Сказав о Печатниках, Май ощутил горечь, но продолжил:
«Если вы развяжете войну, — сказали старшие мастера, — сразу окажется, что солдатам не хватает башмаков и курток, кремень кончился, а мушкеты никуда не годятся».
«Не страшно, — ответили парламентарии. — Наши солдаты верят в победу, они будут сражаться в домашней одежде, а если не из чего станет стрелять, возьмут в руки сабли и камни».
«Пусть так, — сказали старшие мастера, — но учтите, у вас на завтрак не будет ни варенья к чаю, ни самого чаю, и портные исчезнут, и некому будет заштопать вам сюртуки».
Эти слова привели парламентариев в ужас, они сказали, что должны как следует всё обдумать. А тем временем роялисты вовсю предвкушали, как войдут победным маршем в столицу. Но и к ним заглянули серьезные люди в потертых, но опрятных робах. Они говорили, не повышая голос, но каждое слово сочилось уверенностью. Вновь прозвучало, что войны не будет.
«Объявите перемирие с Парламентом, — сказали старшие мастера, — или ваши соратники не получат муки, чтобы испечь хлеб, и шифера, чтобы покрыть крышу».
«Наше дело правое, — ответил предводитель роялистов, — так что учтите, наши люди, коли на то пошло, будут держать оборону голодными и холодными, и в снег и в зной».
«Пусть так, — сказали старшие мастера, — но некому будет уложить прически вашим женам, а ваши лошади будут стоять нечесаные».
И предводители роялистов задрожали от страха и сказали, что им нужно обдумать всё как следует и что ответ они дадут завтра. А на следующий день парламентарии сказали, что монархия — не худшая форма правления, и учредили в столице Комитет влиятельных особ. Предводители роялистов один за другим вступали в Парламент и там уже спорили, кто же достоин надеть корону и вернуть народу былое процветание.
Выдержав паузу, Квиллам Май сказал:
— Так было семь лет назад. И комитет до сих пор заседает, а королевство ждет решения. Рассказать, что произошло за эти годы? Сейчас покажу, на что похожа наша страна. Вот… — Он взял тарелку, на которой лежало большое круглое печенье. — Смотри сюда.
Мошка тут же уставилась на печенье. Наверное, представляла, что земля под ногами хрустит и с кусочками миндаля.
— Вот такое оно, наше королевство, — сказал Май, нажав кулаком на печенье, и оно пошло трещинами. — Видишь? На вид почти целое, но коли растрескалось, то уже не соберешь воедино. Каждая область подчиняется местным правителям и правительницам. Скажем, здесь. — С этими словами он ткнул в подрумяненный кусочек. — Это столица всего королевства. А это, — палец указал на кусочек с большим орехом, — Галдспар. Вот Манделион, а тут у нас графство Амблвеч. Вроде всё на месте, но прежнего печенья больше нет.
В голове проснулась знакомая боль, и Май подождал, пока она утихнет. Перед глазами плясали белые точки, будто гигантская невидимая кошка пронзала когтями ткань мироздания. Май вздохнул, смахнул со стола крошки и вернулся к работе. Обмакнул перо в чернила, потом поднял взгляд на дочь, словно та задала вопрос.
— Знаешь, — сказал он, — если собираешься помогать мне, привыкай к незаконченным историям. Настоящая жизнь не знает, что такое финал.
Квиллам Май так и не закончил свой великий труд за те восемь лет, что были отпущены ему судьбой. А когда он умер, его книги отправились в костер. С той ночи, когда он дал дочке имя, прошло двенадцать лет. Сейчас та пряталась в голубятне, держа под мышкой гуся.
«А» ЗНАЧИТ «АВАНТЮРА»
В народе говорили, что запалить дрова в Чоге способен разве что небесный огонь. Проезжие шутили, что местные жители, отчаявшись растопить очаг, готовят обед на болотных гнилушках.
Самый верный способ попасть в Чог — двигаться, ориентируясь на запах сырости, прочь от всякого мало-мальски пригодного для жизни обиталища. Все дома в Чоге, от подвала до крыши, покрывала плесень. Деревья гнили изнутри. Овощи гнили снаружи.
