Евгений Варламов - Наследство колдунов
- Тогда на, читай!
Сержик достал из заднего кармана брюк небольшой потертый бумажник, и
вынул сложенный в несколько раз лист бумаги. Захаров нетерпеливо забрал документ себе, и, развернув, углубился в чтение. Несколько раз он прерывался, возвращался к началу, гадливо морщился, а под конец даже понюхал бумагу как заправский сыщик.
Сержик все это время попивал чаек, поглядывая на Захарова. Потом скорчил значительную мину и сказал:
- Шанель номер пять!
Захаров хмыкнул, и протянул завещание Сержику:
- На, спрячь. А что, она правда колдуньей была?
- Откуда я знаю? Я ее никогда и не видел.
- А на похоронах?
- Я не поехал. Отец ездил.
- Ну, понятно. Далеко ездил?
- В Тульскую область. Тут недалеко.
- Похоронили?
- Похоронили, конечно. Правда, не отпевали, она не велела. Да и помощница ее тоже была против.
- Что за помощница?
- Да бабка какая-то. На похоронах-то только она, да отец были. Ну, еще четверо мужиков. И все.
- Понятно! Ну и что дальше? Какой план действий? Что- нибудь наметил?
- Да я еще и не составлял никакого плана. Я думал, с тобой.
- Логично! "Чего один не сделает, сделаем вместе". Ну, давай, рассказывай, куда ехать, на чем, когда? Ты, кстати, не забыл, что тебе завтра на работу? Что делать будешь?
- Заявление на отпуск напишу. А если не дадут, на увольнение.
- Ну, хорошо! Дальше. На чем поедем?
- На поезде.
- Прямо в деревню?
- Нет, до Тулы, а там еще километров тридцать.
- Ну, давай, разрабатывай маршрут. Когда у нас полнолуние?
- Щас посмотрю в инете. У тебя где комп?
- Да у меня его сроду не было.
- Вот черт. Ну ладно, дома посмотрю. Короче, тогда я пошел. Маршрут составлять, время подбирать. Ну и всякое такое.
- И деньги.
- Какие деньги?
- А ты что, зайцем в Тулу поедешь? На экспедицию нужны средства. И с запасом. А у меня как в поговорке: "в одном кармане вошь на аркане, в другом блоха на цепи". Так что думай, родной!
- Ладно, что- нибудь придумаем. Пока!
С тем Сержик и отбыл.
Глава вторая
Хорошо выспавшись, часов в одиннадцать утра Захаров решил побаловать себя завтраком. Благо холодильник не успел еще опустеть. Достал хлеб, масло, сыр, и поставил на огонь чайник. Поразмыслив, затеял яичницу. Порезал кусочек бекона, и только собрался бросить его на раскаленную сковородку, как раздался звонок. Он радушно отворил дверь, и увидел Сержика в компании такой симпатичной девушки, что чуть не потерял дар речи. Чуть выше Сержика, с отличной фигурой, затянутой в джинсу, с волнистыми каштановыми волосами, стянутыми на затылке в хвост, и с решительным выражением прекрасных карих глаз под соболиными бровями.
- Проходите, - промямлил Захаров, засмущавшись, - что-то вы рано.
- Кой черт рано, Захаров! - воскликнул бодрый Сержик, - время к обеду.
- А я только завтракать собрался. Будете?
- Давай, ты завтракать будешь, а мы пообедаем. Знакомься, это Люська. Она теперь будет в нашей команде. Ты уж извини, но по-другому никак было нельзя. Я ей все рассказал, и она впечатлилась.
Захаров застенчиво взглянул исподлобья, протянул Люське руку, и буркнул: - Антон.
- Люсьена, но все зовут меня Люськой - обворожительно улыбнулась ему девушка, и он внезапно почувствовал, что эта девушка и есть та самая его вторая половинка, про которую говорят, что ее обязательно нужно найти.
Почувствовав запах перекаленной сковородки, Захаров, извинившись, бодро рванул на кухню, оставив молодых людей раздеваться и разуваться. Когда они вошли на кухню, десяток яиц уже шкворчал на сковородке, а целая куча бутербродов была увенчана полосками сыра. Подоспел и чайник, так что завтрако-обед получился на славу.
Наконец Сержик оторвался от кружки с чаем, и, отдуваясь, торжественно объявил:
- Дело в шляпе! У Люськи есть машина!
Захаров сразу представил себе ярко-красный "Матиз", подходящий для такой роскошной девицы, и поморщился. Сержик между тем продолжал:
- Полнолуние - послезавтра. Лопаты есть, ключи от бабкиного дома есть. У Люськи есть немного денег. Рассчитаемся с ней позже. Ты не против? - спросил он у Захарова.
- Да нет, не против. Только - за! Люся для нас просто находка.
- Это ты ее просто плохо знаешь, - засмеялся Сержик.
- Что у тебя с работой? - спросил Захаров.- Уволился?
- Нет, к моему удивлению шеф дал две недели в счет отпуска. Видно, не хочет со мной расставаться.
- Ну конечно, ты программист, а меня, охранника, вышвырнул не глядя. Вообще-то я не в претензии. Обрыдло каждый день цепного пса изображать.
- Ну и ладно, - сказал Сержик, - Люська у нас пока вообще вольная орлица в поисках работы, так что готовимся к выезду. Люська, на тебе припасы.
- Какие припасы?- спросила Люська. - Список давай.
- Да какой список? Купи чего-нибудь пожрать на троих дня на два, да и все.
- Ладно. Когда выезжаем?
- Давайте завтра с утра, часов в десять. Чтобы заранее все обсмотреть и подготовиться.
На том и порешили.
На следующий день Захаров встал пораньше, размялся, и стал собираться в дорогу. Достал смену белья, чистые носки, свитер и штык-нож от винтовки Манлихера, подаренный ему одним приятелем - "черным копателем". Вернее, это был окопный вариант штыка в металлических ножнах - кинжал. Выглядел он очень внушительно, что добавляло его владельцу уверенности в себе.
Далее последовал хороший аккумуляторный фонарь, заряженный "под завязку", складной швейцарский нож с множеством функций, солдатская фляжка, заполненная чистым спиртом, и пара банок тушенки. Завершил дорожный набор хороший электрошокер, такой же, как выдавался ему на постылой работе. Немного подумав, Захаров достал с антресолей почти новые юфтевые сапоги офицерского образца. Сапоги чуть ссохлись, но под действием свиного жира и обувного крема приняли первоначальный вид. Следуя логике, Захаров пошарил на бельевых полках и нашел прекрасный кусок байки, который чудесным образом превратился в две портянки. Ничего, что они были розового цвета, зато в них можно было смело пускаться в дальний путь.
Наконец сотовый запел "Комбат, батяня, батяня, комбат", и Сержик предложил ему спускаться. Мол, карета подана. Захаров не спеша оделся, поправил криво висевшее зеркало в прихожей, и внимательно посмотрел на себя. В зеркале хмурился рослый, коротко стриженный, лопоухий молодой человек с трехдневной щетиной на широком лице. Его голубые глаза внимательно вглядывались в Захарова, словно запоминая его таким, как сейчас.
