Сергей Лукьянов - Удача под контролем
Кроме того, Бармен открыл что-то вроде бесплатного банка-хранилища. Любой сталкер может оставить у него на хранение ящик с личным имуществом и быть абсолютно спокойным за его сохранность в течение года. Доступ к ящику предоставляется в любое время. Однако если клиент не показывается в «100 рентгенах» триста шестьдесят пять плюс один день, то признаётся сгинувшим, а содержимое ящика идёт в прибыльную часть бара.
В среду, тридцатого мая 2012 г. в 7.30 в «100 рентгенах» посетителей было немного, все забежали плотно позавтракать. Спиртного с утра – ни-ни! Само собой, не оттого, что Бармен не даёт. Самоубийц нет, чтоб навеселе в Зону выруливать. Даже Информатор, который, как всем известно, вообще дальше блокпоста носа не высовывает, и тот единственную кружечку слабенького пивка высасывает только вечером. Но в то утро никто у него ничем не интересовался, все сосредоточенно двигали челюстями.
– А батоны в Зону стали завозить хреновые. -философски заметил Фазан. -Мука и вода. Преснятина. Пора тебе, Бармен, расширяться. Найди помощника, открой пекарню.
– Точьно, дарагой! -поддержал Ваххабит. -Чэво хачу, а? Вай-вай, сичас поняль, да, лаваша гарачэво!
– Помозговать надобно. -лаконично ответил Бармен. Торопливо застучали по ступенькам подошвы солдатских сапог, в обшарпанной рамке дверного косяка вырисовался силуэт Бабуина.
– Ну, ребята, дела-а! -выдохнул он.
– С добрым утром, Бабуин. -укоризненно заметил Бармен. -Учу-учу тебя вежливости…
Но Бабуин даже не заметил шпильки.
– Дела, парни! -повторил он. -К северному блокпосту приполз Ловкач, уделанный так, что жить ему осталось два вздоха и один чих. Места живого нет! Группа Бомжа, похоже, накрылась!
– Бомжа?!-поразился Бармен. -Да ну! Действительно – дела-а…
– Пойду-ка выясню, что к чему. -задумчиво сказал Информатор. Он быстро допил растворимый кофе и, прожёвывая на ходу, устремился из бара. Проскакивая мимо стойки, торопливо сунул Бармену две потрёпанных красных десятки с портретом Ленина в овале – советский рубль оставался внутренней валютой Зоны.
– Полетел на добычу. -заметил Панк. -Гриф наш. Стервятник…
Информатор кормился тем, что виртуозно извлекал полезные данные из сталкерского трёпа, умело выстраивал из них целостную картину, а потом торговал очищенными, упорядоченными и, главное, достоверными сведениями. Продавал и покупал чертежи, документы и записи из заброшенных лабораторий. «Моя информация – ценная, -говорил он, -и хорошо служит тому, кто её покупает».
– Кому еще что-то нужно, сталкеры? -осведомился Бармен. -Заказывайте, а то я минут на двадцать отлучусь. Эй, Бабуин, где там Ловкача-то разместили?
– Дык, где ж ему быть в таком-то состоянии? У Фельдшера в прозекторской.
Бармен кивнул, заковылял к выходу.
– Первый раз вижу, чтобы Бармен так торопился. -поднял бровь Финик.
– Новичок… -снисходительно вздохнул Граф, со старанием вымакивавший коркой бурую подливку. -Это ж не блоха тебе собачья, а группа Бомжа! По буквам – Б-о-м-ж-а!
Бармен прошёл мимо Арены и котельной, свернул направо, небрежно кивнул охранникам, потянул на себя скрипучую дверь. В далёкие дорадиационные времена в этом помещении располагалась контора. Еще с той поры сохранились типовые канцелярские столы, умело переоборудованные Фельдшером под операционные. На них в окружении полудюжины человек в окровавленных лохмотьях модифицированного комбинезона ССП-99 лежало неподвижное тело Ловкача.
Присутствующие молча расступились. Бармен с сочувствием поглядел на известково-бледное лицо раненого.
– Эк, уделало! -сказал он. -Что стряслось, малыш?
Ловкач открыл глаза, казавшиеся теперь ярко-васильковыми.
– Плохо… -хрипнул он. -Фельдшер… кольни стимулятор… и что-нибудь от боли… сил нет…
– Никак нельзя. -покачал головой Фельдшер. -Здоровому и то третьей ампулы не выдержать, а тебя еще зашивать.
– Чего там, на фиг, «зашивать»… нитки тратить… Кому сказки рассказываешь… не придурок – всё понимаю… Какой есть, такого и зароете… Кольни, будь человеком, дай умереть спокойно…
Фельдшер с сомнением посмотрел на Майора, потом – на Бармена. Те кивнули. Фельдшер сорвал колпачок с оранжевого тюбика-шприца, склонился над изуродованным плечом.
– В Мёртвую Деревню ходили… -заговорил, тяжело дыша, Ловкач. -За грядой которая… Рядом с лагерем «Свободы»… Прошли мимо аномалий… Сгребли хабара удачно: немного, но дорогого, собирались возвращаться… И тут с одной стороны «монолитовцы» нагрянули, с другой – «свободовцы»… Ну, Бомж их издали почуял, велел на водонапорную башню лезть… «Там отсидимся. -сказал. -А если наверх кто сунется, отбиться будет легко»… Понеслись мы к башне… но осторожно… аномалий там -немеряно… Только они себя странно вели – что «свободовцы», что «монолитовцы»… Вроде бы должны между собой сцепиться, а они в одну и ту же сторону палят… В ответ- короткие очереди… видим – человек выскакивает… Мы у него на дороге оказались… Не знаю, то ли он нас за погоню принял, то ли… В общем, не разбираясь, полоснул от пояса веером… Бомжа берегли пуще глаза, кто мы без него… смертники… Не уберегли, идиоты… В него две пули угодили, погиб на месте… Годзиллу тяжело ранило, Артиста зацепило…одному мне не досталось… А тот ушёл от преследования. Как сквозь землю провалился…
– Ну, и что за орёл был, за которым аж две банды охотились? -полюбопытствовал Майор. -Не могу представить, чтоб «Монолит» со «Свободой» против кого-нибудь объединились.
– Не знаю такого. -подтвердил Бармен.
Раздалось перханье. Фельдшер с тревогой заглянул в лицо Ловкача, но оказалось, что тот смеётся сквозь гримасу боли.
– Да знаешь… -сказал раненый. -Хорошо знаешь… Накройте меня тряпкой какой-нибудь… Холодно.
– Большая кровопотеря. -тихо заметил Фельдшер, набрасывая на Ловкача старую рыжую шинель. -Плохо.
Лицо сталкера вытягивалось, бледность сменялась матово-серым оттенком.
– Почти не болит. -сказал Ловкач и опустил веки. -Значит, скоро умру. Просьба к тебе, Бармен. В моём рюкзаке лежит хабар, бери себе. Там еще дневник, про нас и Бомжа много написано. Хочешь – читай, не желаешь – в печку сунь. В наших ящиках в «банке» у тебя тоже немало лежит. И это – теперь твоё. Хозяев нет: Годзилла полёг, прикрывая от кровососов, а Артист отвлёк на себя стаю псов. Добра много, хватит за хлопоты по моим похоронам, в обиде не останешься. Где меня положить – в дневнике нарисовано. Договорились?
– Не беспокойся, сынок. -проворчал Бармен. -Всё будет сделано.
– Еще одно… Деньги маме и сестренке… Я успел поменять на евры и перевести… А вот последнее письмо – в рюкзаке…. Отправить бы надо. Сразу после того, как я…
