Игорь Борисенко - Слепец
Понежившись в солнечном свете, Малгори оттолкнулся руками от бортиков и скользнул в воду. Бассейн имел двадцать шагов в длину и десять в ширину. Вода везде доходила королю до груди, поэтому он мог выбирать - бродить ли ему по дну, или плавать. Сегодня не хотелось возиться здесь долго. Осторожно, стараясь не намочить волосы, он проплыл туда и обратно, вернувшись на то самое место, где спрыгнул в воду. Ухватившись за обмотанную кожей скобу, вбитую в бортик, он выдернул свое тело наверх. У дверей уже стоял седой Мадди, слуга, не отходивший от короля с малых лет. В руках он держал большое квадратное полотенце. Малгори небрежно выдернул его из рук старика, едва кивнув в знак благодарности. Мадди поклонился и молча вышел в спальню; король, наскоро вытершись и бросив полотенце тут же, на полу, последовал за ним. Кровать уже застелили атласным покрывалом вишневого цвета. Сверху на нем старик Мадди разложил королевскую одежду, а сам стоял рядом в ожидании. Малгори встал на огромное пятно Скалгера на ковре-карте и ловко натянул белые панталоны из чистого хлопка, мягкие и легкие. Потом со скучающим видом он продел руки в подставленные слугой рукава рубахи и застыл, ожидая, когда тот натянет ее на тело целиком. Рубаха тоже была белого цвета, но сделана из шелка, с расшитым золотом воротом и манжетами. Утренний наряд дополнили темно-коричневые штаны из тонкой шерсти, широкие на бедрах и узкие на щиколотках, а также низкие сапожки, сшитые из ярко-красного, как свежая кровь, бархата. Мадди, кряхтя, опустился на колени, чтобы затянуть шнуровку и почистить ткань маленькой щеточкой.
– Достаточно! - недовольно сморщился Малгори через минуту. - Ты слишком назойлив, Мадди!
Он пошел прочь, на ходу накинув жилетку с длинными полами и шнурками на талии. Ткань жилетки была расшита золотом, настоящим золотом, растянутым в проволоку толщиной меньше, чем человеческий волос. Блестящие нити образовывали столь сложные узоры, что никто не мог разобрать, какие картины вышил мастер. Впрочем, для подданных красота не являлась главным в одежде государя - важнее были лоск и богатство.
Пройдя по короткому, темному коридору, король распахнул тяжелые двери с выгравированными на них птицами и ворвался в небольшую столовую. Это помещение располагалось на западной стороне Башни, поэтому солнце здесь давало о себе знать лишь слабыми отсветами на узких стеклах единственного окна. На стенах были укреплены потрескивающие масляные лампы. Их тусклый оранжевый свет загонял утренний мрак под лестницы с величественной балюстрадой и резными перилами. Ступени начинались недалеко от двери, ведущей в спальню, и поднимались вверх от стены до стены. В длинном камине, достаточно высоком, чтобы можно было всунуть туда вертел, горело жаркое красное пламя.
Большой стол и множество тяжелых стульев с высокими спинками составляли скудную мебелировку обеденного зала. Столешница казалось слишком узкой, если брать для сравнения длину. Ее темную поверхность украшали сотни царапин и въевшихся в полировку пятен - последствия тех бурных застолий, что проходили здесь в течение многих лет. Столовые приборы все сплошь, до самой последней солонки были сделаны из серебра, изрядно потускневшего со дня своего рождения в руках мастеров. Даже ежедневные чистки, которые устраивали на кухне слуги, не помогали вернуть старой посуде прежний блеск. Малгори все время собирался заказать себе новую, но денег в его казне никогда не хватало на такой же богатый заказ, а довольствоваться меньшим он не собирался.
Жалкая кучка придворных, допущенных разделить трапезу с королем, терпеливо дожидалась государя в тепле, рядом с камином. Впрочем, сегодня их нельзя было назвать даже кучкой - всего трое. Галид, воспитатель короля и регент в течение без малого десяти лет, с момента смерти королевы-матери до того дня, когда Малгори исполнилось шестнадцать; его дочь, Селия, юная особа с хрупкой фигуркой и открытым наивным лицом (все вокруг считали, что когда ее возраст достигнет двадцати лет, король на ней непременно женится; он сам никогда никого в том не разубеждал), и казначей Садбал, худой мужчина, с губ которого не сходила грустная улыбка. Увидев Малгори, мужчины склонили головы, приложили ладони к груди и прошли на свои места, по левую руку от королевского кресла, стоявшего во главе стола. Король вяло махнул рукой им в ответ. Ему наскучили эти постные физиономии, казавшиеся почему-то одинаковыми, хотя Галид был круглолицым, черноволосым и бородатым, а Садбал - со впалыми щеками, темными кругами под глазами и пепельными волосами. Король сразу же отвернулся, предпочитая смотреть на девушку. Она не кланялась, лишь улыбнулась и вызвала ответную улыбку. У нее было круглое, как у отца, лицо, розовые щеки с замечательными ямочками, курносый носик и светло-голубые, добрые глаза. Селия тряхнула головой, отбрасывая на плечи длинные темно-золотистые волосы. Малгори едва заметно вздохнул и перевел взгляд на стол перед собой. Невинное дитя! Ниже лица он смотреть не хотел - кроме прочего, ему не нравилась ее маленькая грудь и мальчишеские бедра. В душе он надеялся, что со временем Селия станет более… более женственной, что ли? Ему нравились девушки пофигуристее.
Звон серебра заставил короля вернуться к завтраку. Слуги ставили белый хлеб, нарезанный тонкими ломтями, масло, розовый окорок и копченую грудинку. Перед каждым из сидящих за столом людей уже стояли, дожидаясь, когда ими займутся, кувшинчики с теплым, сладким вином. Король взял кусок хлеба и придвинул к себе масло, подав тем самым сигнал к началу трапезы. Теперь нужно было завести ритуальный "разговор за завтраком".
– Ну, господа, какие у нас новости? - это была обычная фраза короля, которую он произносил каждый день. Садбал пожал плечами:
– Ничего особенного, государь. В Нищих кварталах найдено несколько трупов, в Купеческом ограблен дом, хозяин которого гулял в кабаке, а слуги спали мертвецки пьяные. Ах, да! Одна печальная новость: Тутам умер.
– Из-за того, что он сломал ногу?
– Да, он ведь был старым конем. Его кровь стала плохой, лопатка распухла…
– Проследи, чтобы он был похоронен на холме Коней, а то эти прохвосты конюхи разделают его и утащат мясо на базар!
– Не беспокойтесь, государь!
– Что еще?
– Вчера вечером я говорил с одним купцом, из Аллелии. Он привез действительно плохую новость, - Садбал выдержал драматическую паузу, откусив и прожевав кусочек хлеба. - Он ехал к нам через Алгор, и как раз в тот день, когда он там очутился, четыре дня назад, твой младший брат Хелог отрекся от престола. Отрекся в пользу седого незнакомца, называющего себя "Клусси".
