Артем Тихомиров - Чрезвычайный и полномочный
Дэндал потер руки.
Да! Это правильная мысль, гениальная мысль!..
Оставалось решить, в какое такое место засунуть Талиесина, чтобы заставить его раскаиваться в своей наглости – заодно и подальше от мадемуазель Монсиваль.
Думал король недолго. Злодейства всегда зреют куда быстрее, чем планы благородные, и обустраиваются в сознании автора с куда большим комфортом.
– Позвать ко мне виконта Эпралиона! – распорядился монарх.
Талиесин хорошо помнил тот день. Воистину, новость, которую он узнал, была хуже смертного приговора.
Стражники вытащили его из дворцовой комнаты, куда он был помещен под арест, и доставили, не мешкая, по адресу.
– Мы решили твою судьбу, – сказал Дэндал, обмахиваясь веером. – Мудрость, дарованная нам богами, помогла найти наилучший выход из щекотливого положения… – Монарх воззрился на стоящего посреди комнаты Талиесина, уши которого горели, как факелы.
Монарх невозможно косил – этот его недуг, заработанный в детстве после столкновения с каменной стеной, не смогли вылечить ни лекари, ни маги.
Со временем Дэндал стал даже гордиться этой, без сомнения, бросающейся в глаза чертой своего облика.
Она неплохо сочеталась с его перекошенными сколиозом плечами и кривой шеей.
– Тебе ведь хочется узнать, что именно мы придумали? – спросил король, бросая корм рыбкам в большом аквариуме.
– Все, что решит ваше величество, я приму со смирением преданного слуги, – ответил Талиесин.
«Сапоги не чищены, – с тоской подумал он, – сюртук не дали надеть, оглоеды… сорочка мятая, и воняю я, должно быть, как боров!»
– Хорошо. – Дэндал воздел длинный нос к портрету своего папочки, занимавшему половину стены.
Папочка, он же король Анрид II, взирал с холста с выражением невыразимого страдания на лице. Талиесин знал, в чем тут дело. Художник просто не мог не отразить мучения, что приносили его величеству подагра и несварение желудка.
Три года назад они-то и скрутили прежнего монарха так, что бедняга оказался в могиле.
– Ты понимаешь, виконт, что после того, что было, мы не можем оставаться с тобой в одном городе. – Он указал на Кинмирсил, часть которого виднелась в распахнутом окне. – Я уехать не могу, ибо на плечах моих забота о королевстве и моих подданных. Кто же еще проследит за тем, как эффективно проводится программа по повышению налогов? Ведь за чиновниками нужен глаз да глаз.
«Это точно, – подумал Талиесин. – Особенно такой».
– Поэтому уедешь ты. Мы поручаем тебе важную и ответственную миссию, виконт. У тебя появится возможность принести пользу своей стране на поприще посла. Устанавливать и поддерживать контакты с другими народами и расами – что может быть благороднее?
Если это был вопрос, то Талиесин не знал на него ответа.
Точнее, не хотел знать. Целью его жизни уж точно не было принесение пользы кому бы то ни было, кроме себя.
Мурашки поползли у него по спине.
– Простите, ваше величество, вы сказали что-то насчет…
– Верно. Ты отправляешься в Диккарию, чтобы стать чрезвычайным и полномочным послом. – Дэндал посмотрел на виконта с торжеством: ну, разве я не гений? – Надеюсь, очень надеюсь, ты рад. Мало кто удостаивался подобной чести.
Талиесин словно воды в рот набрал. Ожидать публичной казни – это одно, но узнать, что тебя «помиловали» таким вот образом – совсем другое…
– Я не слышу, – довольно грозно произнес король, глядя на виконта. Во всяком случае, предполагалось, что он смотрит на него, но на самом деле один его глаз изучал дверь, другой потолок.
– Я… я очень рад, ваше величество, – промямлил Талиесин.
– Отлично! – Король хлопнул в ладоши. Виконт вздрогнул, отчаянно надеясь, что все это только шутка.
Вскоре выяснилось, что ничего подобного. Дэндал вытащил из большой резной шкатулки бумагу с указом и протянул ее виконту.
– Видишь, все по закону, – улыбнулся король. – Имей в виду, дел у тебя в Диккарии будет множество. Так сложилось исторически, что с варварами у нас долгое время были натянутые отношения. Ни мы, ни они не забыли нашего прошлого, не забыли войны, разбой и прочие прелести соседства… Последняя заварушка была триста лет назад, если ты помнишь, и тогда мы заключили мир. С той поры и сохраняется шаткое равновесие между сторонами. Есть мнение, что варвары, окрепнув за это время, могут снова вернуться к мысли о широкомасштабном набеге. Нам по многим причинам хотелось бы этого избежать. Твоя задача – изучить эту проблему всесторонне и сделать все, чтобы отвратить возможную угрозу. Я ясно выражаюсь, виконт?
– Да, ваше величество. – Талиесину казалось, что он – школьник, которого отчитывают за подложенную на стул учителя кнопку.
Мир перед его взором пытался вальсировать.
– Без сомнения, достойные эльфы возглавляли в прошлом нашу миссию, но не слишком удачно. Последний посол пропал пять лет назад, и до сих пор мы не могли найти ему замену. Теперь проблема решена. Поздравляю тебя, Талиесин.
– Спасибо, ваше величество. Когда прикажете отправляться?
Король взял пару минут на размышление.
– Послезавтра.
Виконт прикусил язык.
Жизнь его с треском и грохотом, словно дом, смытый селевым потоком, съехала в бездонную яму.
– Теперь иди. Инструкции получишь от канцлера сегодня вечером.
Талиесин хотел заметить, что разбирается в дипломатическом искусстве так же, как медведь в бальных танцах, но не осмелился.
Наигранное благодушие монарха, скорее всего, означало, что на самом деле он мечтает уничтожить виконта на месте.
Да, ничего более дьявольского Дэндал придумать просто не мог.
Теперь весь двор будет потешаться над Талиесином, его сделают героем анекдотов и гнусных пасквилей. Его имя предадут позору, как случается со всяким, кому король официально выдал патент на опалу.
Талиесин вышел от короля, еле переставляя ноги.
Глава 2
Черныш в компании с кучером распрягали четверку лошадей и пытались придумать, как быть дальше.
Талиесин в этом не участвовал – с какой стати он должен якшаться с простолюдинами? – и сидел в сторонке.
Он завтракал. Прямо на зеленую траву поставили столик и стул, и Черныш подал хозяину ножку цыпленка, салат, красную икру, персики и белое вино.
Перед виконтом расстилалась долина, ограниченная с четырех сторон невысокими скальными гребнями. Дно ее было почти ровным, за исключением нескольких покрытых травой холмиков и пары-тройки нехороших оврагов.
Переодевшийся и с грехом пополам умытый посол поглощал свой завтрак и не чувствовал вкуса.
