Глеб Борисенков - Возвращение Урмана-1
– Ты хочешь забыть Миа? Или доказать, что лучше? Забудь, она сделала выбор! Тебе не нужно ничего доказывать! – перебил Сирмат. Отец и сын хмурили густые брови и уставились друг на друга. Первым не выдержал младший.
– Я жалок! – воскликнул Урман. – У меня ничего нет! Где мой конь? Доспех? Герб? Мне душно на острове, я ненавижу рыбу, вонь, скучные разговоры в трактире! Ты ходил на материк, и вернулся. Чем я хуже?
– Урман! – Сирмат чуть ли не впервые за всю жизнь назвал сына по имени. – Можно сломаться, если стоят неправильные цели!
Последнее слово всегда оставалось за Сирматом. На миг Урман возненавидел отца, будто бы тот был повинен во всех бедах. Но потом накатил стыд, парень выскочил из трактира, хлопнув дверью.
Ранним утром лорд Вильям вместе со старшими сыновьями выехал на охоту. Марий, самый младший из семьи, остался за главного. Старые Тубы погрузились в дрёму. Лениво лаялась дворня, квохтали куры во дворе, хлестало жёлтое полотнище на флагштоке.
Марию шёл семнадцатый год. Он был бледным, потому что много времени проводил за книгами, худощавым пареньком. Длинные, взъерошенные волосы рассеялись по плечам. Марий терпеть не мог расчесок, зеркал, презирал свою, как считал, немужественную внешность. И всё-таки в его жилах текла настоящая рыцарская кровь бычьего рода.
Марий скучал, к тому же его мучили сомнения из-за предстоящего пострига: «Целибат, подчинение настоятелю, молитвы… проклятье! Не этого я боюсь! Не хочу каждый день подниматься наверх по одной и той же единственной лестнице, читать дурные стишки, сохраняя серьезное отрешённое лицо»!
Юноша переходил из одного темного зала в другой, рассматривая отцовские трофеи. Среди золотых чаш, тусклых серебреных кубков, выцветших гобеленов белой вороной выделялся старый, истерзанный в щепу щит. Однажды отряд молодого Вильяма с боем отходил из города к кораблям. Вокруг бурлило море врагов, и если бы хоть один рыцарь испугался и разомкнул строй, то все бы погибли. Лорд часто рассказывал как потом, в безопасности, не мог выпустить иззубренный меч из руки. Вильям оставил негодный разбитый щит на память, чтобы быть умнее, и никогда не оставаться в меньшинстве.
– Быть умнее! – воскликнул Марий. – Ты всегда хочешь быть впереди! Жаль, что со мной ты не стал считаться.
Сказать правду в лицо не хватало духа.
– Мир постоянно изменяется, – повторял лорд. – Каждый новый день хоть на чуточку, но отличается от вчерашнего. Для того, кто на дне – это не играет значения. Но, если вы, мои дети, хотите сохранить положение – опережайте остальных олухов на два шага вперёд!
Вильям никогда не церемонился с детьми. Старший, Хьюго, наследовал замок и титул, средний, Ральф, должен был перебраться на юг Рюгена и заняться морским делом, младший – сделать церковную карьеру.
– Не клади все яйца в одну корзину, – объяснял лорд. – Рыцарство теряет могущество, но остаётся в силе. Купцы бесправны, зато обладают богатством. Церковь не имеет ни силы, ни богатства, но с каждым годом завладевает умами.
Отец распланировал на годы вперёд. В воображении Вильяма наследники бычьего рода покоряли мир. Он только не учёл пристрастий младшего.
Марий ненавидел заповеди, молитвы и жития святых. Дух требовал абсолютной свободы, такой, какой ещё ни у кого не было, свободы от отца-тирана, обязанностей, положения. Парень желал особенной дороги, пусть даже она и заведёт в трясину.
«Но такого, конечно, не случится, – мысленно спохватился Марий. – У меня всё получится»!
Шаркая, к наследнику подошёл один из старых отцовских слуг. В грубой одежде из холстины он больше походил на монаха, чем привратника.
– Господин, к вам посетитель! – прошамкал слуга. – Некий Урман с севера. Впустить или сами выйдете?
– Проведи Урмана в мой кабинет, – приказал Марий. Улыбка расползлась на лице. Они с малолетства знали друг друга. Сирмат и Вильям служили в одном полку и жили рядом. Лет десять назад, семья Урмана из-за конфликта с дворянами переехала на север, но они продолжали поддерживать отношения. «Что же тогда случилось? – попытался вспомнить Марий. – Неравный брак? Хм, в один день Сирмат стал изгоем».
Кабинет умел внушать уважение. Алый ковёр, полка с дорогими книгами в массивных переплётах, темная лакированная мебель. Жёлтое стекло закрыло узкое окно.
– Добрый день! – улыбнулся Марий. Парень играл роль благодушного хозяина, хотя на самом деле ему ничего не принадлежало.
«Он изменился, – подумал будущий монах. – Стал выше, крепче, немного суше, как будто бы испил яду, но выжил и обозлился. Глаза горят, словно сам бог или дьявол терзает душу».
– Ты даже не представляешь, что творится за морем! – Вот так, ни здравствуйте, мол, давно не виделись, ни как дела, Урман ворвался в комнату. – Марий, железный король перешёл реку!
– И? – опешил хозяин.
– Вольные гильдии больше не обязаны поддерживать нейтралитет! – проорал посетитель.
Дверь распахнулась, в проеме очутились два дворовых с дубинками. Слуги на полном серьезе решили, что в доме грабитель. Урман остановился и доброжелательно улыбнулся слугам.
– Прошу прощения! – Он сделал паузу и перевёл дух. – Налицо нарушение права! Падение городов означает удар по гильдиям. Нет городов – нет заказов. Сегодня железный король захватит выпасы, завтра падут гильдии, через неделю остров выплатит дань! Рыцарство не может остаться равнодушным, волонтеров уже набирают!
Марий выбрался из кресла-качалки и обнял старого друга.
– Черт, ну и напугал ты меня! – улыбнулся хозяин. – Ничуть не изменился. Как же я рад тебя видеть!
«Ещё бы не рад, – подумал Марий. – Это выход! И пришёл ты сюда не случайно, а просить денег. Мне только на руку. Вот и компаньон, чтобы сбежать из дома»!
Рыцари недолго торговались, Урман был плохим и безыскусным дипломатом. Марий объяснил, что на помощь Вильяма рассчитывать не стоит, зато лично он с удовольствием присоединится к походу против сил Зла. Северянин всё принял за чистую монету.
Следовало поторопиться, хозяин вот-вот должен был вернуться. Парень бросился в оружейную, но не мог решиться. Кольчуга казалась надежной, но весила слишком много. На переходах Марий быстро бы выдохся. Урман посоветовал такой же, как у него гамбезон. Плотная стеганая куртка не давала абсолютной защиты, но, по крайней мере, не стесняла движения. К поясу Марий подвесил отцовскую спату и узкий кинжал.
Едва молодые рыцари вышли из донжона, как услышали шум с дороги. Вильям возвращался домой, и, судя по радостным песням сыновей, с добычей.
– Бежим! – крикнул Марий. Он побледнел, как тяжелобольной, но быстро нашелся. – Эй, ты, верёвку!
