Лорел Гамильтон - Кровь нуар
— Так что у тебя есть женщина, которая тебя приветствует, как Анита — меня, но в остальном все не так?
— Нет, Натэниел. Когда-то так и было, но уже месяца три как она меня встречает по типу: «Ты где был? С кем был? С мастером опять трахался? С Ашером? С Анитой был, да?»
— Я тебя в смысле питания отодвинула в запас, — сказала я. — Я понимала, что Перли не готова тобой делиться, но у меня мысли не было, будто она думает, что ты вампирам даешь больше, чем кровь.
— Она ревнива до безумия и мне не верит, когда я говорю, что ни с кем не был, кроме нее. Потому я и попросил Жан-Клода убрать меня на время из графика твоего питания. Я думал, что если перестану встречаться с тобой — единственной, кроме Перли, — она успокоится.
Мы с Натэниелом переглянулись, Натэниел пожал плечами. Я спросила:
— И не вышло?
— Нет, — ответил Джейсон. Отпил еще кофе — допил, наверное, потому что встал и пошел к кофеварке возле раковины. Вытащил кофейник, но поставил его обратно, себе не налив. Чашку поставил в мойку. — Не хочется кофе.
— Кофе много не бывает, — сказала я.
Он улыбнулся:
— Для тебя — да, но для нас всех твоя норма — уже передоз.
— Джейсон, что случилось?
Улыбка погасла окончательно, и к нам он обернулся уже мрачным. Прислонился к шкафчику, скрестил руки на груди — и снова не очень хотел смотреть нам в глаза.
— Она хотела за меня замуж. Пока смерть не разлучит нас и так далее. Она — русалка, значит, она меня переживет. Они сотни лет живут. Не бессмертны, как вампиры, но близко к тому.
— И ты не захотел на ней жениться, — сказала я тихо.
Он покачал головой:
— Она мной одержима. Говорит, что меня любит, но это не ощущается, как любовь. Как ожог.
— Значит, это не та, кто тебе нужна.
Он усмехнулся, и улыбка почти дошла до глаз:
— Кто бы говорил. Ты вот тоже одного выбрать не можешь.
— Это другое дело.
— Почему? Потому что ты — живой вампир, который питается сексом, и тебе приходится иметь запас любовников? Ardeur — отличный предлог и оправдание.
— Я бы это изменила, если бы могла. И ты это знаешь.
Он подошел ко мне, обнял меня за плечи, щекой прижался к темени.
— Я не хотел тебя огорчать, Анита. Вот видит бог, не хотел. Но не говори мне, что ты бы это поменяла, если бы могла. Ты любишь Натэниела и ты любишь Мику — а они тебя. Ты любишь Жан-Клода и ты любишь Ашера — а они тебя. Ты все еще не очень понимаешь, что делать с Дамианом, но поймешь.
Я мотнула головой и отодвинулась:
— Еще Реквиема не забудь, и Лондона, и иногда Ричарда. А, да, еще тут лебединый король выплывает время от времени, простите за каламбур.
Звучало горько и зло, и я рада была, что именно так.
— Я ничего не хотел такого сказать и тебя расстраивать — не хватало мне только, чтобы еще одна женщина на меня сегодня разозлилась. Я расстроен, Анита, и ты даже понятия не имеешь, насколько. Прошу тебя, я гад, конечно, последний гад, но не злись на меня хоть ты.
Он протянул ко мне руку, и лицо его умоляло красноречивее слов. Никогда не видела его глаза, полными вот именно такого рода страданием. Это было больше, чем утрата подружки, с которой он не хочет продолжать отношения.
Я тоже протянула руку, но заставила его подойти на шаг, чтобы пожать ее. Глаза его блеснули в верхнем свете.
Я задержала его руку в своей. Он тихо выдохнул, и мне показалось на секунду, что он сейчас заплачет, но он лишь смотрел на меня. Глаза его еще раз блеснули, потом потускнели мертво, будто он все свои чувства где-то запер. В каком-то смысле, по-моему, это было даже хуже.
Я шагнула к нему, и он меня обнял так, будто стоит на краю пропасти и только за меня может держаться. И это молчаливое объятие было очень… очень мужским. Женщина бы заплакала или сказала бы еще что-нибудь, а мужчины, когда им больно, молчат.
Я обняла его в ответ, попыталась сказать, что все будет хорошо. Зашептала ему в волосы, в щеку:
— Все нормально, Джейсон. Все нормально.
Натэниел встал, подошел к нам и обнял нас обоих.
Прижался щекой к волосам друга и сказал:
— Джейсон, мы здесь. Мы с тобой.
Джейсон не размыкал объятий, не двигался, и руки его, плечи, прижатые ко мне, напряглись, но ничего в этом не было сексуального. Никогда еще мне не приходилось так тесно прижиматься к мужчине и думать только: Господи, в чем же дело? Либо он так любил Перли, и теперь горевал, либо худшее еще не сказано.
Мы опустились на пол, опираясь спинами на кухонный островок. Джейсон так и не сказал, что еще случилось. Или что он по уши влюблен в Перли и думает сейчас, как все исправить. Я ждала его слов. Будь он подругой, а не другом, я бы уже спросила сама, но с парнями так нельзя. С ними надо осторожно, как с диким зверем — я без юмора по поводу оборотней — иначе можно спугнуть, и он просто в себе замкнется. Если действовать осторожно, спокойно и не слишком настойчиво, можно что-то еще узнать. Ну, конечно, при некоторых вопросах их надо дубиной по голове лупить, чтобы добиться толку, но разговаривать они предпочитают на фоне тишины.
Джейсон положил голову на плечо Натэниелу, руку мне на ногу. Он, как и все мои друзья, обниматься любит куда больше многих мужчин. Мне это приятно.
Заговорил он голосом ровным и бесцветным, будто боялся выдать какие-то чувства.
— У меня отец умирает от рака. Мать позвонила вчера, после того как мы с Перли расстались.
Мы с Натэниелом переглянулись. По его большим глазам я поняла, что для него это тоже внове.
— Боже мой, Джейсон! — ахнула я. — Прости, я не знала.
— Мы друг друга, конечно, ненавидим, но сейчас этот старый хладнокровный мерзавец умирает, и я не успею его простить.
— Что мы можем для тебя сделать? — спросил Натэниел.
Он улыбнулся — слабо, неуверенно, но сумел улыбнуться. Мне это показалось добрым знаком. Хотелось так думать.
— Вы и правда хотите знать?
— Говори прямо.
Он снова улыбнулся, но глаза у него дернулись, будто я его ударила, а не предложила сделать все, что угодно, лишь бы облегчить его страдание.
— Здесь сейчас нет Перли, которая могла бы мне сказать «не смей» или тебе сказать «не надо». Я снова свободен.
Он попытался засмеяться, но получилось что-то вроде всхлипа.
— Понял, — ответил ему Натэниел.
— Тогда объясни мне, — потребовала я. — Потому что я не поняла.
— Он снова хочет секса с тобой.
— Чего?
— Перли ни ему, ни тебе уже этого не запретит. Вы сейчас снова можете стать любовниками.
— Сейчас — это в смысле прямо сейчас?
Натэниел слегка пожал плечами. Джейсон снял голову с его плеча, убрал руку с моей ноги.
