Андрей Руб - Камешек в сапоге
И вот тогда, в тот самый момент он и родился или изменился… да как хотите. Но вот тогда-то человек и стал свободным. Осознал. Почувствовал. Принял.
СВОБОДНОГО — больше нельзя сделать рабом. Нельзя засунуть в любые рамки без на то его желания.
Он наконец-то на самом деле, ПОНЯЛ, что это такое — «СВОБОДА — У ТЕБЯ ВНУТРИ».
Он понял, почему запертые в монашеские кельи или сидящие за колючкой люди говорили: «Я — СВОБОДЕН!».
РАНЬШЕ ОН ЭТОГО ПРОСТО НЕ ПОНИМАЛ. А теперь понял…
Вот почему он, вернувшись в обычную жизнь так и не смог с ней смириться. И потому реально боялся пить. Когда он напивался, из него выскакивал зверь. То, чему нет названия. То, что пряталась в глубине души. Тогда он мог вернуться на войну. И запросто убить или покалечить… Нет, вовсе никакого желания покуражиться над слабыми или унизить кого-то слабее себя не было.. Нет. Тысячу раз — нет. Вовсе, даже наоборот. Он защищал. Пусть только себя… или свою честь… или своих. Но защищал. Может это его призвание. А может… — он был дурак. Дурак это ведь просто тот, кто не такой как все. Вот и все.
Он не был «серым гусем», хотя туда его привел впервые именно такой. Он сильно не любил тех, кто воюет за «такую зарплату». Нет, он вовсе не был святым или идеалистом, он так же как все любил деньги. Вернее не их сами, а удобства, которые они представляют. Но убивать за деньги он был не готов. За идею — пожалуйста. За убеждения или на спор… тоже можно. Но никак не за деньги. Еще наверное и поэтому, он всегда был готов умереть. И не только «за други своя». В нем просыпалась забитая и забытая — обостренная справедливость. Его справедливость. А она никакого отношения к общепринятой справедливости могла и не иметь. Может поэтому, его и обходили большие неприятности. Вот именно поэтому так редко он пил. И пил в одиночку. И если уж пил, то, как говорили раньше на Руси — «до изумления».
Вот один из таких дней случилась эта история. Многим она покажется неправдоподобной. Но это лирическое отступление необходимо для того чтобы понять истоки его поступков. Нет, никто ни в коем разе не оправдывает этого выродка — не желающего жить как все... и быть встроенным в благую и мудрую систему.
Итак, маленькая и нелепая история, случившая с ним. Маленький рассказ о судьбе. «Ничто не ново под луной»,— сказал какой-то философ. Наверное, он был прав. Кто об этом может достоверно узнать.
Была осень. Стоял один из теплых и прекрасных дней когда, кажется сам воздух, настолько прозрачен и чист, что просто пьянит. Украшенные багрянцем листья гордо алели среди зелени своих собратьев. Деревья ещё не сбросили свой летний наряд и только-только начали золотиться преддверием увядания. Природа отдавала свою красоту подступающим холодам и безмерно радовала любого, кто мог поднять глаза от асфальта. Тихо наступал вечер…
На углу возле школьного забора стоял, почти не качаясь, чуть выпивший человек. Обыкновенной внешности, ещё не очень старый, но и не молодой. Так что-то среднее. Серые глаза, прямой нос, мягкая улыбка... Он был в полной гармонии с миром. Ему было хорошо.
Да-да, именно так в полной гармонии с миром.
Знакомьтесь. Это я.
Глава 1.
Итак, я стоял, радуясь жизни, попивая пиво и просто наслаждаясь. Как задолбала меня эта сытая жизнь. Когда не к чему стремиться и не надо ничего хотеть.
С женщинами у меня никогда не было проблем. Чем-то нравился я женщинам. Может хорошо подвешенным языком, а может своим наплевательским отношением к неприятностям. А может и некоторой безбашенностью… Я никогда об этом не задумывался. Я жил легко и с удовольствием. Все это закончилось в один далеко не прекрасный день…
Долбаный изобретатель прекрасного! Прекрасного - это по его мысли. За каким чертом меня понесло в опостылевшие горы, было совершенно непонятно…
С Юлькой я познакомился совершенно случайно — по интернету. После стычки с какими-то придурками, я залез в интернет — подыскивал себе подружку для легких отношений. Говорили недолго. Пяток фраз. Свидание. Выяснение того, что дальнейшая постель устраивает обоих. И все.
«Просто постель» — была отличной. И вскоре закономерно переросла в прекрасные, ни к чему не обязывающие отношения — благо денег хватало. Ведь в основном на этом и горят молодые семьи. А мой «бизнес» занимал пару часов в неделю. Все остальное время я был свободен.
Вот на таком позитиве я и познакомился с Чиком. Вернее познакомила нас Юлька. Чика был фанатом компьютера и гор. Как это могло уживаться в одном человеке — я не понимал. Вот с его-то подачи мы и поехали отдыхать в Абхазию. То, что там иногда стреляют — лично мне было глубоко пох. Остальные двое не очень врубались в опасность и поэтому совершенно не беспокоились. Они-то альпинисты!
Они лезли в горы покорять какой-то там тысячник. А я, протрезвившись и увидев рядом остохреневшие навсегда горы, слегка впал в меланхолию. Но десятилитровый бочонок хорошего вина, купленный за «сумашедшие» по местным меркам деньги — десять тысяч рублей, примирил меня с действительностью. Я кротко решил, что добравшись до места, эти фанаты пусть лезут в горы за своими острыми ощущениями. А я мирно посижу внизу и подожду их. Думаю, вина мне хватит на все их восхождение. Груза вместе с бочонком набралось кил за двадцать пять, но это не смущало. Такая ноша не тянет! Поэтому изредка покряхтывая, я пер рюкзак и думал только о том, что изрядно подрастерял былую форму. Было тяжеловато. На второй день мы потеряли все признаки цивилизации. А мы продолжали свой путь. Все шли и шли. Вокруг давно вздымались первозданные громады гор. Над ними высилось ярко-синее, будто вымытое небо. И никакой цивилизации.
— Вон он — Чертов зуб, — Чика ткнул пальцем в отвесную скалу впереди. — Почти пришли.
— Твоё пришли… нам пилить ещё до вечера, — прислонившись рюкзаком к камню, ответил ему я.
Тропа, если это можно назвать тропой, петляла как пьяный бомж, и идти было ещё достаточно далеко. Я прислушался к своим ощущениям. Что-то меня точило. Начинало дергать — как больной зуб. Забытое ощущение войны. Эдакое предчувствие неприятностей. А таким ощущениям я привык доверять.
— Чика, дерьмо какое-то впереди…
— Что?
— Да не знаю я, как объяснить… нехорошее что-то там.
— С чего это ты решил…?
— Предчувствие у меня.
— Да брось ты, — влезла в разговор Юлька.
Убедить моих спутников не удалось. Единственно, что теперь я шел первым. Темп ходьбы слегка поутих, а я вертел башкой по сторонам и прислушивался к своим ощущениям. Нехорошее чувство ворочалось внутри, никак не утихая. Поднявшись на очередную седловину, я понял, что попал. Мы попали.
