Холли Блэк - Железное испытание (ЛП)
— Сара, — прошептал он сдавленным голосом. — Я расскажу ему, что ты умерла, защищая его. Он будет помнить, какой ты была храброй.
На него смотрели её пустые и бледные глаза. Он крепче прижал к себе младенца и потянулся за Семирамис, зажатой в её руке. Тогда-то Алистер и заметил, что на льду возле клинка виднеются какие-то следы, словно она впивалась в него ногтями перед смертью. Но насечки были слишком упорядоченными. Наклонившись ближе, он понял, что это слова — слова, которые его жена из последних сил выцарапала на ледяном полу перед смертью.
Когда Алистер прочитал их, у него перехватило дыхание, словно ему дали под дых.
УБЕЙ РЕБЁНКА
ГЛАВА 1
Кэллум Хант был легендой в своём родном городе в штате Северная Каролина, но известность эта была печальной. Он был знаменит тем, что своими саркастичными замечаниями выводил из себя учителей, заменявших уроки в его классе, а также действовал на нервы директорам, дежурным по школе и раздатчицам в столовой. Каждый новый школьный психолог считал своим долгом помочь ему (в конце концов, у бедняжки не было матери), но в итоге начинал молиться, чтобы мальчик больше никогда не появлялся в дверях его кабинета. Нет ничего позорнее неспособности придумать остроумный ответ на шпильки двенадцатилетнего паренька.
Соседям был отлично знаком вечно хмурый вид Кэлла, его лохматые чёрные волосы и подозрительные серые глаза. Он любил кататься на скейтборде, хотя научиться ездить на нём у мальчика получилось не сразу — кузова некоторых машин всё ещё носили следы столкновения с ним. Он часто слонялся у витрины магазина комиксов, возле галереи игровых автоматов и магазина видеоигр. Кэлла знал даже мэр. Мальчика сложно было бы забыть после того, как во время первомайского парада он прошмыгнул мимо продавца местного зоомагазина и утащил голого землекопа, которому суждено было стать обедом удава. Он пожалел слепое, морщинистое существо, не способное спастись самостоятельно, — и, справедливости ради, также выпустил всех белых мышей, которых удаву приготовили на ужин.
Мальчик не ожидал, что мыши как угорелые бросятся под ноги участникам парада, но, видимо, мыши не отличаются большим умом. Он также не ожидал, что при виде мышей зрители бросятся врассыпную, но люди также не особо умны, как позже объяснил Кэллу отец. В том, что парад был испорчен, вины мальчика не было, но все — особенно, мэр, — вели себя так, словно виноват как раз он. И вдобавок ко всему, отец заставил Кэлла вернуть землекопа.
Отец Кэлла не одобрял воровство.
По его мнению, оно было ничуть не лучше магии.
Кэллум ёрзал на жёстком стуле перед директорским кабинетом, задаваясь вопросом, вернётся ли он завтра в школу, а если нет, то заметит ли кто-то его отсутствие. Мальчик снова и снова прокручивал в голове разные способы завалить магическое испытание — в идеале, c максимальным позором. Отец раз за разом перечислял варианты: Полностью очисти разум. Или сосредоточься на полной противоположности того, что от тебя требуют эти чудовища. Или думай о чужом испытании вместо своего. Кэлл потёр ногу, которая затекла и болела на уроке. В этом не было ничего необычного. Чем выше он вырастал, тем сильнее становилась боль. По крайней мере, физическую часть испытания — что бы в неё ни входило — завалить будет просто.
Он слышал, как в спортзале дальше по коридору идёт урок физкультуры: по блестящим доскам пола скрипели кроссовки, ученики на повышенных тонах обменивались издёвками. Ему очень хотелось хоть раз к ним присоединиться. Возможно, он был медлительнее других и с трудом сохранял равновесие, но его переполняла энергия. Из-за ноги Кэлл был освобождён от физкультуры. Даже в начальной школе, когда на переменах он пытался бегать, прыгать или взбираться куда-то, к нему обязательно подходил один из дежурных и напоминал, что это опасно и ему нужно перестать. Если он упрямился, его уводили с улицы.
Как будто в мире не было ничего страшнее пары синяков. Как будто это еще больше его покалечит.
Кэлл вздохнул и уставился через стеклянные входные двери на то место, куда скоро подъедет его отец. Его машину невозможно было не заметить — отец Кэлла водил ярко-серебристый «Роллс-Ройс Фантом» 1937 года выпуска. Такой машины не было больше ни у кого в городе. Отец Кэлла владел магазином антиквариата под названием «То и дело» на Мейн-стрит. Он больше всего на свете любил брать старые сломанные вещи и делать так, чтобы они казались новёхонькими и блестящими. Чтобы машина была на ходу, ему приходилось носиться с ней каждые выходные. И он постоянно просил Кэлла помыть её или покрыть какой-то странной натиркой для старых машин, оберегающей их от ржавчины.
«Роллс-Ройс» был идеален... в отличие от Кэлла. Постукивая ногой по полу, он посмотрел на свои кроссовки. Когда на нём были джинсы, как сейчас, никто и не догадывался, что у него проблемы с ногой, но стоило ему подняться и пойти, как всё становилось понятно. Ему миллион раз делали операции и назначали физиопроцедуры, но ничего не помогало. Мальчик всё равно хромал, словно пытался устоять на лодке, которую раскачивает из стороны в сторону.
В детстве он иногда представлял себя пиратом или даже храбрым моряком с деревяшкой вместо ноги, который идёт ко дну вместе с кораблём, пострадавшим от пушечных залпов. Он играл в пиратов и ниндзя, ковбоев и пришельцев-исследователей.
Но ни одна игра не включала магию.
Никогда.
Он услышал рокот двигателя и начал вставать — только чтобы в раздражении сесть обратно. Это была обычная красная «Тойота», а не машина его отца. Секунду спустя мимо него вместе с учительницей торопливо прошла Кайли Майлз, его одноклассница.
— Удачи с балетным прослушиванием, — пожелала ей мисс Кемаль и направилась обратно в свой класс.
— Ага, спасибо, — ответила Кайли и странно посмотрела на Кэлла, словно оценивая его. Кайли никогда не смотрела на него. Это было одной из главных особенностей, характеризующих её, наравне с блестящими светлыми волосами и рюкзаком с единорогом. Когда они встречались в коридорах, её взгляд скользил мимо Кэлла, словно он был невидимкой.
Что ещё удивительнее, она помахала ему рукой и направилась к «Тойоте». Он заметил, что её родител выглядели обеспокоенными.
Она не могла ехать туда же, куда и он, верно? Она не могла ехать на Железное испытание. Но если всё-таки ехала...
Он рывком поднялся со стула. Если она направлялась на испытание, кто-то должен предупредить её.
